Б. Кверри - Германские парашютисты 1939-1945

Конструкция немецких парашютов сильно отличалась от принятых в других странах, в частности, британских. Из—за конструктивных особенностей строп и специфики укладки парашюты RZ обеспечивали сильный рывок при раскрытии. Зато они позволяли совершать прыжки со сравнительно малых высот — существенный плюс для человека, которому предстояло несколько минут висеть под куполом, ожидая, что противник вот—вот откроет огонь с земли. Обычно десантирование проводилось с высоты 110–120 м, а одна из групп парашютистов на Крите была успешно выброшена с высоты всего 75 м. Для полного раскрытия RZ20 требовалась высота около 40 м.

Обвязка парашютов RZ16 и RZ20 была классической грудной обвязкой Ирвина с беседкой. Основные петли охватывали грудную клетку, поясницу и бедра и соединялись вертикальными связками, шедшими с обеих сторон тела и перекрещивавшимися на спине (см. цветные иллюстрации). Большимнедостатком парашютов серии RZ, однако, была система крепления строп к обвязке. Даже удивительно, что немцы, военное снаряжение которых, как правило, было очень высокого качества, так и «не довели» разработку этого важнейшего технического вопроса. D—образные полукольца на поясничной петле предназначались для прикрепления собранных в два пучка в виде перевернутой буквы V строп парашюта. Такое крепление повторяло старую итальянскую систему Сальваторе (англичане, например, от нее отказались) и сохраняло ее основной недостаток: парашютист при спуске просто «висел» в обвязке и не мог изменять объем и наклон купола.

Это имело несколько последствий, и все они были отрицательными. Прежде всего, знаменитый «нырок» немецкого парашютиста из двери самолета вызывался технической необходимостью, а не бравадой: в момент раскрытия купола тело десантника должно было находиться в горизонтальном положении, иначе резкий и болезненный рывок мог согнуть тело пополам. Если бы парашютист находился в вертикальном положении, рывок при раскрытии купола пришелся бы слишком низко, и десантника могло бы попросту перевернуть — слишком опасная ситуация, особенно при выброске с малой высоты.

Во—вторых, после выброски из самолета десантник не мог управлять спуском, регулируя натяжение строп, и полностью зависел от направления ветра. Более того, у немецких парашютистов не было возможности развернуться при посадке лицом к ветру — в результате они не могли в последний момент уменьшить скорость снижения и, соответственно, силу удара при приземлении.

Из—за низкого крепления строп к обвязке, немецкие десантники спускались, сохраняя наклон тела вперед под утлом почти 45°. Перед самым приземлением, делая плавательные движения руками и ногами, парашютист мог попытаться развернуться лицом в направлении ветра, чтобы сразу после посадки не быть опрокинутым на спину. Если это удавалось, можно было погасить силу удара, сделав кувырок вперед, но и в этом случае при приземлении почти одновременно поверхности земли касались носки ботинок, колени и руки десантника. Именно поэтому парашютисты придавали такое большое значение защите лодыжек, колен и запястий — чего почти никогда не приходилось делать американцам, англичанам или русским. Чтобы представить все это, читатель должен забыть знакомые ему картины приземления современных парашютистов: вертикальное приземление с точным управлением парашютом было недоступно немецким десантникам периода Второй мировой войны. Приземление с кувырком вперед оснащенного тяжелой амуницией и оружием человека на парашюте RZ20 при скорости снижения от 3,5 до 5,5 м/сек даже при отсутствии горизонтального ветра было рискованным мероприятием; переломы при посадке были распространенным явлением.

Так или иначе, сразу после приземления парашютист должен был как можно быстрее освободиться от обвязки (кстати, для этого немецкому десантнику требовалось расстегнуть четыре пряжки, тогда как английскому — всего одну). Невозможность «загасить» купол парашюта на поверхности земли, регулируя длину строп, представляла последнюю из опасностей. При сильном боковом ветре раздутый купол мог долго тащить десантника; известно немало случаев, когда именно так, уже после приземления, парашютистов уносило в море или насмерть разбивало о камни.

Напомним еще раз: все эти опасности, которым подвергались немецкие десантники, были следствием специфического (очень низкого) крепления строп парашюта к обвязке. Это особенно удивительно, если учесть, что пилоты люфтваффе снабжались парашютами с обвязкой Ирвина с плечевым, высоким креплением строп! Известно, что в середине 1943 г. немцы разработали треугольный парашют с более удачными характеристиками, позволявший в определенной мере контролировать условия спуска, но этот RZ36 в войска так и не поступил.

Парашютная подготовка немецких десантников проводилась очень тщательно. В ходе обучения молодым бойцам прививали навыки, которые должны были снизить опасность получения травм, получаемых из—за несовершенного снаряжения. Первоначально основные приемы приземления отрабатывались в гимнастическом зале. Одновременно солдаты знакомились с устройством парашютов, обучались их упаковке (в дальнейшем парашютисты самостоятельно упаковывали только вытяжной корд). Затем наступала очередь имитационных прыжков из макета фюзеляжа и обучения обращению с обвязкой. После постижения азов переходили к реальным прыжкам. В ходе обучения полагалось совершить шесть тренировочных прыжков, причем первый совершался индивидуальнос высоты около 200 м, а остальные — в группе, при различных условиях полета и со все меньших высот. Последний прыжок выполняли одновременно 36 десантников, которые прыгали с трех самолетов с высоты около 120 м, а после приземления немедленно переходили к выполнению учебной тактической задачи на земле. Успешно прошедшие тренировочный курс добровольцы получали заветный значок парашютиста (Fallschirmschutzenabzeichen).

В отличие от своих противников — десантников стран антигитлеровской коалиции — немецкие парашютисты не могли при спуске иметь при себе тяжелого снаряжения. Англичане и американцы, например, укладывали все необходимое в довольно тяжелые сумки, крепившиеся стропами к обвязке; эти сумки, свисавшие вниз, в последний момент несколько гасили скорость приземления, оказываясь на земле раньше своего владельца. Немецкий же десантник мог взять с собой только самое легкое снаряжение и личное оружие. Для выброски основного вооружения, боеприпасов, продовольствия, медикаментов, средств связи и всего остального, что могло понадобиться на земле и в бою, использовались оружейные контейнеры (Waffenhalter). Из—за неизбежного рассеивания при выброске, контейнеры всегда оказывались на большем или меньшем удалении от приземлившихся парашютистов. Их розыск и транспортировка могли стать вопросом жизни и смерти: на Крите, например, из—за необходимости добираться к контейнерам под огнем противника погибло немало немецких десантников.

В ходе операции «Меркурий» применялось не менее трех различных типоразмеров контейнеров. Меньшие использовались для выброски самых тяжелых грузов, таких, как боеприпасы, а самые крупные — для громоздких, но относительно легких (в частности, медикаментов).

Форма и конструкция контейнеров оставались неизменными в течение всей войны. Однако после операции по захвату Крита вместо трех первоначальных типоразмеров был оставлен только один: длиной 150, высотой и шириной по 40 см. Контейнеры были снабжены ребрами жесткости, несколькими брезентовыми ручками, некоторые — парой небольших обрезиненных колесиков и металлической Т—образной откидной ручкой. Масса упакованного контейнера составляла около 100 кг, на взвод (43 бойца) полагалось 14 контейнеров. На торцевой стенке, противоположной креплению строп парашюта, располагаласьметаллическая сминаемая амортизационная система в виде тонкостенной гофрированной трубы. Контейнеры, как правило, размещались на специачьных рамах в грузовых отсеках Ju.52, но могли крепиться и под крыльями транспортных «Юнкерсов» или других самолетов — например, Не.111.

Цветные иллюстрации

1. Бывший солдат парашютного пехотного батальона вермахта (Fallschirm—Infanterie—Bataillon) по—прежнему носит зеленую прыжковую куртку: этот элемент униформы был присвоен солдатам именно этой части. Такие куртки носили и некоторое время спустя после переподчинения батальона люфтваффе. Куртка не имела воротника и снабжалась двумя застежками—молниями во всю длину; две дополнительных застежки с кнопками в верхней части груди препятствовали самопроизвольному расстегиванию молний. Эта модель была заметно короче последующих, и стягивалась внизу. На правой стороне груди нашивалась армейская эмблема в виде орла с прямыми крыльями (такие эмблемы иногда можно было увидеть и на куртках люфтваффе вплоть до 1940 г.). На левом рукаве — армейские шевроны знаков различия по чинам. Специальные парашютистские брюки внешне напоминали армейские полевые брюки образца 1943 г., но шились из материи более зеленого оттенка. На лодыжках брюки застегивались хлястиками с пуговицами и имели два задних и два боковых кармана, а также небольшой «чacoвой» кармашек справа у пояса. На уровне колен под боковыми швами оставлялись прорези, застегивавшиеся кнопками. Через эти прорези можно было надеть прямоугольные наколенники, заполненные капоком. На фотографиях прорезь на левой штанине обычно незаметна, а правая видна, поскольку сразу за ней нашивался вертикальный карман для выкидного ножа, прикрывавшийся клапаном с тремя большими застежками—кнопками. (Специальный выкидной нож; входил в штатное снаряжение парашютиста. Его лезвие входило в рукоятку и выбрасывалось из нее за счет силы тяжести и автоматически фиксировалось, так что при необходимости с ножом можно было управляться одной рукой. При опасности нож мог использоваться для обрезания строп.)