Николай Николаев - 100 великих загадок истории Франции
Неизвестного, который так испугал гражданку Помар, почти в то же время видел и гражданин Шампо. Это был один из четырех всадников. Он возвращался к гражданину Шампо «за своей саблей, которую забыл в конюшне, где оставлял ее, отправляясь на ужин». Он уехал почти сразу же, перед этим наспех покормив лошадь. Через пять минут мимо проехала почтовая карета…
Достигнув этого пункта своего расследования, судья Бо посчитал себя вправе составить доклад, содержащий очевидный вывод: «После проведенного расследования, – пишет он, – представляется наиболее вероятным, что автором преступления является пассажир, отправившийся в почтовой карете вместе с курьером Экскоффоном. Можно также предположить, что этот пассажир состоял в сговоре с четырьмя всадниками, которые в тот день попадались на глаза свидетелям на пути кареты подозрительно часто. Скорее всего, они встретили экипаж в условленном месте и напали на кучера, нанеся ему множество ранений ударами сабель, несмотря на то что он, по-видимому, яростно защищался. А в это время пассажир убил курьера кинжалом… Потом преступник забрал деньги и воспользовался почтовой лошадью убитого кучера, чтобы иметь возможность передвигаться с такой же скоростью, как и его сообщники». На что не обратил внимания гражданин Бо, так это на противоречия в показаниях свидетелей относительно числа всадников. Конечно, большинство из них говорили о четырех, но некоторые видели и двух, и трех. А может, их было пятеро? Шампо видел даже шестерых! Казалось бы: так ли уж важно, сколько их было? Но именно эта «мелочь» окажется в конце концов ключом к решению загадки.
Развитие событий вскоре покажет, что Бо был прав: один из часовых, стоявших на заставе в Рамбуйе с 4 до 5 часов утра 9 флореаля, показал, что видел въезжающих в Париж пятерых падающих от усталости всадников на полузагнанных лошадях. Это было не единственное свидетельство о возвращении убийц лионского курьера в Париж. Около 4 часов утра между Вильнев-Сен-Жорж и Мезоном один драгун нашел на дороге саблю без ножен и перевязи, клинок которой был перепачкан запекшейся кровью. Немного дальше местный ребенок нашел и перевязь. Сабля точно подошла к пустым ножнам, найденным у моста Пуйи.
Итак, убийцы находились в Париже. Но где же именно?
В следующие часы полиция развила необычайную активность. Было установлено, что 9 флореаля, на следующий день после преступления, гражданин Морен, проживающий на улице Фоссе-Сен-Жермен-л’Оксеруа, принял на хранение около 4 часов утра четырех лошадей от некоего Этьена Куриоля, который взял их обратно около 7 часов утра…
Четыре лошади, 9 флореаля: замечательное совпадение. Полиция отправилась к Куриолю, в дом номер 200 на улице Пти-Репозуар. Никого. Никакого Куриоля.
Узнали только, что ему двадцать восемь лет, что он уроженец Авиньона и жил здесь с девицей Мадлен Бребан, двадцати лет. Девица исчезла вместе с ним. Они скрылись 10 флореаля – то есть через день после преступления, и местом их обитания была улица Бушри, дом 27, владение некоего господина Ришара. Полиция отправилась к Ришару. Никого. Неуловимый Куриоль и его пассия уже покинули Париж. Они направились в Шато-Тьерри. Естественно, полиция последовала по их следам. 19 флореаля, в 11 часов вечера, инспектор полиции Эдон находит Куриоля и Мадлен Бребан в Шато-Тьерри. Застигнутые прямо в постели, молодые люди не оказали никакого сопротивления. Куриоль был ростом 5 футов 4 дюйма (1,73 м), «с продолговатым загорелым лицом, высоким лбом, наполовину закрытым волосами, с черными глазами и острым раздвоенным подбородком». Он представился оптовым торговцем бижутерией, галантереей и вином. На все вопросы отвечал с невозмутимым спокойствием. Инспектор Эдон обыскал комнату и вскоре нашел красный сафьяновый портфель. В нем оказалось «множество золотых и серебряных монет» и 1 170 460 ливров ассигнациями и векселями!
Инспектор спросил, откуда у него столько денег.
Тот ответил спокойно, что тут все его состояние. Он был немедленно арестован.
Но в доме, где был обнаружен Куриоль с любовницей, проживал еще один постоялец, некто Гено, назвавшийся военным поставщиком. Казалось, он не имел отношения к делу. Но на всякий случай инспектор Эдон конфисковал и его документы. После чего, приняв серьезные меры предосторожности, он направился в Париж с Куриолем и Мадлен Бребан. Деньги, найденные у Куриоля, были предъявлены служащим Национального казначейства, и они узнали десять ассигнаций по десять тысяч ливров. Сомнений не осталось: Куриоль был одним из убийц лионского курьера. А тот самый Ришар, который предоставил ему убежище на улице Бушри сразу после преступления, показался настолько подозрительным, что его также арестовали и за компанию еще одного его постояльца по имени Бруер.
Арест двух остальных подозреваемых произошел в результате совпадения самых невероятных случайностей…
В это время гражданин Гено – тот, что из Шато-Тьерри, – решает вызволить свои документы, которые у него забрал инспектор во время ареста Куриоля. С этой целью он через два дня является в министерство юстиции в Париже. Его сопровождает один из приятелей, имя которого вскоре станет известно всей стране: Жозеф Лезюркес. Гено потом будет объяснять, что встретил Лезюркеса по пути и попросил составить ему компанию.
И вот наши друзья в приемной следователя Добентона, которому поручено вести это дело. Кто же такой Жозеф Лезюркес? Ему тридцать три года. Сын лавочника из Дуана, он в восемнадцать лет, еще до Революции, записывается в армию. Но однажды у него в руках разрывается ружье, и он лишается пальца на правой руке. Списанный из армии по увечью, он возвращается в Дуан как раз в то время, когда в обществе созревают новые идеи. Жозеф записывается в городское «Общество друзей народа» и вскоре начинает служить в канцелярии районного управления. На этом посту он не забывает и о своих интересах, активно спекулируя национальным достоянием.
По его собственному признанию, в 1790 г. у него ничего не было, а всего через три года он уже имел от десяти до двенадцати тысяч ливров годового дохода золотом и серебром, что делало его человеком состоятельным и даже богатым. Потом он будет говорить, что «первоначальным капиталом» ему послужило приданое жены – женился он в 1790 г. Теперь у него трое детей, две дочери и сын. Следствием такого быстрого и неожиданного обогащения явилось то, что ему стало скучно в Дуане. И вот он отправляется в Париж. Но едет один, вроде бы на разведку, подобрать квартиру.
И пока гражданка Лезюркес томилась с детьми в Дуане, отец семейства проматывал доходы в Париже, в чем ему помогали несколько новоявленных друзей, а также молодых дам и девиц.
В приемной следователя Добентона друзья приготовились к длительному ожиданию. Но когда они вошли в помещение, там находились две женщины, по виду из провинции, которые чуть ли не подпрыгнули при их появлении. Одна из них подошла к судебному исполнителю и что-то взволнованно зашептала ему на ухо. У помощника следователя полезли глаза на лоб, и он быстро завел женщин в кабинет. Там ошеломленный гражданин Добентон выслушал женщин, которые заявили ему, что узнали в посетителях двоих из тех всадников, что в день преступления были в Монжероне. Эти женщины были не кто иные, как свидетельницы, вызванные в столицу для дачи показаний, – Гросстет и Сотон, – рассказы которых мы уже выше приводили.
Кроме того, по пути к кабинету следователя женщины прошли мимо комнаты, где содержался под стражей Куриоль, и Сотон узнала в нем человека, который был в Монжероне в той же компании, и как раз он расплатился монетами.
Эта женщина, положительно, была хорошим физиономистом, раз она узнала Куриоля, вина которого была несомненна. Довентон, отпустив женщин, приказал немедленно пригласить в кабинет Гено и Лезюркеса.
Результат их допроса оказался любопытным.
Гено до приезда в Париж жил в Дуэ и в столице остановился у галантерейщика Ришара на улице Бушри, в том же доме, куда после ограбления почтовой кареты направился Куриоль.
– Вы знаете Куриоля? – спрашивает его Довентон.
– Я увидел его впервые вечером 10 флореаля в доме гражданина Ришара, – отвечает Гено.
Затем добавляет, что второй раз встретился с ним 11 флореаля за ужином. И, конечно, отрицает, что сам 8 флореаля был в Монжероне.
А что Лезюркес?
Он также не отрицает, что знаком с гражданином Ришаром.
Он также сообщает, что впервые к Ришару на обед «в прошлом месяце» его привел Гено. Потом он часто обедал и ужинал у Ришара. Что касается Куриоля, Лезюркес сказал, что познакомился с ним у Ришара.
– Были ли вы в Мелуне или в его окрестностях с тех пор, как поселились в Париже?
– Я ни разу не покидал Париж после приезда.
– А не совершили ли вы недавно верховую прогулку в компании с другими людьми?
– Я ни разу не садился на лошадь в Париже и ни разу не ночевал вне дома.
