Лев Гумилев - Каспий, климат и кочевники

Л.Н. Гумилев, А.А. Алексин

Каспий, климат и кочевники

Мы рассматриваем нашу работу как первый опыт применения историко-географического подхода к археологии.

1

Жизнь кочевых народов Евразии протекала на грани двух физико-географических зон: гумидной, располагавшейся к северу от сухих степей, и аридной, примыкавшей к ним с юга. Даже незначительные планетарные изменения климата, вызывавшие изменения физико-географических условий в этих зонах, не могли не отражаться на историческом развитии их обитателей. При перемещении физико-географической зональности к северу пустыня наступала на степи, иссушала их и делала привычные условия жизни в них невозможными, а обратное смещение этих зон преобразовывало полупустыни в цветущие пастбищные угодья. Но зато на северные лесостепные пространства наступали леса, превращая их в сплошное «таежное море».

Оптимальные условия для кочевых культур, базировавшихся на натуральном хозяйстве, возникали при определенной степени увлажнения, выше и ниже которой условия жизни ухудшались. Основным источником существования в те времена являлось разведение рогатого скота и лошадей, добывавших зимой себе корм из-под снега тебеневкой. Увеличение влажности и, соответственно, снегового покрова приводило к гибели скота и оскудению скотоводческих хозяйств.

Проследить указанные климатические смещения на основе исследований геоботанических, зоологических и геологических не представляется возможным вследствие трудности установления точных датировок. Но история народов, живших натуральным хозяйством, чутко реагировала на малейшие изменения экономических возможностей, которые были тесно связаны с ландшафтом. Исторические источники позволяют нам проследить судьбы народов степной и лесостепной зон Евразии, начиная с IV-III в. до н.э., а следовательно, и тех колебаний климата, с которыми они были связаны.

Мы не ставим себе задачи объяснить причины климатических колебаний, но констатируем факты и даты этих изменений. Имеющийся материал подтверждает периодические смещения на юг или на север климатических ландшафтных зон, служивших ареной деятельности кочевых народов. При этом отчетливо проявляются факты гетерохронности увлажнения аридной и гумидной зон, причем смещение циклонических путей выражается многими сотнями и даже тысячью километров [12], [1].

Как известно, Аральское море и озеро Балхаш питаются реками аридной зоны, а водосбор Волги, дающей свыше 80% от общего стока в Каспий, полностью расположен в зоне гумидной. Поэтому уровни, с одной сторону Арала и Балхаша, а с другой Каспия, являются великолепными показателями увлажнения той или другой зоны.

Согласно предлагаемой В. Н. Абросовым [1] точке зрения, уровень обоих бассейнов связан с расположением путей циклонов, несущих влажные массы воздуха от азорского максимума в глубины евразийского континента. Южный путь циклонов направлен к Тянь-Шаню. Изливающиеся там дожди орошают Джунгарию, Семиречье и наполняют Балхаш, Иссык-Куль и Аральское море. Северный путь приносит осадки в бассейн Волги, вследствие чего поднимается уровень Каспия. Иногда возникает и еще более северный путь, когда осадки выпадают в Фенноскандии и в бассейнах Белого и Карского морей. Тогда наблюдается понижение уровня и в Каспии и в Арале, хотя североиранская ветвь циклона приносит незначительное количество осадков на Памир и, питая Амур-Дарью, замедляет усыхание аридного бассейна (см. схему на рис. 1 и табл. 1). Л.С.Берг отмечает, что «когда уровень Каспия стоял низко – условия для судоходства в Арктике были благоприятными» [7, стр. 90].

Рисунок 1. Колебания уровня каспийского моря и климатические условия Европы (голубой цвет- увлажнение, желтый – усыхание)

Таблица 1. Зависимость климатических условий Евразии от местоположения постоянного центра действия атмосферы

Проверка этой точки зрения, проведанная нами на историческом и археологическом материале, за 2500 лет, подтвердила ее правильность. Данная концепция имеет колоссальное значение для интерпретации исторических событий и не меньшее значение приобретает обратный ход мысли, когда путем дедукции мы получаем объяснения для многих исторических ситуаций.

2

В теплый и сухой суббореальный период в южной Сибири на границе тайги и степи развились палеометаллические культуры [19, стр. 53]. Наступление холодного периода и продвижение леса на юг подорвало их экономические возможности, и культура их стала клониться к упадку. Зато для обитателей монгольской степи увлажнение и появление лесных островков явилось благом, и степное хозяйство в средине н. э. процветает [19, стр. 118]. Это увлажнение в южных районах Центральной Азии во II тыс. н.э. прекратилось.

Однако археологические находки показывают, что там, где теперь пустыня, расположенная на сухом русле Конче-Дарьи, недалеко от Лобнора, некогда были цветущие поселения, например, Харо-Хото и Шань-Шань. Китайские военные реляции II в. до н.э. указывают численность отбитого у хуннов скота. У хуннов предгорий Алашаня отбито столько, что надо полагать, там было большое скотоводческое хозяйство на большой площади пастбищных угодий, нежели в IХ-ХХ веках [13], [16].

3

Вопрос об усыхании степей Центральной Азии вызвал острую полемику. За усыхание в исторический период высказались Г. Е. Грумм-Гржимайло, Н. В. Павлов, В. А. Смирнов, В. М. Синицын и А. В. Шнитников, против Л. С. Берг, К. К. Марков и др. [28, стр. 184].

Доводы сторонников теории усыхании не были опровергнуты Л. С. Бергом достаточно убедительно, но Э. М. Мурзаев приводит некоторые интереснейшие указания, позволяющие по-иному поставить и решить этот вопрос.

«Недавние исследования Чжоу-Ке-чжена, извлекшего метеорологические записки из китайских летописей за последние 2000 лет, показали, что можно говорить только о пульсации климата Китая. Но никак не о его тенденции к аридному типу» [28, стр. 188]. И. А. Ефремов, занимавшийся изучением палеонтологии Гоби, пишет: «Нужно отметить признаки более сложного хода процесса опустынивания Гобийских районов, чем это предполагалось до сих пор. Наступление аридного климата представляется нам совершившимся недавно. Этот процесс, нужно думать, происходил двумя этапами, с промежутком сравнительного увлажнения между ними» [цит. по 28, стр. 189].

Необходимо отметить, что все перечисленные нами исследователи, говоря об усыхании, не учитывали отмеченной В. Н. Абросовым гетерохронности увлажнения аридной и гумидной зон, и поэтому не достигли окончательных результатов. Введение принципа гетерохронности увлажнения с добавочным коррективом на возможное перемещение путей циклонов в арктическую зону позволяет на историко-археологическом материале проследить климатические колебания с гораздо большей точностью.

Работы, проведенные нами в бассейне Каспийского моря в 1959-1961 гг. [18], дали недостававшие данные для представления о сменах периодов увлажнения и усыхания гумидной и аридной зон, что позволило перенести проблему усыхания Средней Азии в новую плоскость. Скудость исторических сведений дает возможность лишь наметить опорные точки колебаний уровня Каспия, но принятая нами точка зрения гетерохронности увлажнения позволяет заполнить интервалы между этими точками и получить стройную картину климатических изменений на исследуемой нами территории.

4

Попытки некоторых ученых (С. А. Ковалевский, А. В. Комаров; см. [3, стр. 211-213]) доказать, опираясь на сведения античных авторов, высокий уровень Каспийского моря в 1 тыс. до н.э., достигавший будто бы абсолютной отметки +1,33 м, подвергнуты справедливой критике Л. С. Бергом [8, стр. 208-212]. Равно наши полевые исследования показали, что на территории Калмыкии, которая при положительной отметке моря была бы покрыта водой, на поверхности лежат фрагменты керамики эпохи бронзы и даже палеолитические отщепы. Это дает основание заключить, что за последние 15 тыс. лет уровень Каспия так высоко не поднимался.

В IV-II веках до н.э. уровень Каспийского моря был весьма низок, несмотря на то, что, по данным эллинистических авторов, вода Аму-Дарьи протекала в Каспийское море через Узбой. Об этом говорит сотрудник Александра Македонского историк Аристобул [5, стр. 11]. То же мнение высказывает мореплаватель Патрокл в III в. до н.э. Мнение Патрокла принимают Плутарх, Эратосфен и Страбон [5, стр. 13]. Евдокс сообщает, что при впадении Аму-Дарьи в Каспий имеются водопады. Подобные сведения встречаются и у Полибия. Хотя и в менее категорической форме [5, стр. 15]. Иордан без тени сомнения утверждает, что есть «другой Танаис. Который, возникая в Хринских горах, впадает в Каспийское море» [22, стр. 74]. «Хринские горы» – это место, где обитали фрины, северо-западная ветвь тибетцев, живших на восточных склонах Памира [15, стр. 56]. Тем самым устанавливается, что «Хринские горы» являются Памиром, а река «Другой Танаис» – Аму-Дарьей с Узбоем и Актамом. Эти сообщения заставили А. В. Шнитникова предположить, что в середине первого тысячелетия до н. э. уровень Каспия был высок [35]; [36, стр. 264-266]. Однако его мнению противоречит следующее: воды Аму-Дарьи могли попасть в Узбой только через Сарыка-мышскую впадину. Площадь Сарыкамышской впадины вместе с впадиной Асаке-Аудан настолько велика, что испарение там должно было быть громадным. Это объясняет нам, почему русло Узбоя по своим габаритам было способно пропустить не более 100 куб. л воды в сек.; явно недостаточно, чтобы поднять уровень Каспия.