Максуд Алиханов-Аварский - Дербенд-Наме
По словам Табари, который, очевидно, смешивает Балхар и Балгар, не город, а „страна эта лежит за хазарами, в 200 фарсагах от Дербенда“. Казем-Бек полагает, что Белх или Булхар – прежнее название Эндрея, лежавшего на 3 мили южнее нынешнего. По берлинскому манускрипту „Дербенд-наме“ Балхар был городом провинции Эндрей. В парижской версии того же сочинения говорится, что „Белх лежал на реке, протекающей через Ихран и снабжающей водою всю Грузию“. Здесь Грузия поставлена, вероятно, по ошибке, вместо Дагестана. Ихран – древнеперсидское и хазарское название части Аварии, а Ихран-чай – нынешняя река Койсу, действительно снабжающая водою весь Дагестан. В Даргинском округе, на одном из протоков Койсу (Казикумухского) и на расстоянии 90 верст от Дербенда, мы встречаем теперь довольно значительный аул Балхар, который, к сожалению, нам не пришлось посетить. Между тем, его предания, быть может, могли бы способствовать разрешению вопроса относительно одного из древнейших пунктов Дагестана.
33
Во всем Дагестане имеется только один пункт, название которого напоминает Кейван, или Киван, это – небольшой аул Кюринского округа Кеан; но имеет ли он какое-либо отношение к упомянутому в тексте Кейвану – неизвестно. Это название вовсе не встречается как в петербургской, так и во многих других версиях „Дербенд-наме“; его также нет и во французском переводе Клапрота.
34
Автор „Дербенд-наме“ говорит несколько далее, что „теперь“, т. е. в его время, Ихран (Ihran) принадлежит Аваристану (Аварии), что в нем живет племя Локан (Lugkan), называемое „теперь“ тау-лезги (горные лезгины) и что ранее в нем жил наместник Хагана с хазарскими войсками. По словам того же автора, Ихран-чай – большая река, известная под именем Койсу. К этому петербургская версия „Д.-наме“ прибавляет, что Исфендияр (сын персидского царя и современник Зороастра, по словам „Шах-наме“ Фирдоуси, см. Услара „Древн. сказания о Кавказе“. С. 141) основал золотой трон в Ихране и поселился в нем, и что поэтому и прилегающая к нему часть страны называлась владением Ихрана. В арабской географии под названием „Мальтабрун“ говорится, что хазарский город Ихран – теперешний Ирхани (Ihrani), или Ирганай. Это название принадлежит теперь одному из аварских аулов на берегу Койсу, среди населения которого еще циркулирует предание о временах владычества хазаров. Возле своего аула ирганаевцы указывают, между прочим, остатки широкой дороги, по которой, согласно преданию, хазары и их правители кочевали летом на вершину соседней горы Магмиз. Они же рассказывают, что некая хазарка, по имени Шонтай, жившая при самом возникновении Ислама и исповедовавшая еврейскую религию, переселилась на правый берег Койсу и основала здесь аул Аракуни, первоначально названный ею Аржа-куни (по-аварски – ларец, коробка, ящик), что вполне соответствует топографической обстановке этой местности, запертой со всех сторон высокими скалами. Согласно тому же преданию, арабы застали население Ирхани, Аракуни и некоторых еще, ближайших к Койсу, аулов, исповедующими, как наследие хазар, религию Моисея. Что еврейство было не чуждо этому району древнего Ихрана – отчасти подтвердилось и в наше время. Несколько лет тому назад, в Араканах, при разрушении одной древней стены, под фундаментом ее был раскопан плотно закупоренный глиняный кувшин, в котором оказался сверток грубого, сшивного пергамента, покрытого еврейскими письменами. Услышав об этой находке, шуринские евреи явились в Араканы и предлагали за нее большие деньги. Но их предупредил правитель канцелярии Дагестанского губернатора, кн. Накашидзе, взяв этот документ для просмотра. Дальнейшая судьба его не известна… В окрестностях своего аула араканцы указывают семь древних „кяфырских“ кладбищ, часть которых местным преданием приписывается также последователям учения Моисея.
Ввиду крайне сбивчивых показаний разных авторов относительно местоположения Балха, о котором мы говорили в примечании 29, и в особенности ввиду еще того, что некоторые восточные географы смешивают Балх с Ихраном, и даже употребляют эти названия в виде Ихран-Балх, мы считаем уместным указать здесь, что в трех верстах от аула Ирхани лежит другой под названием Балахуни. Если в этом названии мы отбросим лезгинское окончание уни, то тождество существующего Балах с искомым Балх становится столь же вероятным, как и то, что его смешивали и отождествляли с Ихраном вследствие тесного их соседства.
Еще одна подробность: в „Дербенд-наме“ Ихран назван городом, а Балх – укреплением. И действительно, Ихран, как подобает значительному пункту, лежит в широкой долине на берегу большой реки, а Балахуни – на небольшом притоке Койсу, в узком горном проходе и, очевидно, мог иметь целью только оберегание Ихрана от набегов горных лезгин. Тождество Балка и Балахуни, кажется, не подлежит сомнению, тем более что некоторые арабские географы, как Эль-Истархи и Ибну-Хаукаль, город в Ихране прямо называют Бейлакан, а у дагестанцев Балахани или Балахуни еще более известны под названием Балаканы.
35
Несколько далее автор „Дербенд-наме“ определяет, что Кюльбах, вернее Гюльбаг (цветочный сад) – это Эндрей его времени. В парижской же версии этого сочинения, по переводу Клапрота, название Кюлъбаха носит обширная провинция, называвшаяся ранее Ихраном и заключавшая в себе все пространство между рекою Койсу и Дербендом: „La seigneurie d'lhran, qui s'appelle maintenent Gulbakh, cest le territoir entre le Koi'-sou et Derbend“. В этой же версии говорится, что „Ихран был столицею провинции Кюльбах“ и что та же провинция „носит теперь название Эндери, так сказать, кантона Эндери“.
Сопоставляя всю эту кажущуюся путаницу с другими историческими и географическими сведениями, с которыми читатель встретится далее, мы полагаем следующее:
В исторический период, обнимающий последние два с половиной тысячелетия по крайней мере, ни персы, ни хазары не владели всем нынешним Дагестаном; под их власть подпадала только приморская плоскость и горная полоса, ограниченная низовьями Койсу. Вся же западная или нагорная половина Дагестана до пределов Грузии оставалась независимою и до самого появления арабов составляла владение Аварское, за исключением некоторых обществ, находившихся с ним в отношениях федеративных.
В тот же период, т. е. до завоевания арабами Дагестана, в той части этой страны, которая разновременно подпадала под власть то персов, то хазар, помимо Дербенда, Семендера и Аджи, существовали два еще главных города, служившие резиденциями правителей, поставленных Хаганом или Шахом; это – Ихран и Кюлъбах или Эндрей. В связи с разными политическими обстоятельствами, то один, то другой из них служил административным центром одного и того же района и тогда, что было в обычае, давал свое название всей провинции. Вот простой ключ к разъяснению того, что Ихран, Кульбах и Эндрей у одних писателей названы городами, у других – странами; что в одном месте Ихран считается городом провинции Кюлъбах или Эндрей, в другом – обратно; что у некоторых все эти три названия считаются тождественными, и что, наконец, какой-нибудь, положим, Балх, у одних является крепостью в районе Ихрана, у других – в пределах Кюльбаха или Эндрея. Итак, Ихран и Кюлъбах, позже называвшийся Эндреем, были двумя различными городами, но все эти названия тождественны в смысле страны или провинции: то есть один и тот же район, между Койсу и Дербендом, разновременно носил названия то Ихрана, то Кюльбаха, то, наконец, Эндрея.
Есть полное основание думать, что существовали два Эндрея – нынешний, называвшийся Кюлъбахом, и другой, более древний, лежавший, по преданию, верст на 15–20 южнее первого и иногда называемый Балхом. Географ Челеби говорит, что оба эти города находились в Дагестане (см. его „Географию“. С. 101–102). Бергман, в своей „Истории Петра Великаго“, приписывает основание Эндери (Андреева-городка) русским войскам, побывавшим в приморской части Дагестана в конце XVI века, во время царствования Феодора Иоанновича. Другие прибавляют к этому, что якобы Андреевские кумыки ведут свой род от атамана гребенских казаков Андрея. Но все это очевидная фантазия. Из оснований, приведенных нами в предисловии к настоящему переводу, нельзя не усмотреть, что Эндери представляли уже обширный город и, по всей вероятности, за много еще веков до эпохи царя Феодора, а в годы его царствования (1584–1598) там жил автор „Дербенд-наме“, и сочинение это было уже написано. В этот же почти период, в 1580 году, появившийся на низовьях Терека атаман Андрей едва отражал со своими 300 казаками нападения туземцев; следовательно, не только не может быть и речи о происхождении от него Андреевских кумыков, но более чем сомнительна даже возможность его вторжения в глубь населенной страны, в многолюдное Эндери, население которого в 1722 году истребило даже всю конницу Петра Великого, проходившую здесь под начальством Апраксина. Да, наконец, название Эндери вовсе не происходит от Андрея, а это есть, по объяснению самих эндреевцев, изменение кумыкского слова эндир, вернее индир (род. индири, эндири), что значит: место, где молотят хлеб, приготовленные для этого круглые площадки. (Объяснение этого названия см. „Чечня и чеченцы“ Берже. С. 136).
