Георгий Вернадский - Монголы и Русь
Для монголов война против Цзинь стала естественным актом мести за ту поддержку, которую Цзинь прежде оказывали татарам и в особенности за позорную казнь Амбагай-хана около пятидесяти лет назад. В родовом обществе степей кровная вражда продолжалась годами, и оскорбление, нанесенное праотцам, остро ощущалось их внуками и правнуками. Действуя как воплощение монгольской нации, Чингисхан объявил священную войну. Перед походом он удалился в свою палатку, где провел три дня в молитве, прося Вечное Синее Небо поддержать его готовность отомстить за страдания своих предков. В то время как их император возносил молитвы, солдаты и народ вокруг его палатки в состоянии нервного возбуждения взывали к Небу, крича: «Тенгри, Тенгри!». На четвертый день появился Чингис и объявил, что Небо гарантировало им победу.[101]
Первая китайская кампания монголов началась в 1211 г.[102] Армии Цзинь были многочисленнее, но Чингисхан оказался более ловким стратегом, нежели полководцы Цзинь. Монгольские войска были разделены на различные армейские группы, которые действовали в совершенном взаимодействии. Одновременно атакованные с разных сторон, полководцы Цзинь распылили свои силы; это дало возможность гвардии Чингисхана проникнуть через Великую Стену в месте, где враг не ожидал атаки. Дивизии монгольской армии направились затем прямо к Пекину, в то время как другие соединения достигли берегов залива Чихли. Чрезвычайно важным оказалось то, что монголам удалось захватить большинство императорских табунов, содержавшихся на севере от Пекина. Это лишило Цзинь главного источника пополнения их кавалерии. Не имея опыта и орудий для штурма, монголы на этой стадии не предприняли попытки захватить надежно защищенный Пекин. Но они жестко контролировали весь регион Пекина. Дипломатия Чингиса начала приносить плоды: в 1212 г. против Цзинь восстали киданы, и их родовые вожди признали сюзеренитет Чингисхана. Двумя годами позже император Цзинь подписал мирный договор с Чингисом, по которому Чингис получил в жены приемную дочь императора Цзинь с фантастически богатым приданым. Мир продолжался недолго, поскольку ни одна из сторон не собиралась его поддерживать. Император Цзинь решил покинуть Пекин и перенести свою столицу в южную часть империи, с тем чтобы организовать там оборону. На пути туда часть его войска, рекрутированная у киданов, взбунтовалась и направилась назад в Пекин. Не желая упустить благоприятный момент, монголы сразу же возобновили войну. Пекин пал в 1215 г.
Это не привело к завершению войны, поскольку Цзинь продолжали сопротивление в южной части их царства. Однако главная задача Чингисхана была достигнута. Монгольское владычество жестко установилось как в Северном Китае, так и в Маньчжурии, и эти страны стали интегральной частью империи Чингиса, что оказало долговременное влияние на структуру монгольской армии и государства. Чингис теперь имел в своем распоряжении не только корпус китайских военных инженеров, но мог также использовать услуги опытных, высококультурных и хорошо обученных гражданских чиновников. С их помощью, а также при поддержке уйгуров, монголы обрели способность управлять миром, к завоеванию которого они были так близки. Наиболее известным китайским советником Чингисхана был Елюй Чуцай, потомок киданской княжеской семьи, но китаец по образованию и культуре.
После установления своей власти в Пекине Чингисхан возвратился в Монголию, поставив перед Мухали задачу довершить завоевание империи Цзинь. Его внимание теперь обратилось от китайских дел к Центральной Азии, где у него оставалась некоторая незавершенная работа. Вспомним, что после победы Темучина над найманами в 1204 г. сын последнего найманского хана Кучлук бежал в западном направлении, в конце концов достигнув царства Кара-Кидан. Вскоре Кучлук воспользовался внутригосударственными распрями там, где получил убежище, и сам захватил власть. Первоначально христианин несторианской деноминации, Кучлук позднее обратился в буддизм. Как правитель царства Кара-Кидан он попытался подавить там и христианство, и ислам, чем вызвал значительную оппозицию. Через уйгуров Чингисхан был хорошо информирован относительно этих событий.
Одним из главных принципов стратегии Чингисхана было стремление уничтожить врага до конца. На несколько лет он, казалось, забыл о Кучлуке, занимаясь подготовкой, а затем и осуществлением китайской кампании; однако теперь, когда его власть в северном Китае укрепилась, он мог позволить себе нанести последний удар по своему старому врагу. Последовательно два монгольских тумена были посланы в регион Кара-Кидан под командованием Джэбэ-Нойона. Как только Джэбэ оказался на территории врага, он провозгласил полную религиозную свободу. Поэтому монголы были встречены как освободители и христианами, и мусульманами. При поддержке местного населения Джэбэ нанес молниеносное поражение войскам Кучлука. Кучлук погиб при попытке к бегству. В результате победы Джэбэ западная граница Монгольской империи теперь достигла пределов Хорезма.
Хорезм, расположенный в Западном Туркестане, в бассейне нижнего течения Амударьи, является древнейшим культурным районом мира. Высокий уровень сельского хозяйства стал возможным вследствие остроумной ирригационной системы, отходящей от Амударьи; ремесла и производства процветали в этом регионе с незапамятных времен.[103] Не менее важной была роль Хорезма в международной торговле. Находясь на пересечении путей между Китаем и средиземноморским миром, между Индией и Южной Русью, Хорезм был местом встречи торговых караванов с востока и запада, севера и юга. Он может быть назван островом оседлой цивилизации в море степей и пустынь; Бартольд верно уподобляет его роль в степной торговле роли Британских островов в морской торговле.[104]
Коренное население Хорезма имело иранские истоки. В IX и X веках страна процветала под просвещенной властью династии Саманидов. Однако, начиная с X века, царство Саманидов находилось под постоянным и нарастающим давлением широкой федерации тюркских племен, известных как огузы. Исторически государство огузов было частью тюркского каганата, который существовал с VI до VIII века.[105] Этнически огузы представляли собою смесь тюрков и иранцев (аланов).[106] В середине XI века ветвь огузов, известных по своему вождю как сельджуки, обосновалась в Хорезме и в Персии. Позднее сельджуки вторглись в Малую Азию[107], но постепенно утратили свой контроль над Ближним Востоком. Одним из центров оппозиции им был Хорезм. Начиная с 1117 г. этот район управлялся военным губернатором Кутбеддином Мухаммедом, происходившим из турецких наемников, которые обычно рекрутировались из рабов.[108] Ему удалось основать династию способных правителей[109]; находясь первоначально под сельджукским сюзеренитетом, они в конечном итоге стали самостоятельными и приняли старый персидский титул шаха. Город Ургенч в нижнем течении Амударьи стал столицей их империи. В последней четверти XII века Бухара и Северная Персия были присоединены к Хорезму. В период между 1206 и 1215 г. Хорезм-шах Мухаммед II завоевал южную часть Персии, а также Афганистан. Теперь ему предстояло встретиться с Чингисханом, и в этом конфликте он окажется не на высоте.
Хотя империя Мухаммеда II была обширной и процветающей, она не отличалась прочностью и была раздираема внутренними противоречиями. Для населения вновь обретенных персидских провинций Хорезм-шах был чужаком; в целом в империи его иранские подданные не особо смешивались с тюрками. Что касается религии, то большинство населения империи были мусульманами, но существовал вечный конфликт между шиитской и суннитской доктринами, и различные шиитские секты добавляли свою долю к этому противостоянию. Крестьянство роптало под бременем налогов; купцы ненавидели продажность городских наместников и отсутствие безопасности на дорогах. Не существовало единой армии. Владельцы поместий (икта) командовали подразделениями ополченцев, рекрутированными из арендаторов их земельных участков. Эти войска были плохо обучены. Туркменские соплеменники, храбрые и воинственные, были недисциплинированными, гвардейцы шаха Кангли (Кипчакии)[110] оказались деморализованы; армейские техники, занятые катапультами и другими военными механизмами, проявляли компетентность, но их подразделение не было объединено с остальной армией. Кроме того, дом шаха потрясали интриги. Его мать, амбициозная и энергичная женщина канглийского происхождения, часто вмешивалась в планы своего сына и поддерживала его сомнения относительно самого способного из сыновей, Джалал ад-Дина, чья популярность среди людей в целом росла также быстро, как падал престиж его отца. Ситуацию ухудшало и то, что отсутствие у шаха чувства такта привело его к ссоре с некоторыми из ведущих мулл.
