Никифор Вриенний - Исторические записки (976 – 1087)

Никифор Вриенний

Исторические записки (976 – 1087)

Краткие сведения о Вриеннии и его записках

Никифор Вриенний – кесарь, сановник при дворе византийского государя Алексея Комнина, происходил из рода Вриенниев, не столько древнего по времени, сколько знаменитого по силе и значению в государстве. Родоначальник Никифора Вриенния, называвшийся также Никифором, принадлежал к адрианопольской знати, и в одиннадцатом веке (1057 г.) был этнархом или префектом Каппадокии.

Прадед его имел сан куропалата и известен в истории как военачальник, успешно противостоявший скифам и ослабивший их могущество. Дядя его командовал сильным легионом царских войск в Болгарии и Даррахии, но по случаю возникшей тогда борьбы партий, домогаясь престола вооруженной рукою, был разбит, взят в плен и ослеплен. В этом же самом сражении схвачен и лишен зрения отец Никифора Вриенния. Мудрейшим и опытнейшим из тогдашних царедворцев и вождей, бесспорно, был Алексей Комнин.

Уничтожив замыслы Вриенниев и других искателей и хищников царской власти, он сам вступил на престол и сделался главой новой династии византийских государей. Новый василевс удостоил Никифора Вриенния особенной доверенности и, возводя его от почестей к почестям, наконец, провозгласил кесарем и паниперсевастом,[1] и выдал за него дочь свою Анну.

В это время государственной своей деятельности Вриенний – кесарь, конечно по чувству признательности к облагодетельствовавшему его василевсу и, как говорит Анна Комнина в предисловии своей книги, по просьбе супруги Алексея, Ирины, написал записки о событиях, предшествовавших вступлению на престол династии Комниных, и об обстоятельствах, сопровождавших её царствование. Период, обнимаемый этими записками, заключается в пределах времени, между царствованием Василия Второго Дуки и утверждением на престоле Алексея Комнина, то есть между 976 и 1087 годами. Написаны они вероятно в половине двенадцатого века, уже после смерти Алексея; ибо в предисловии к этим запискам говорится, что Алексей перед смертью завещал царский престол Иоанну Комнину.

Но, вышедши в свет не позже второй половины двенадцатого века, записки Никифора Вриенния оставались в совершенной неизвестности до семнадцатого столетия и найдены только случайно. Ученые исследователи древних письменных памятников, конечно, знали, что Никифор Вриенний описывал события тех времен, потому что свидетельства о том находили в записках Анны Комниной;[2] но этот исторический документ считали навсегда потерянным.

Наконец иезуит Петр Поссевин в начале семнадцатого века захотел отыскать древнейший кодекс записок Анны Комниной, бывший некогда в руках Фабра, написавшего Thesaurum eruditionis scholasticae, и по догадкам, долженствовавший храниться у кого-нибудь в Тулузе.

Об этом желании сообщил он Антонию Дадиану Альтасерре, который, чтобы угодить другу, обыскал все углы Тулузы и действительно нашёл требуемое сокровище. Найденный кодекс был выпрошен на самый короткий срок и отправлен к Петру Поссевину. Этот ученый тотчас приступил к чтению рукописи и, прежде всего, заметил, что она отличалась чрезвычайной древностью восточного почерка, потом увидел, что в ней содержится текст всех пятнадцати книг Анны Комниной, во многих местах несогласный с текстом существовавшего уже тогда печатного издания их, и что предисловия, заимствованного из Гетелевых извлечений и приложенного к печатному изданию, в ней не было, а вместо его книгам Комниной предшествовало какое-то сочинение, длинное, но без надписания, без имени сочинителя и без начала; ибо первого листа, на котором долженствовало быть показано заглавие сочинения, имя писателя и начало предисловия, в подлиннике не доставало; так что первый наличный его лист обозначен был цифрой «2», и потом счет продолжался непрерывно до самого конца рукописи. Разбирая это предварительно расположенное сочинение, Петр Поссевин сперва принял его за непомерно длинное предисловие к запискам Анны Комниной, но, продолжая читать далее, к удивлению своему, уверился, что в его руках находятся записки Никифора Вриенния Кесаря, собственноручно списанные супругою его Анной Комниною. Так открыт был драгоценный памятник древней исторической письменности, вероятно похищенный в Константинополе крестоносцами и многие столетия лежавший в пыли книгохранилищ, принадлежащих французским библиофилам.

Впрочем, записки Никифора Вриенния, изданные в первый раз Петром Поссевином по найденной им рукописи, наполнены были множеством ошибок и пропусков. Рукопись ли была источником их, или усердие Поссевина, старавшегося восстановить правильное чтение в тех местах, где оно казалось ему испорченным, – не известно. Последнее кажется более вероятным. Второе издание Вриенниевых записок, сделанное в 1836 году Августом Мейнекке, гораздо исправнее первого. Но не видно, чем руководствовался он в исправлении текста и, по крайней мере, имел ли под руками Поссевинов кодекс.

Переводя этот текст на русский язык по изданию Мейнекке, мы живо чувствовали нужду в подлинной рукописи особенно там, где Мейнеккиево издание представляет явные пропуски.

Вступление[3]

Цель этих записок – показать, что Алексей Комнин справедливо поступил, отняв у Вотаниата верховную власть. В них повествуется о возмущении Вотаниата против Михаила Дуки; о попытке Алексея предоставить престол Константину, брату Михаила Дуки, и другому Константину, сыну Михаила Дуки; о различных кознях против Алексея, и о том, что подвергаясь опасностям, он содействовал возвышению неблаговременных властителей, но что, овладев престолом, предупредил и разрушил козни ненавистников и в сотоварищи управления царством принял юного Константина, подав ему надежду наследования престола; также о побуждении, по которому предпринято это сочинение, о его цели и образе изложения.

С восточной стороны государства против Михаила Дуки[4] восстает Никифор Вотаниат [5] и, взяв верх, похищает царский престол. Ему, как мы сказали, вверено было управление восточными войсками и областями, а он тому самому, коего доверенностью пользовался, заплатил злом и сделал это по мысли и сговору некоторых негодных людей, вовсе не помышлявших о благе государства и не научившихся сохранять верность к тем, кому они должны были быть верными; весь же народ так, без размышления последовал их желанию; ибо между людьми зло обыкновенно бывает сильнее, чем добро. Да и то опять: – толпа любит потешаться такими переворотами. И так на высоту царского престола возводится Вотаниат. В ранние годы своей жизни он обнаруживал много ума и силы в руке, но теперь, утомленный старостью и временем, истощивший некогда свое честолюбие на удальство и потерявший едва не всю живость деятельности, не имел уже сил достойно стоять на такой высоте. Когда же принял он царский скипетр и предпочтен был тому, кто имел на него естественное право (а таков был брат Михаила Дуки, Константин Порфирородный[6]); тогда Алексей Комнин, [7] видя всю неуместность этого порядка дел, так как тут и не уважен законный наследник, и не вспомнено право на престол рода Комниных, ради прежде царствовавшего дяди Алексея Исаака Комнина, [8] которого (тогда при воцарении) с таким желанием все единодушно возвели на престол, и поставили над собой василевсом, так что казалось более справедливым быть избранным теперь кому-нибудь из тех, кто ведет род свой прямо от него, видя все это, Алексей Комнин скорбел, болезновал сердцем, сгорал ревностью по правде, всеми попранной, и не мог более переносить такого положения дел.

Между тем как получавшие в те время жребий владычества, достигнув своей цели, помышляли только о своей выгоде, а гибель ромейского царства вменяли ни во что, – он с пронзенным сердцем, показывая благородство своей души, не мог при таком ходе дел, оставаться в покое и терпеть, чтобы имеющий право на престол подчинялся другому, не имеющему на то права.

О том, как Комнин обращался к брату Михаила[9] Дуки и своими усилиями и внушениями старался посадить на царском престоле Михайлова сына, как он, надев ему на ноги багряные сандалии, ввел его во дворец, как в то время, когда они проходили по главным улицам, народ будто одними устами громко кричал, что этого он не хочет иметь василевсом, и как упомянутое дитя, испуганное таким криком и устрашенное словами народа, отвратилось душой от сделанного ему предложения (просило и Комнина оставить это намерение и не неволить его более), – о всём том рассказ – в устах каждого, это подтверждают люди благомыслящие и все, кто не пил воды забвения и помнят бывшее. После этого Комнин решился идти к своей цели другим путем. Он привел юного Константина к Вотаниату и, напомнив последнему о естественном праве, принадлежащем этому дитяти по наследству, предложил ему благоразумный совет – поэкономнее пользоваться доставшейся ему властью, именно: принять благосклонно и с честью брата Дуки, как брата прежнего его господина и василевса, и дать ему титул лица царственного, на деле же управлять царством самому Вотаниату, до конца жизни, а потом возведет на престол этого наследника (то есть сына Михаила – Константина), могущего к тому времени сделаться уже способным управлять царством. Но и этот план не удался, и Комнин своей смелостью выиграл только то, что его стали подозревать – как Вотаниат с его приближенными, так и многие другие, особенно же два Вотаниатовы раба, Борил и Герман,[10] – люди наемные, незнатного рода, ничего не смыслящие в делах, касающихся общественного блага. Последние задумали уже погубить Комнина, а вместе с тем устроить погибель и порфирородному брату Дуки, что, когда лишится он такого охранителя и останется без всякой защиты, было бы уже весьма сподручно клеветникам. С этой целью они посылают Комнину указ, предписывающий ему удалиться из столицы. Но как только этот указ дошёл до рук Комнина, – он сам лично явился с ним к василевсу, и объяснил ему все дело. Василевс, пристыженный чрезвычайным благородством и рассудительностью этого мужа, и помнивший о многих героических его подвигах, потупил глаза и, браня составителей указа, отменил это дело.