От Африки до Индии - Кир Булычев

Игорь Можейко

7 и 37 чудес

От Африки до Индии

От редакции

Первые семь чудес света были отобраны и провозглашены в античном мире примерно в III веке до н. э. Египетские пирамиды, Галикарнасский мавзолей, колосс Родосский, Александрийский маяк, храм Дианы Эфесской, статуя Зевса Олимпийского и висячие сады Семирамиды. С тех пор человечество создало много произведений искусства. Однако устойчивость и авторитет традиций не позволяли разрушить незыблемость магического числа семь. Тем самым было установлено их непреложное превосходство над другими невероятными постройками, оказавшимися за пределами античного мира.

Игорь Можейко, стремясь исправить историческую несправедливость, дополнил список чудес памятниками, не попавшими в поле зрения древних эллинов. В их число попали 37 удивительных сооружений Древнего Востока и Африки: постройки «мирового значения», с интересной историей создания и последующей судьбой. Тем самым он стремился разрешить ещё одну важную проблему: развеять ложные представления о том, как возникли эти необыкновенные сооружения.

В издание 2006 года, по которому была подготовлена настоящая книга, были включены все 37 чудес. У нас книга «7 и 37 чудес» выходит в двух частях. В составе первой части — вступительная глава об оригинальных семи чудесах света, а также глава о древних постройках Ближнего Востока и Средней Азии. В настоящем издании будут описаны сооружения Африки, Индии и Шри-Ланки, а также Юго-Восточной Азии и Дальнего Востока.

Данный список чудес нельзя назвать исчерпывающим. Однако главная цель настоящей книги — это дать представление о ценности, богатстве и разнообразии культур Востока и неоценимо важном их месте в истории человечества.

Часть 3

Африка

Фрески Тассили

Убийцу зовут Сахарой

История человечества — длительный эксперимент, вернее, серия экспериментов, большинство из которых неудачны, несвоевременны и даже трагичны. Но не было бы их, неоткуда бы взяться всему богатству нашего опыта, разнообразию наших цивилизаций. Эта банальная истина повторяется здесь, потому что история фресок в Сахаре — история одного из этих экспериментов, поставленных людьми и природой, эксперимента неудачного, забытого тысячи лет назад, открытие которого в наши дни заставляет преклоняться и перед его размахом и значением, и перед его участниками.

За несколько тысяч лет до нашей эры — для каждого района Земли своя дата — первобытные люди, охотники и рыболовы, вступают в период великих открытий. Открытие того, как сохранять огонь, как приручить животных, изготовлять разнообразные орудия из камня и кости, наконец, открытие землепашества…

Наиболее благоприятным для прогресса первобытных людей оказался, по выражению известного историка Брестеда, «плодородный полумесяц». Брестед, писавший в начале нашего века, включал в него долины Нила, Тигра, Евфрата и некоторые районы Ближнего Востока. Впоследствии, с развитием археологии, стало ясно, что в полумесяц следует включить долину Инда и долины великих китайских рек. Для всех этих мест характерен был тёплый климат с чётко выраженными временами года, плодородные земли и, главное, наличие пресной воды.

Плодородный полумесяц тянулся от восточных пределов Азии до долины Нила, и именно там возникли самые ранние из великих цивилизаций. А вот западнее Нила цивилизаций, как полагали ещё совсем недавно, быть не могло: громадная пустыня заставляла людей жаться к берегам Средиземного моря. Скудные земли, редкое население…

Казалось, так в Сахаре было всегда. В V веке до нашей эры Геродот писал о песчаных дюнах, соляных куполах и пустоте раскалённого мира пустыни. Страбон, живший на четыре века позже, рассказывал о том, как обитатели Сахары берегут воду: кочевники укрепляют бурдюки с водой под брюхом коней. Ещё через сто лет Плиний описывает реки, возникающие лишь после редких дождей, колодцы в пустыне… Сахара казалась вечной, незыблемой и постоянной в своей враждебности к человеку.

Но время от времени, по мере того как исследователи всё глубже уходили в пески, начали появляться сообщения, что в глубине Сахары существуют какие-то рисунки на скалах — свидетельство тому, что в самых безводных на свете местах когда-то жили или бывали люди.

В середине прошлого века француз Дюверье видел петроглифы близ оазисов Гат и Ин-Салах в Ливии, через несколько лет изображения быков и верблюдов заметил немецкий путешественник Нахтигаль. Ещё чаще находили петроглифы и рисунки на скалах в нашем веке, однако особого внимания они не привлекали, ибо никто не задумывался об их древности и не придавал большого значения их художественной ценности. Да что Африка! Когда были найдены великолепные первобытные росписи в пещере Альтамира в Испании, те самые, с которых сегодня начинается любая история искусств, авторитеты, осмотрев их, понимающе улыбнулись, отобедали с владельцем той местности, где находится пещера, и, разъехавшись по домам, единодушно заявили, что всё это нарисовал их гостеприимный хозяин, ибо первобытному человеку такое не под силу, да и зачем ему, бедному, искусство?

Но уже к тридцатым годам нашего века положение изменилось. Новые находки первобытной наскальной живописи в Европе и других местах Земли убедили учёных в том, что наши предки не только любили, но и умели отлично рисовать. Экспедиции, возвращаясь из Сахары, привозили всё больше материалов — копий фресок и петроглифов, которые не только изменяли представление о первобытном населении пустыни, но и вызывали недоумённые вопросы: почему, например, на фресках изображены такие животные, как бегемот, страус, слон, носорог и даже жираф? Неужели их авторы уезжали столь далеко на юг, чтобы увидеть этих экзотических для Сахары зверей? Откуда на росписях появляются лошади и колесницы? Почему на одной из них изображена египетская ладья?

В 1932 году молодой французский офицер Бренан прибыл к плато Тассилин-Аджер в Алжире, неподалёку от Феццана, для несения тоскливой колониальной службы. Бренан оказался человеком любознательным, энергичным, притом неплохим рисовальщиком. Он облазил в поисках фресок многие районы плато и отсылал свои прорисовки крупнейшему знатоку первобытной живописи А. Брейлю. Прорисовки были настолько интересны, что Брейль стал добиваться разрешения послать туда, в самое сердце Сахары, специальную экспедицию. Однако началась война, разговоры об экспедиции сами собой прекратились, и только через десять лет после окончания войны в Сахару отправилась экспедиция, во главе которой стоял путешественник и историк Анри Лот.

Это была солидная, современная экспедиция, и в первую очередь именно за это мы должны быть