Джек Лондон - Жемчуг Парлея

Лондон Джек

Жемчуг Парлея

Джек ЛОНДОН

ЖЕМЧУГ ПАРЛЕЯ

1

Канак рулевой повернул штурвал, "Малахини" послушно стала носом к ветру и выпрямилась. Передние паруса вяло повисли; раздалось дробное пощелкивание концов троса о парус и скрип поспешно выбираемых талей; ветер снова наполнил паруса, шхуна накренилась и легла на другой галс. Хотя было еще раннее утро и дул свежий бриз, пятеро белых, расположившихся на юте, были одеты очень легко: Дэвид Гриф и его гость, англичанин Грегори Малхолл, - в пижамах и китайских туфлях на босу ногу, капитан и его помощник - в нижних рубашках и парусиновых штанах, а второй помощник капитана все еще держал рубашку в руках, не имея ни малейшего желания надеть ее. Пот струился у него на лбу, и он жадно подставлял обнаженную грудь ветру, не приносившему прохлады.

- Экая духота, и ветер не помогает, - с досадой сказал он.

- Что там делается на западе, хотел бы я знать, - проворчал Гриф.

- Это ненадолго, - отозвался голландец Герман, помощник капитана. Ветер и ночью все менялся: то так повернет, то этак.

- Что-то будет! Что-то будет! - мрачно произнес капитан Уорфилд, обеими руками разделяя надвое бороду и подставляя подбородок ветру в напрасной надежде освежиться. - Вот уже две недели погода какая-то шалая. Порядочного пассата три недели не было. Ничего понять нельзя. Вчера на закате барометр стал колебаться - и сейчас еще пляшет. Люди сведущие говорят, что это ровно ничего не значит. А только не нравится мне это! Действует на нервы, знаете. Вот так он плясал и в тот раз, когда пошел ко дну "Ланкастер". Я тогда был мальчишкой, но отлично помню. Новенькое судно, четырехмачтовое, и обшивка стальная, а затонуло в первый же рейс. Капитан не перенес удара. Он сорок лет плавал на судах Компании, а после этого и года не протянул - истаял, как свеча.

Несмотря на ветер и на ранний час, все задыхались от жары. Ветер только дразнил, не принося прохлады. Не будь он насыщен так влагой, можно было бы подумать, что он дует из Сахары. Не было ни пасмурно, ни туманно ни намека на туман, и, однако, даль казалась расплывчатой и неясной. На небе не видно было облаков, но его заволокла густая мгла, и лучи солнца не могли пробиться сквозь нее.

- Приготовиться к повороту! - спокойно и внушительно распорядился капитан Уорфилд.

Темнокожие матросы канаки в одних коротких штанах стали к шкотам; все их движения были плавны, но быстры.

- Руль на ветер! На борт!

Рулевой мгновенно перебрал ручки штурвала, и "Малахини" изящным и стремительным движением переменила галс.

- Да она просто чудо! - воскликнул Малхолл. - Не знал я, что в Южных морях купцы ходят на яхтах.

- Она была построена в Глостере как рыбачье судно, - пояснил Гриф, а у глостерских судов и корпус, и оснастка, и ход такой, что никакой яхте не уступят.

- А ведь устье лагуны перед вами, почему же вы не входите? критически заметил англичанин.

- Попробуйте, капитан Уорфилд, - предложил Гриф. - Покажите гостю, что значит входить в лагуну при сильном отливе.

- Круче к ветру! - отдал команду капитан.

- Есть круче к ветру! - повторил канак, слегка поворачивая штурвал.

"Малахини" направилась к узкому проходу в лагуну длинного и узкого атолла своеобразной овальной формы. Казалось, он возник из трех атоллов, которые некогда сомкнулись и срослись в один. На песчаном кольце атолла местами росли кокосовые пальмы, но там, где песчаный берег был слишком низок, пальмы не росли, и в просветах сверкала лагуна; вода в ней была как зеркало, едва подернутое рябью. Эта неправильной формы лагуна простиралась на много квадратных миль, и в часы отлива воды ее рвались в открытое море через единственный узкий проток. Так узок был проток и так силен напор устремившейся в него воды, что казалось - это не просто вход в лагуну, а стремнина бурной реки. Вода кипела, кружила, бурлила и рвалась вон из пролива крутыми, зубчатыми, увенчанными белой пеной валами. Удар за ударом наносили "Малахини" эти вздымавшиеся ей навстречу валы, и каждый удар, точно стальным клином, сбивал ее с курса, отбрасывая в сторону. Она уже вошла в проход - и тут оказалась так прижатой к коралловому берегу, что пришлось сделать поворот. На новом галсе шхуна стала бортом к течению, и оно стремительно понесло ее в открытое море.

- Ну, теперь пора пустить в ход ваш новый дорогой мотор, - с добродушной усмешкой сказал Гриф.

Все знали, что этот мотор - слабость капитана Уорфилда. Капитан до тех пор преследовал Грифа мольбами и уговорами, пока тот не дал согласия на покупку.

- Он еще оправдает себя, - возразил капитан. - Вот увидите. Он надежнее всякой страховки, а ведь сами знаете - судно, плавающее на Паумоту, и страховать никто не берется.

Гриф указал назад, на маленький тендер, который тоже пробивался, борясь с течением, ко входу в лагуну.

- Держу пари на пять франков, что "Нухива" нас обгонит.

- Конечно, - согласился Уорфилд. - У нее относительно очень сильный мотор. Мы рядом с ней - прямо океанский пароход, а у нас всего сорок лошадиных сил. У нее же - десять, и она летит, как птица. Она проскочила бы в самый ад, но такого течения и ей не одолеть. Сейчас его скорость верных десять узлов!

И со скоростью десяти узлов, швыряя и кидая "Малахини" то на один борт, то на другой, течение вынесло ее в открытое море.

- Через полчаса отлив кончится, тогда войдем, - сердито сказал капитан Уорфилд и прибавил, словно объясняя, чем недоволен: - Парлей не имел никакого права давать атоллу свое имя. На всех английских картах, да и на французских тоже, этот атолл обозначен как Хикихохо. Его открыл Бугенвиль и оставил ему туземное название.

- Не все ли равно, как он называется? - сказал второй помощник, все еще медля надевать рубашку. - Главное - он перед нами, а на нем старик Парлей со своими жемчугом.

- А кто видел этот жемчуг? - спросил Герман, глядя то на одного, то на другого.

- О нем все знают, - ответил второй помощник и обернулся к рулевому: - Таи-Хотаури, расскажи-ка нам про жемчуг старика Парлея.

Польщенный канак, немного сконфуженный общим вниманием, перехватил ручки штурвала.

- Мой брат нырял для Парлея три, четыре месяца. Он много рассказывал про жемчуг. Хикихохо - место хорошее, тут много жемчуга.

- А перекупщики, как ни добивались, не получили у старика ни единой жемчужины, - вставил капитан.

- Говорят, когда он отправился на Таити встречать Арманду, он вез для нее полную шляпу жемчуга, - продолжал второй помощник. - Это было пятнадцать лет назад, с тех пор у него немало прибавилось. Он и перламутр собирал. Все видели его склады раковин - сотни тонн. Говорят, из лагуны взято все дочиста. Может быть, поэтому он и объявил аукцион.

- Если он действительно задумал продавать, это будет самая большая годовая распродажа жемчуга на Паумоту, - сказал Гриф.

- Ничего не понимаю! - не выдержал Малхолл, как и все, измученный влажным, удушливым зноем. - В чем дело? Кто такой этот старик? И что у него за жемчуг? Почему вы говорите загадками?

- Старик Парлей - хозяин Хикихохо, - ответил второй помощник капитана. - У него огромное состояние в жемчуге, он собирал его долгие годы, а недавно объявил, что хочет распродать весь свой запас; на завтра назначен аукцион. Видите, сколько мачт торчит над лагуной?

- По-моему, восемь, - подсчитал Герман.

- Что делать восьми шхунам в такой богом забытой дыре? - продолжал второй помощник. - Тут и для одной шхуны не наберется за весь год полного груза копры. Это они на аукцион явились, как и мы. Вот и "Нухива" поэтому за нами гонится, хотя какой уж она покупатель! На ней плавает Нарий Эринг, он владелец и шкипер. Он сын английского еврея и туземки, и у него только и есть за душой, что нахальство, долги да неоплаченные счета за виски. По этой части он гений. Он столько должен, что в Папеэте все торговцы до единого заинтересованы в его благополучии. Они в лепешку расшибутся, чтобы дать ему заработать. У них другого выхода нет, а ему это на руку. Вот я никому ничего не должен, а что толку? Если я заболею и свалюсь вон тут на берегу, никто и пальцем не шевельнет: пусть и подохну, они не в убытке. Другое дело Нарий Эринг, для него они на все готовы. Если он свалится больной, для него ничего не пожалеют. Слишком много денег в него вложено, чтоб оставить его на произвол судьбы. Его возьмут в дом и будут ходить за ним, как за родным братом. Нет, знаете, честно платить по счетам совсем не так выгодно, как говорят!

- При чем тут Нарий? - нетерпеливо сказал англичанин и, обращаясь к Грифу, попросил: - Объясните мне все по порядку. Что это за басни о жемчуге?

- Если что забуду, подскажете, - предупредил Гриф остальных и начал рассказывать: - Старик Парлей - большой чудак. Я с ним давно знаком и думаю, что он немного не в своем уме. Так вот, слушайте. Парлей чистокровный француз, даже парижанин, это он мне сам сказал, у него выговор настоящий парижский. Приехал он сюда давным-давно, занялся торговлей и всякими делами и таким образом попал на Хикихохо. Приехал торговать, когда здесь процветала меновая торговля. На Хикихохо было около сотни жителей, нищих туземцев. Он женился на их королеве по туземному обряду. И когда королева умерла, все ее владения перешли к нему. Потом разразилась эпидемия кори, после которой уцелело не больше десятка туземцев.