Дмитрий Емец - Сборник фантастических рассказов
Стакан я уже приготовил!
Мокренко посмотрел вниз с высоты третьего этажа, и у него закружилась голова. Он упал на живот и обхватил руками балку.
— К барьеру! Сходитесь! — донесся до него снизу показавшийся далеким голос Хитрова.
Петька, не вставая, замотал головой:
— Я не пойду!
Беднягу охватил слепой ужас, он ругал себя за злополучный огрызок брошенный в Катю, и ему хотелось оказаться за тысячу километров отсюда. Пятясь задом, он стал сползать по ступенькам, пока не оказался на земле. Над ним наклонились Филька и Антон, а через какое-то время, увидев, что противник отказался от дуэли, спустился и Коля.
— Или дерись или проси у Кати прощения! — потребовал он.
— Хорошо, — сказал Мокренко, поднимаясь и отряхивая запачканные брюки. — Я попрошу! Только отстаньте от меня все!
И, не разбирая дороги, он поплелся в заросли.
— Как мы и думали, он струсил. Толстяк всегда был робким, — сказал Филька и, прищурившись, посмотрел на Егорова. — А, если бы он не испугался, ты бы стал драться?
— Не знаю, — пожал плечами Коля. — Мне тоже было страшновато переходить эту сваю, но, думаю, что дрался бы. Главное, вниз не смотреть.
На другой день Петька, как и обещал, перед всем классом подошел к Кате и пробормотал:
— Ты, того, Сундукова, прости меня. Я не хотел в тебя огрызком… Случайно вышло! Я вообще-то хотел в окно, да тут твой лоб подвернулся.
Он стал было ретироваться, но Коля, стоявший рядом, схватил его за шиворот и потребовал:
— Мало! Еще!
Мокренко с опаской покосился на него и добавил, как первоклассник:
— Прости меня, пожалуйста, Сундукова, я больше не буду!
— Этого достаточно? — Коля посмотрел на Катю. Та кивнула.
— Извинения приняты! Можешь идти! — сказала она, и Мокренко торопливо улизнул.
А Сундукова пораженно уставилась своими огромными, полными восхищения глазами на Колю.
— Как тебе удалось заставить его просить прощения? Никогда не думала, что Мокренко это сделает!
— Гипноз, — скромно сказал Егоров. — Обычный гипноз!
Рассказ девятый
НЕ НА ЖИЗНЬ, А НА СМЕРТЬ
Учитель физкультуры Андрей Тихоныч, бывший мастер спорта по штанге отрастивший живот такой величины, будто он не жуя, проглотил огромный арбуз громко засвистел в свисток.
— Внимание, 7 «А»! — крикнул он. — Соседняя школа бросила нам вызов – пригласила участвовать в спартакиаде! В программе — подтягивания, прыжки в длину, настольный теннис, шахматы. Нужны четыре добровольца! Назначаю желающих: Мокренко, Данилов, Егоров, Хитров! Вопросы есть?
— Это какая соседняя школа, сто пятая, что ли? — поинтересовался Антон Данилов.
— Сто пятая! — подтвердил Андрей Тихоныч.
Ребята переглянулись.
— Так она же спортивная! У них там каждый день тренировки! Они нам в два счета шею намылят! — уныло шмыгнул носом Петька.
— Без паники, Мокренко! Главное не победа, а участие. Каков наш девиз:
раз-раз и в дамках! — и Андрей Тихоныч хлопнул Петьку по плечу.
— А когда спартакиада? — поинтересовался Филька Хитров.
— Во вторник, семнадцатого октября.
— А с уроков нас снимут?
— На первые два явитесь, а с остальных я вас отпрошу.
— Живем! Тогда раз-раз и в дамках! — весело сказал Хитров, передразнивая любимый девиз Тихоныча.
После физкультуры, когда ребята собрались в раздевалке, Коля Егоров спросил у Фильки:
— И что ты думаешь по этому поводу?
— По какому поводу? — не понял Хитров.
— Как мы поступим со спартакиадой?
— А никак не поступим… — Филька снял носок и пошевелил пальцами, будто проверяя все ли они на месте.
— В смысле как это «никак»? — поразился Коля. — Откажемся, что ли?
— С чего ты взял, что я собираюсь отказываться? Придем и будем участвовать. Только мы забыли спросить, как будут выглядеть эти соревнования.
Командные или по одному участнику в каждом виде спорта? — убедившись, что ни один палец не потерялся, Филька снова надел носок и обулся.
— Сейчас узнаю, — Антон Данилов заглянул в тренерскую и вскоре вернулся с известием:
— Тихоныч говорит, по одному представителю на каждый вид спорта. Сказал:
сами разделитесь как захотите.
Толстый Мокренко посмотрел на свое живот и решительно заявил:
— Чур, я подтягиваться не буду!
— Боишься, турник не выдержит? — насмешливо спросил Коля.
— У меня весовая категория не та! — обиделся Петька. Он, хоть и был самым сильным в классе, не мог подтянуться ни разу.
Хитров оценивающе окинул взглядом его грушеобразную фигуру и сокрушенно покачал головой:
— Ну и как с тобой поступить, раз-раз и в дамках? Для турника ты не годишься, прыгаешь наверняка неважно, по шарику ракеткой с трех попыток не попадешь… Выхода нет, придется тебя выдать за гроссмейстера.
— Я в шахматы ничего… хорошо играю, только все время забываю, как фигуры ходят, — сказал Мокренко.
Ребята засмеялись.
— С кем не бывает? Известные гроссмейстеры тоже иногда забывают ходы во время турнира. А потом посмотрят на бумажку и вспомнят. Главное: не забывай делать умное лицо, — посоветовал Коля.
— Ладно, с шахматами решили, — подытожил Филька. — Теперь дальше: кто будет прыгать в длину?
— Я буду! — вызвался Антон. — Я далеко прыгаю, только у меня почему-то все время заступы.
— Потренируешься! Поехали дальше. Колька, ты сколько раз подтягиваешься?
— Восемь.
— А я семь. Значит, на турнике работаешь ты, а я играю в настольный теннис, — и довольный, что они все распределили, Хитров куда-то умчался. Дел у него, как обычно, было море.
Остальные, закончив передеваться, по одному стали выходить из раздевалки.
Уже в дверях Егоров обернулся и увидел, что Мокренко сидит на скамейке и о чем-то сосредоточенно размышляет, подперев голову руками. Увидев, что Коля остановился, Петька поднял на него глаза и спросил:
— Слышь, Колян, я почти все вспомнил, одно только никак не вспомню: короля в шахматах жрут или не жрут?
— Думай, гроссмейстер, думай… — сказал Егоров и закрыл дверь раздевалки.
И вот наступил вторник, семнадцатое октября. Филька проявил чудеса изворотливости и ухитрился договориться, чтобы их четверых отпустили не только с последних уроков, но и с двух первых, заявив, что им надо готовиться к спартакиаде.
— Что за спартакиада? — подозрительно спросил Максим Александрыч.
— Ответственная. Общероссийская. В случае победы открывает дорогу к профессиональному спорту, — важно сказал Хитров.
— Тогда ступайте! Может, со спортом вам повезет больше, чем с русским языком и литературой. Здесь вы все безнадежны, — отмахнулся Максим Александрыч.
— Отпустил? — с беспокойством спросил Мокренко, когда Филька вышел в коридор.
— Отпустил, — сказал тот, и все спортсмены завопили: «Ура!»
— А теперь пошли тренироваться! Ужасно не хочется ударить в грязь лицом! – сказал Колька Егоров, подождав, пока утихнут первые восторги.
Они отправились на площадку перед школой и стали тренироваться. Филька чеканил на теннисной ракетке шарик. Антон Данилов прыгал в яму с песком.
Егоров, пыхтя и помогая себе ногами, подтягивался на турнике, а Мокренко нацепил на нос темные зеркальные очки и, набычившись, бодал лбом дерево.
— Ты что делаешь? — поразился Филька, от удивления едва не уронив ракетку.
— Учусь психологической атаке! Хочу сразу добиться над своим противником морального превосходства! — сообщил Петька.
Антон вытряхнул из ботинка песок:
— Значит, собираешься так его запугать, чтобы он сразу сдался?
— Думаешь, не запугаю? Он у меня от страха сразу сдасться!
— Может и забудет. Только ты на всякий случай запомни, что конь ходит буквой «Г», а ферзь во все стороны…
Коля спрыгнул с турника и с воодушевлением крикнул:
— Мы должны победить во что бы то ни стало! Будем биться не на жизнь, а на смерть!
— Один за всех и все за одного! — воскликнул Филька, побрасывая ракетку над головой.
Антон неудачно прыгнул в яму с песком, приземлился на руки и отплевываясь, проворчал:
— Размечтался… Чаще бывает: один на всех и все на одного!
Потренировавшись примерно час, четверка юных атлетов погрузилась в рейсовый автобус, который, дребезжа, повез их к сто пятой школе.
Сто пятая располагалась в трехэтажном обшарпанном здании из красного кирпича, и, приближаясь к ней, ребята ощутили робость. Их неуверенность еще более возросла, когда они прочли табличку: «Общеобразовательная школа № 105 со спортивным уклоном (самбо)».
У дверей их остановили двое дежурных старшеклассников. Для устрашения оба были в самбовках на голое тело.
— Куда претесь? — спросил один с пробивающимися на верхней губе усиками перегораживая им дорогу.
