Антон Первушин - Тайная миссия Третьего Рейха
Начало мировой войны коренным образом изменило жизнь Адольфа. Он и сам понимал, что теперь его жалкому существованию на «дне общества» приходит конец и появляется шанс без всяких усилий попробовать себя на совершенно новом поприще: «Я испытал в эти дни необычайный подъем. Тяжелых настроений как не бывало. Я нисколько не стыжусь сознаться, что> увлеченный волной могучего энтузиазма, я упал на колени и от глубины сердца благодарил Господа Бога за то, что он дал мне счастье жить в такое время».
Гитлер обратился к королю Баварии Людвигу III с просьбой о зачислении его в армию. Его определили в 16-й баварский пехотный полк, набранный в основном из студентов-добровольцев. После нескольких недель обучения Адольф отправился на фронт.
Гитлер оказался умелым и храбрым солдатом. Первоначально он служил санитаром. Затем всю войну выполнял обязанности связного, доставляя приказы из штаба полка на передовую. За четыре года войны он участвовал в сорока семи сражениях. Дважды был ранен. 7 октября 1916 года после ранения в ногу Гитлер попал в госпиталь Гермиса под Берлином. Два года спустя, за месяц до окончания войны, он тяжело отравился горчичными газами, примененными англичанами, и временно потерял зрение.
Свою первую награду, Железный крест II степени, Гитлер получил в декабре 1914 года, вторую – Железный крест I степени (редчайшая награда для простого солдата!) – в августе
1918 года. Ходили слухи, что его отметили за удивительный подвиг – он якобы взял в плен пятнадцать французских солдат разом. Сам Гитлер никогда не рассказывал за что он получил Железный крест I степени – наверное, потому, что представил его к этой награде заместитель командира батальона Гуго Гутманн, еврей по национальности. Для Гитлера с его животным антисемитизмом и верой в тайный заговор признание, что он получил крест от еврея, было равносильно признанию, будто бы он сам участвует в этом заговоре.
Несмотря на столь явные боевые заслуги, Адольф дослужился только до ефрейтора (гефрайтера). Медленное продвижение по службе можно объяснить тем, что для большинства однополчан он казался чудаком, замкнутым и склонным к весьма странным высказываниям. Один из его боевых соратников вспоминал: «Он часто сидел, не обращая ни на кого внимания, в глубокой задумчивости, обхватив голову руками. Затем неожиданно вскакивал и начинал возбужденно говорить о том, что мы обречены на поражение, ибо невидимые враги Германии опаснее, чем самое мощное орудие противника».
Адольф Гитлер на митинге в Мюнхене (2 августа 1914 года)
Находясь после отравления газами в госпитале, Гитлер узнал о капитуляции Германии:
«В глазах потемнело> и я только ощупью смог пробраться в спальню и бросился на постель. Голова горела в огне. Я зарылся с головою в подушки и одеяла.
Со дня смерти своей матери я не плакал до сих пор ни разу. В дни моей юности, когда судьба была ко мне особо немилостива, это только закаляло меня. В течение долгих лет войны на моих глазах гибло немало близких товарищей и друзей, но я никогда не проронил ни одной слезы. Это показалось бы мне святотатством. Ведь эти мои дорогие друзья погибали за Германию… Но теперь я не мог больше, я – заплакал. Теперь всякое личное горе отступило на задний план перед великим горем нашего отечества.
Итак, все было напрасно. Напрасны были все жертвы и все лишения. Напрасно терпели мы голод и жажду в течение бесконечно долгих месяцев. Напрасно лежали мы, испытывая замирание сердца, ночами в окопах под огнем неприятеля, выполняя свой тяжкий долг. Напрасна была гибель двух миллионов наших братьев на фронте. Не разверзнутся ли теперь братские могилы, где похоронены те, кто шел на верную смерть в убеждении, что отдает свою жизнь за дело родной страны? Не восстанут ли от вечного сна мертвецы, чтобы грозно призвать к ответу родину которая теперь так горько над ними надсмеялась? За это ли умирали массами немецкие солдаты в августе и сентябре 1914 г.? Для того ли приносились все эти неисчислимые жертвы, чтобы теперь кучка жалких преступников могла посягнуть на судьбы нашей страны».
Горькое разочарование привело к тому, что Гитлер решил всерьез заняться политикой: «Спустя несколько дней мне стала ясна моя собственная судьба. Теперь я только горько смеялся, вспоминая, как еще недавно я был озабочен своим собственным будущим. Да разве не смешно было теперь и думать о том, что я буду строить красивые здания на этой обесчещенной земле. В конце концов я понял, что совершилось именно то> чего я так давно боялся и поверить чему мешало только чувство. Мое решение созрело. Я пришел к окончательному выводу что должен заняться политикой…»
Глава 3 Сон разума
3.1. Хмурое утро республики
Начальный период жизни Адольфа Гитлера так и не дал нам ответа на вопрос, в чем сила его магического воздействия на немцев. Ярый животный антисемитизм, который сформировался, по утверждению самого героя нашего рассказа, еще в период его нищенского существования в столице Австрии, был неплохим инструментом для объединения масс на какой-то период, но вряд ли он способен играть на дальнюю политическую перспективу – все-таки немцы в большинстве своем довольно миролюбиво относились к евреям, и, чтобы повести многомиллионный народ к созданию империи, требовалось нечто большее, чем разглагольствования о «расе-паразите», выедающей организмы здоровых наций изнутри. То же самое можно сказать об эзотерических и палеофантастических теориях, которые, конечно, могли увлечь романтически настроенного юнца или любителя старины, но вызывали лишь смешки у адекватных людей.
Значит, все-таки не антисемитизм? И не эзотерика? Но тогда что? Какие еще силы способствовали возвышению скромного ефрейтора?
В советской исторической науке долгое время отрицалось влияние личности на историю. И это понятно, ведь основоположники, Карл Маркс и Фридрих Энгельс, прямо указывали, что движущей силой истории являются не отдельные личности, а антагонизмы классов, приводящие к непримиримой борьбе с последующим революционным изменением общественного строя.
Советские писатели в меру сил и таланта иллюстрировали данную теорию своими произведениями. Например, в библиографии фантаста Севера Гансовского можно найти рассказ «Демон истории», впервые опубликованный в 1968 году. Гансовский провел интересный мысленный эксперимент: что если бы Гитлер так и остался безвестным художником на обочине жизни? Вывод неутешителен: все равно немецкий народ выбрал бы диктатора, который погрузил бы Европу в кровавый хаос.
«На рассвете 15 августа воодушевленные бешеными речами Отца колесные полчища Объединенных Земель ринулись вперед. Катающиеся мины прокладывали путь пехоте в противогазных шлемах, длинные – в сорок метров, – низко летящие снаряды быстро разрушили пограничные укрепления противника, и словацкие крестьяне удивленно смотрели, как с грохотом развертывается перед ними несокрушимая военная машина Астера. <…>
Под утро 21 августа по приказу Юргена Астера сто пятьдесят субмарин всплыли на всем протяжении водного пути, связывающего Старый и Новый Свет, и первые торпеды ударили в мирные пассажирские суда. Среди потопленных на рассвете кораблей был и лайнер "Уэллс", на борту которого находилось двести американских граждан – в том числе восемнадцать детей.
Величайшая всемирная война началась…»
Вымышленный Юрген Астер, Отец Объединенных Земель, внешне очень мало походит на Гитлера, но он столь же харизматичен, агрессивен и энергичен. Именно такой, по мнению советского писателя, лидер мог возглавить немецкую нацию и повести ее в завоевательный поход против человечества. Разумеется, и без преступлений против человечности тоже не обошлось – только в мире Астера газовые камеры и печи концентрационных лагерей были заменены на «эвроспиртовые растворительные котлы».
Разумеется, подобные умозрительные эксперименты представляют чисто теоретический интерес и почти всегда страдают тенденциозностью, которая напрямую завязана на субъективное представление автора о том или ином историческом периоде. И все же некоторую правоту за советской исторической наукой следует признать. Приход Гитлера (или фигуры, близкой по идеологии) к власти в разоренной войной Германии представляется неизбежным. Слишком много обид и претензий к окружающему миру накопили немцы, чтобы их эмоциональный запал сошел вдруг на нет. Достаточно вспомнить, в какие условия попала Германия после войны, в которой почти уже победила…
Первая мировая война закончилась в 11 часов утра 11 ноября 1918 года прекращением военных действий на европейских фронтах.
Перед тем целую неделю Германию сотрясала лихорадка революции. Еще 7 октября в Берлине состоялась нелегальная конференция коммунистической организации «Союз Спартака», которая призвала пролетариат к революционному свержению власти германского империализма и милитаризма, к установлению в Германии демократической республики. Однако восстание началось не в центре страны, а на ее окраине – в Киле. Поводом к нему послужил приказ командования немецкого флота о выходе кораблей в открытое море для решительного боя с англичанами. Матросы отказались выполнить приказ. Командование ответило массовыми арестами. 3 ноября моряки организовали демонстрации и митинги протеста.
