Леонид Репин - Затерявшиеся в тайге
Ничто не изменилось в лесу за многие тысячи лет. Пожалуй, только когда спишь на земле, меж корней старого дерева, а кровом тебе служит звездное небо, можно это прочувствовать.
Толя с Лешей ушли поискать малинник. Иногда мы находили одинокие кусты, на которых висело несколько ягод, и мы все надеялись, что не сегодня-завтра повстречаем настоящий малинник и вдоволь поедим сочной, сладкой ягоды. Зря, однако, надеялись: нам не везло. И вот Толя предложил: пойти вдвоем, поискать. Договорились, что вернутся они ровно через три часа, а идти будут, соблюдая все меры предосторожности, запоминая ориентиры. Короче, делая все, чтобы не заблудиться. Только этого нам еще не хватало - рассеяться всем троим по тайге.
Я долго слышал, как под ногами шуршала трава, потом еще какое-то время доносился треск ломаемых сучьев, а потом снова сделалось тихо. Я остался один. И мысли незаметно для меня самого вновь вернулись к тому, как хорошо, полезно, необходимо хоть иногда, хоть месяц в году, жить естественной, раскованной жизнью.
Я подумал о том, что вот в эти дни, нелегкие в общем, вдали от всего дорогого, привычного, да, пожалуй, и вдали от себя самого-каким я привык себя знать,- под сенью этих деревьев, которые, может, и человека никогда не видели, насквозь пропитанный дымом костра, я в полной мере чувствую себя человеком. И кажется, совершенно счастливым. Несмотря на голод, на бессонные ночи, несмотря на то, что руки и ноги буквально горят от бесчисленных комариных укусов. И настолько все, что сейчас окружает меня, незнакомо и непривычно, что иногда вдруг начинает казаться, будто это не я здесь, а кто-то другой, на меня очень похожий, а сам я по-прежнему дома, в Москве.
Я люблю и всегда любил одиночество. На мой взгляд, каждому необходимо пусть на какое-то короткое время бывать в одиночестве. Когда, как не наедине, подумать о себе, о других людях, лучше понять их и себя, правильнее оценить поступки свои и поступки других...
И еще ловлю себя на такой мысли. Смотрю на эту поляну, окруженную могучими соснами, и думаю: хорошо бы поставить здесь сруб, да и жить в нем. Всегда. Но нет, никогда не сделать мне этого. Даже если бы представилась такая возможность.
Ровно через три часа после того, как Толя с Лешей ушли, я услышал хруст сломанных веток. Возвращались точно в условленный срок. Вскоре они появились из чащи, и я понял сразу, что ходили они напрасно. Правда, котелки сверху были закрыты широкими листьями.
- Зря сходили? - спросил я, еще на что-то надеясь.
- Зря...- устало махнул рукой Толя. И тут же, не вытерпев, сунул мне под нос котелок и поднял листья:
- Смотри!
И я увидел котелок, наполненный свежей, крупной малиной! Как же замечательно пахла она! Даже не верилось, что такое богатство нам подвалило...
Ели мы малину с полным блаженством. Мы высыпали ее в кучу и, вооружившись Лешиной ложкой, по очереди въедались в нее. В эти минуты жизнь нам представлялась прекрасной. Подумать теперь об обеде, в котором на первое, второе и третье подаются грибы без соли, просто противно.
Однако вечером, куда деваться, пришлось есть и грибы. У Леши получился очаровательный грибной супчик восхитительного бурого цвета, в котором если чего и не хватало, так это картошки, лука, сметаны и соли.
Несмотря на то что мы все-таки ели, силы очень быстро уходили из нас. Особенно это ощущалось утром, когда выползали из-под укрытия, и ночью, когда приходилось вставать, чтобы подбросить пищи в огонь. Голова тут же начинала сильно кружиться, и приходилось какое-то время стоять на месте, выжидая, когда пройдет неприятное ощущение. Толя нашел хороший способ борьбы с таким состоянием: нужно сразу же резко наклониться вперед-и все моментально проходит. Не проходит только общая слабость, нежелание двигаться или вообще что-нибудь делать.
Работы было много. Собирать грибы - дело простое и даже приятное. В радиусе пятидесяти метров от стоянки мы находили больше грибов, чем было нужно. А самой трудоемкой работой сделалась заготовка на ночь дров для костра. Мы собирали буквально горы коряг и отмерших ветвей, из-за которых нас самих не было видно, и за ночь от всех этих запасов оставалось только несколько горстей серого пепла.
С водой никаких проблем еще не было: короткие, моросящие дожди шли почти каждый день и, кроме того, однажды в распадке нашли родничок с кристально чистой водой. Пили мало-дни стояли прохладные, а по ночам из-за холода совершенно не хотелось пить. Иногда, правда, желая согреться горячим, мы ставили котелок на огонь.
С того момента, как мы открыли малинник, все лучшие гастрономические помыслы были связаны с ним. Мы вдруг поняли, что вовсе не хотим от него уходить. Так пришло решение, психологически вполне оправданное: на этой стоянке остаться еще на день и создать малиновый фонд. Небольшой запас необходим. На этот раз я отправился с Толей.
Как выяснилось, в наших условиях это вовсе не удовольствие, а работа, и довольно тяжелая. Малинник рос по бурелому, так что налазились мы вдоволь. Однажды я ступил на упавшее дерево, гладкое, совсем без коры, нога проскользнула, и я упал на спину. От острой боли под левой лопаткой сразу же перехватило дыхание, так, что я даже не мог ни пошевельнуться, ни продохнуть, ни Толю позвать. Злость такая на себя поднялась... Потом, когда отдышался и огляделся, увидел большой острый сук, как бы нарочно для меня приготовленный. О него я и саданулся. Наклоняться теперь я не мог-из-за боли, которой тут же отдавало из-под лопатки.
Подумал: а ведь по бурелому надо уметь ходить. Так недолго и кости переломать. Я не особенно над этим раньше задумывался-ступал так, как было удобнее. Ноги часто соскальзывали со стволов упавших деревьев, но я, естественно, не обращал на это никакого внимания. А теперь - нет. Теперь старался ступать осторожнее. Поставив ногу в ненадежное место, пробовал прочность опоры и только потом переносил всю тяжесть тела. А на гладкие деревья вообще не ступал: если они были влажные, резиновая подошва кеды скользила по ним, как по мокрому льду.
В этот день я первый раз в жизни собирал малину с земли. Под кустами, оказывается, очень много опавших, перезрелых ягод. Наклонишься, заглянешь под куст, а они лежат там во мху целехонькие. Не ленись только ползать да собирать.
А Коваленко-настоящий комбайн по сбору малины. Он, как запрограммированная машина, проходит мимо кустов, где ягода мелкая или ее просто мало, и начинает шуршать около кустов с крупными ягодами. Котелок повесил на пояс и снимает ягоду сразу двумя руками. Очень ловко это у него получается. Котелок он набрал намного быстрее меня.
Когда мы убедились в том, что малинник полностью опустошен, решили возвращаться обратно. Руки, искусанные комарами, исколотые и исцарапанные в малиннике, чесались и зудели одновременно. Очень хотелось их вымыть с мылом...
Уже шли обратно, когда хлынул дождь, и за те десять минут, пока он продолжался, мы с Толей успели промокнуть. Одежда сразу отяжелела, и идти стало намного труднее.
На подходе к стоянке покуривал Леша. Заждался, наверное.
Я спросил у него, как обычно спрашиваю, когда появляюсь в дверях на работе или когда возвращаюсь домой:
- Никто не звонил?
Он, будто и ждал именно такого вопроса, ответил без промедления:
- Звонили.
- И что ты сказал?
- Попросил еще позвонить...- и он, словно посетовав на мою недогадливость, пожал плечами.
Судя по некоторым наблюдениям, наши два полных котелка произвели на него вполне благоприятное впечатление. Мне показалось, что со стороны Алексея послышался некий специфический звук, который возникает при голодной спазме в желудке.
Кстати, о желудке. Побаливает потихоньку. Противненько, надоедливо ноет. Зато с удовлетворением отмечаю, что с каждым днем мой брючный ремень приходится затягивать все туже и туже.
Обед получился поистине царским: грибной бульон- это первое. Второе-грибы из бульона. На третье-малина. И еще четвертое блюдо - горячий отвар из шиповника. Покончив с обедом и благоразумно оставив малину на ужин и даже на завтрак,
мы пришли к единодушному мнению, что так вполне можно жить.
Полного голода, как такового, мы еще не испытывали, но слабость ощущалась сильная. А головокружение почти не проходит. Леша объяснил, что это из-за недостатка белков.
Толя, человек неустанный, попросился разведать лес в той стороне, куда мы еще не заглядывали. Может, там что-нибудь попадется. Вернулся он через час, как мы условились. Принес два подберезовика. Больше не нашел ничего.
Ближе к вечеру стал накрапывать дождик. До сих пор нам везло: грозовые тучи пока обходили нас стороной и дождичек если и поливал, то мелкий и кратковременный. А сейчас, чувствовалось, приближается нечто серьезное.
Мы с Толей быстро нарубили шесть кольев и вбили их в два параллельных ряда. Два средних - чуть повыше других, так, чтобы получилась двухскатная кровля. Потом натянули потуже пленку, крепко привязав ее к концам кольев шнурками. Кажется, и в сильный ветер должно устоять... Но Толя со своей стороны сделал надежнее, как всегда более аккуратно, чем я, и в результате с края, где лежал Алексей, потекло. Не на него, правда, но потекло. Отметил свой просчет. Надо учесть на будущее.
