Геннадий Литаврин - Как жили византийцы
*
Сомнения в праве василевса на неограниченную власть, на распоряжение землей, казной, людьми, на возвышение или унижение любого подданного по своему произволу, стали высказываться лишь с последней четверти XI столетия. Эти сомнения — результат все отчетливее формировавшегося классово-сословного самосознания консолидировавшейся феодальной аристократии, которая стремилась поставить трон под свой неослабный контроль.
Победа к потомственной феодальной аристократии пришла не сразу — стойкое сопротивление оказала сановная бюрократия, обладавшая огромным опытом господства и плотным кольцом окружавшая престол. Василевс мог менять любимцев среди ее представителей, но не был в состоянии обойтись без ее постоянной поддержки. Лев VI тяготился опекой временщика Стилиана Заутцы, но избавился от нее только после его смерти. Иоанн I Цимисхий также не сумел отстранить от управления Василия Нофа и, вероятно, пал его жертвой. В течение столетия — с конца Х до конца XI в. — удерживалось относительное равновесие сил в борьбе между провинциальной аристократией и бюрократией столицы.
Остановимся на этом несколько подробнее, так как на протяжении 120–130 лет эта борьба была стержнем политической жизни империи и причины ее обусловлены особенностями формирования господствующего класса империи.
Дело в том, что процесс консолидации классов и сословий в Византии был замедленным: со времени бурь, пережитых империей в IV–VII вв. и принесших гибель множеству римских магнатов и сановников, в систему управления силой обстоятельств непрерывно втягивались представители средних и низших сословий. Не богатство и родовитость становились условием получения власти, а власть одним из условий для приобретения богатства и статуса знатного лица. Понятия «чиновничество» и «знать» вплоть до середины XI в. оставались почти синонимами. Значительную часть господствующих верхов составляло высшее и среднее чиновничество, богатство и сила которого определялись занимаемой должностью в центральном аппарате власти или в провинциях. Положение чиновника прямо зависело от монаршей милости. Потеря места грозила не только крушением карьеры, но и резким падением материального благосостояния либо даже нищетой. "Вертикальная подвижность" проявлялась здесь особенно явственно.
Вторую группу составляла растущая в провинциях землевладельческая аристократия. Она созревала в недрах административных районов-фем, система которых стала развиваться с VII в. и распространилась на всю империю в начале Х столетия. Управление в них сосредоточивалось в руках стратигов представителей по преимуществу военной аристократии. Они постепенно превращались, в крупных землевладельцев по месту своей службы. Сознавая опасность этого процесса, центральная власть всячески стремилась ему препятствовать. Было, в частности, запрещено правителям фем приобретать недвижимость по месту службы. Но запрет не распространялся на военачальников, подчиненных стратигу, в том числе на его заместителя, который нередко впоследствии сам становился стратигом. Да и василевсы, нуждаясь в средствах, назначали порой на видные посты в фемах крупных местных магнатов, способных израсходовать часть личной казны при наборе и экипировке крестьянского ополчения.
С середины Х в. провинциальная аристократия начала борьбу за престол. Она обладала влиянием, богатствами, землями, зависимыми людьми; она организовывала военные силы и возглавляла их; она обороняла границы и расширяла владения империи. Но она стояла вдали от подножия трона. Не лишенная милостей василевса, она все-таки не имела возможности прямо воздействовать на его политический курс.
К тому же представители столичной бюрократии с конца IX-начала Х в. тоже стали превращаться в крупных землевладельцев. Сохраняя под своим контролем казну государства как основной источник доходов, чиновная знать выступала уже в качестве конкурента провинциальной аристократии в эксплуатации зависимого населения. Гражданское чиновничество оттесняло с XI в. военную аристократию и от фемного управления: падала роль крестьянского ополчения, а вместе с нею — и роль стратига. Главенство в феме переходило от ее военного распорядителя к судье фемы, вместо ополчения на арену выступало подчиненное непосредственно центру наемное войско.[6]
С обострением борьбы и приближением ее решающей стадии обе стороны прибегли к мобилизации всех своих резервов. Огромное значение в политических комбинациях и собирании сил приобрели родственные связи. Василевс опирался не только на своих приверженцев и соратников по их сословной принадлежности и политической ориентации, но и на широкий круг представителей своего родственного клана, обеспечивая ему основные материальные и должностные преимущества.
Свобода волеизъявления монарха становилась все менее бесконтрольной, а его изоляция от простых подданных — все большей. Амплитуда "вертикальной подвижности" заметно сократилась еще до 1081 г. — года окончательной победы провинциальной аристократатии, а со времени этой победы стала едва заметной. Трагедия империи состояла, однако, в том, что победа пришла слишком поздно Византия безнадежно отстала от передовых стран Запада. С одной стороны, косность изживших себя государственных традиций, а с другой — особенности внешнеполитической обстановки помешали провинциальной аристократии, пришедшей к власти, найти выход из тупика: история империи с конца XII в. стала историей ее затянувшейся агонии. Ближайшее окружение ставленников провинциальной аристократии, состоявшее из родственников и соратников, очень скоро обнаружило приверженность к традиционным методам господства, связанным с огромными расходами на содержание государственного аппарата.
*
Еще до победы провинциальной знати отдельные императоры пытались осуществить некоторые реформы, но получали то прямой, то замаскированный отпор столичной бюрократии. Пытавшийся урезать жалованье чиновникам Исаак I Комнин через два года был вынужден отречься от престола, пренебрегший интересами высших гражданских сановников Роман IV Диоген был отстранен от власти и уничтожен физически. Даже половинчатые реформы государственной системы разбивались о молчаливое сопротивление аппарата власти, саботировались, глохли; отработанный в течение веков механизм функционировал зачастую уже независимо от воли василевса.
Центральное управление концентрировалось в нескольких ведомствах-секретах: ведомстве логофета (управителя) геникона — главном налоговом ведомстве, ведомстве воинской кассы, ведомстве почты и внешних сношений, ведомстве по управлению имуществом императорской семьи и др. Помимо штата чиновников в столице, каждое ведомство имело должностных лиц, посылаемых с временными поручениями в провинции. Главную роль во внутригосударственной жизни играло первое из названных ведомств, от деятельности которого в основном зависело состояние казны империи.
Кроме того, в столице находилось ведомство эпарха, власть которого современники уподобляли царской — "только без порфиры". Он ведал снабжением Константинополя, заботился о его безопасности, благоустройстве, организации внутригородской и внешней торговли, поддержании порядка; он был также одним из главных столичных судей (его приговоры мог отменить лишь василевс), контролировал работу всех общественных учреждений, в том числе тюрем и полиции. Организация строительных государственных работ в городе, церемоний, празднеств, представлений на ипподроме, казней, похорон членов царской семьи также являлась обязанностью эпарха.
Наконец, существовали еще и дворцовые секреты, которые управляли непосредственно обслуживавшими царский двор учреждениями: продовольственными, гардеробными, конюшенными, ремонтными. Огромное количество слуг василевса сановников, прислужников и рабов — наполняло дворец, и каждый из них имел определенный круг обязанностей.
Василевс принимал сановников утром для разбора важнейших дел. Беседы удостаивались немногие, но явиться на поклон обязаны были все, кому полагалось по ритуалу. Синкелл (духовное лицо высокого ранга) Евфимий, впоследствии патриарх, тяготился этой обязанностью и испросил у Льва VI привилегию являться на поклон не чаще одного раза в месяц.
Иногда император созывал синклит, состоявший из внесенных в особый список высших светских и духовных сановников. Синклитиков были тысячи, но собирались лишь главнейшие из живущих в столице. В XI–XII вв. синклит стал по преимуществу парадным учреждением, выражавшим, как правило, восторг по поводу "мудрых решений" императора, что, однако, не мешало сановникам интриговать вне дворца, а порою и внутри него.
Назначение на должности (кроме самых низких постов) было связано с присвоением титулов-чинов. Чины делились в Х-XI вв. на четыре иерархически соподчиненных разряда; несколько чинов стояли особняком, вне разрядов, — это были высшие титулы (также иерархически соподчиненные). Присвоение титула сопровождалось особой для каждого случая церемонией с участием василевса. Обладатель титула получал точно установленные права и положенную носителю данного титула должность. Нормальным считалось постепенное восхождение по иерархической лестнице. Но все чаще в XI в., к огорчению одних и радости других, сановные персоны так же быстро возносились, как и скатывались вниз.
