Копылов Александрович - Красные полководцы

Первые пять маршалов: Тухачевский, Ворошилов, Егоров (сидят), Будённый и Блюхер (стоят)

После разгрома Колчака Тухачевский в начале 1920 г. вновь направлен на Юг, где возглавил Кавказский фронт. В его задачи входило завершение разгрома белых армий Юга России под командованием генерала А. И. Деникина. После ликвидации сопротивления белых на Кавказе Тухачевский издал приказ 11-й армии, входившей в состав фронта, занять Азербайджан, что и было сделано. Впрочем, в это время Тухачевский был направлен спасать Советскую Россию на новый участок — на Западный фронт, где все более напряженно складывалась борьба с поляками.

«Мы встряхнем Россию как грязный ковер, а затем мы встряхнем весь мир… Мы войдем в хаос и выйдем из него, только полностью разрушив цивилизацию»

На пост командующего этим фронтом Тухачевский был назначен 28 апреля. К этому времени он завоевал репутацию одного из лучших большевистских полководцев. На вверенном Тухачевскому фронте были сконцентрированы самые сильные в республике специалисты Генерального штаба, опытный командный состав. Предпринятое Тухачевским стремительное наступление привело Красную Армию за месяц от Березины до Вислы. В первой половине августа 1920 г. части Тухачевского оказались фактически под стенами Варшавы, однако для взятия польской столицы не хватило сил.

Полководческому почерку Тухачевского были присущи глубокие таранные удары при быстром вводе в бой резервов (впоследствии Тухачевский выступил разработчиком теории глубокого боя), что приводило к истощению войск и разного рода неожиданностям, которые нечем было парировать. Этот подход получил развитие в концепции последовательных операций, при которой силы противника последовательно истощаются в следующих одно за другим сражениях.

На практике Тухачевский реализовал эту концепцию в борьбе с колчаковскими войсками.

«Последовательно проводимые операции составят как бы расчленения одной и той же операции, но рассредоточенные, в силу отступления противника на большом пространстве… Постоянное преследование и наседание, связанное с возрастающей дезорганизацией отступающего, чрезвычайно повышают дух войск наступающего, доводя его до состояния, способного на высокий героизм. Наоборот, у отступающего даже при условии сохранения дисциплины боеспособность постоянно уменьшается»

Советские военные командиры Красной Армии — делегаты XVII съезда партии. 1934 г.

Неоднократно предпринимались Тухачевским (и против белых, и против поляков), но не увенчивались успехом и попытки широкого окружения противника. Современники отмечали не только глубокий ум молодого советского полководца, но и его склонность к авантюрным предприятиям. В целом Тухачевский прекрасно понял природу Гражданской войны и научился добиваться успеха в ее условиях навязыванием своей воли противнику и активными наступательными действиями. В этом отношении его авантюризм порой благотворно влиял на результаты операций. При этом Тухачевский всегда опирался на высококвалифицированные штабные коллективы. Вопрос о полководческих способностях лично самого Тухачевского остается открытым. Неизвестно и то, как он мог бы себя проявить в качестве полководца на большой войне, кардинально отличавшейся от войны Гражданской.

На праздновании 18-й годовщины революции

Конец Гражданской войны ознаменовался для Тухачевского руководством ликвидацией Кронштадтского восстания и подавлением восстания тамбовских крестьян (при этом ограниченно применялись удушливые газы, но не в виде масштабных и уничтожающих все живое газобаллонных атак, как представляется по опыту Первой мировой войны, а в форме обстрелов химическими снарядами, широко применявшимися в Гражданскую войну как красными, так и белыми).

«Я убежден, что при хорошем управлении, хороших штабах и хороших политических силах мы сможем создать большую армию, способную на великие подвиги»

В ходе Гражданской войны и особенно после нее Тухачевский стал активно выступать на военно-научном поприще. Одна за другой выходят его книги «Война классов», «Маневр и артиллерия». И здесь он тесно сотрудничал с ведущими военно-научными кадрами страны. Так, его ближайшим сотрудником был известный военный ученый В. К. Триандафиллов. Углубленное знакомство Тухачевского с военно-научным миром связано с периодом его руководства Военной академией РККА.

Маршал Советского Союза Тухачевский М. Н.

В 1922–1924 гг. Тухачевский командовал Западным фронтом, причем его вмешательства в политическую жизнь страны крайне опасалась партийная верхушка, увязшая во внутренних дрязгах и борьбе. Тухачевский действительно обладал политическими амбициями. За ним велось негласное наблюдение, собирался компрометирующий материал.

В результате в самый напряженный период противоборства сторонников И. В. Сталина и Л. Д. Троцкого Тухачевский оказался совершенно пассивен.

В 1924 г. он стал помощником начальника Штаба РККА, а в 1925–1928 гг. — начальником Штаба РККА. Несмотря на занятость, Тухачевский находил время и для военно-педагогической работы, читал лекции слушателям академии. В мае 1928 г. он — командующий войсками Ленинградского военного округа.

В 1931 г. Тухачевский стал заместителем наркома обороны СССР К. Е. Ворошилова. По инициативе Тухачевского в армии внедрялась новая техника. Войска перевооружались и переоснащались авиацией, танками, артиллерией. Поддержкой Тухачевского пользовались такие новаторские для того времени разработки, как воздушные десанты, радиолокация, реактивные средства боя, ракетная техника, противовоздушная оборона, торпедоносная авиация. Вместе с тем Тухачевскому было присуще и избыточное прожектерство, порой далекое от реальности (достаточно отметить, что в 1919 г. он, по свидетельству осведомленного современника, предложил большевистскому руководству проект введения в стране язычества, а в 1930 г. выдвинул абсурдную программу годичной нормы танкостроения в стране в 100 000 танков путем бронирования тракторов — таким способом он рассчитывал на практическое воплощение теории глубокой операции).

Как сторонник стратегии сокрушения Тухачевский оппонировал известному военному ученому, бывшему генералу А. А. Свечину, выступавшему идеологом стратегии измора. В духе времени эта дискуссия обернулась травлей ученого, возглавленной Тухачевским. Расстрелянный «красный Бонапарт» отнюдь не чуждался травли своих оппонентов. Противником Тухачевского был и будущий маршал Советского Союза Б. М. Шапошников.

В ноябре 1935 г. Тухачевский стал маршалом Советского Союза.

Как справедливо отмечал знавший его А. И. Тодорский, Тухачевскому не суждено было дожить до Великой Отечественной войны. Но Тухачевский вместе с ее героями громил фашистские армии. На врагов обрушилась техника, которую вместе с партией и народом строил Тухачевский. Солдаты и полководцы уничтожали неприятеля, опираясь на советское военное искусство, большой вклад в которое внес Тухачевский»

В 1937 г. Тухачевский по ложному обвинению в подготовке военно-фашистского заговора против руководства СССР был арестован и расстрелян (реабилитирован в 1957 г.). Причиной репрессий стали амбиции Тухачевского, выходившие за должностные рамки, его несомненный авторитет, лидерство в высшем командном составе и многолетние тесные связи с другими высокопоставленными военачальниками, грозившие военным переворотом. При этом никаким иностранным шпионом он, конечно, не являлся.

Ганин А. В., к.и.н., Институт славяноведения РАН

Советско-польская война I9I9-1920 гг

Предыстория конфликта

Для понимания характера российско-польских отношений очень важно применение тех понятий, о которых идет речь при анализе польского национального и национально-освободительного движения.

В течение ста лет (1815–1915), когда территория этнической Польши входила в состав Российской империи, в польском общественном сознании складывался определенный образ «русского» как представителя правящей в государстве системы.

При такой трактовке проявлений национально-освободительной борьбы польского народа, когда основной акцент делался на наличие или отсутствие момента антирусской направленности, как бы ставился знак равенства между царизмом и Россией, русским народом. Вместе с тем историки усиленно подчеркивали, что это — разные понятия, употребляя для характеристики польских восстаний и других выступлений такие формулировки, как «антисамодержавное», «антицарское», «направленное против царизма» и пр. Эти формулировки, в целом правильно отражавшие объективный факт нетождественности царизма и русского народа, тем не менее не учитывали важного субъективного фактора, а именно того, что в сознании поляков такое отождествление происходило под влиянием ненависти к угнетавшему их царизму, и эта ненависть переносилась на все русское. Так же, как и в русском обществе лишь небольшая часть сумела оказать сопротивление идеям великодержавия и подняться до подлинного понимания польского вопроса, так и в Польше далеко не каждый революционер мог отделить русский народ от ненавистного царизма, а только наиболее прозорливые, вдумчивые и чуткие. Недоверие и неприязнь по отношению к русским становились элементом национального сознания в период его формирования. Они, с одной стороны, сказались на польском национальном характере, а с другой, — во многом определили стереотип русского, закрепившийся в сознании польского общества. Все эти моменты имели и имеют огромное значение не только для российско-польских, а затем и советско-польских отношений, но в целом для судеб народов.