Висенте Бласко-Ибаньес - Испанский с В. Бласко Ибаньесом. Стена / Vicente Blasco Ibáñez. La pared
A la mujer del maldito blasfemo (жене проклятого сквернослова; maldecir – проклинать; decir – говорить) la compadecían en toda la casa (сочувствовали во всем доме).
—No hagan ustedes caso —contestaba—. Consideren que es un carretero, y que para este oficio no se exigen exámenes de urbanidad. Tiene mala lengua, eso sí; pero es hombre muy formal y paga sin retrasarse un solo día. Un poco de caridad, señores.
A la mujer del maldito blasfemo la compadecían en toda la casa.
—No lo crean ustedes (/да/ вы не думайте «этого») – decía, riendo, la pobre mujer (говорила, смеясь, бедная женщина), – no sufro nada de él (/я/ от него совсем: «ничего» не страдаю). ¡Criatura más buena (добрейшее: «более хорошее» создание; criar – создавать, растить; crear – создавать)! Tiene su geniecillo (есть у него «свой» характерец; genio, m – характер, темперамент, гений); pero, ¡ay hija (но, ох, дочка = милая)!, Dios nos libre (не приведи Господь связаться: «освободи нас Бог») del agua mansa (от спокойной воды = от тихого омута)… Es de oro (он из золота = золотой человек); alguna copita (/пропустит/ стаканчик, другой: «какой-нибудь бокальчик») para tomar fuerzas (чтобы набраться сил); pero nada de ser como otros (но совсем не: «ничего быть» как другие), que se pasan el día (которые проводят день) como estacas frente al mostrador de la taberna (как столбы перед стойкой таверны). No se queda ni un céntimo (не оставляет себе ни одного сентима) de lo que gana (из того, что зарабатывает), y eso que no tenemos familia (и это /при том/, что у нас нет семьи = детей), que es lo que más le gustaría («что есть то», чего ему больше всего бы хотелось: «понравилось бы»).
—No lo crean ustedes —decía, riendo, la pobre mujer—, no sufro nada de él. ¡Criatura más buena! Tiene su geniecillo; pero, ¡ay hija!, Dios nos libre del agua mansa… Es de oro; alguna copita para tomar fuerzas; pero nada de ser como otros, que se pasan el día como estacas frente al mostrador de la taberna. No se queda ni un céntimo de lo que gana, y eso que no tenemos familia, que es lo que más le gustaría.
Pero la pobre mujer (но бедная женщина) no lograba convencer a nadie (не могла убедить никого; lograr – достигать, удаваться) de la bondad de su Pepe (в доброте своего Пепе). Bastaba verle (было достаточно видеть его; bastar – хватать, быть достаточным). ¡Vaya una cara (вот уж лицо; ir – идти; vaya – ого; ничего себе)! En presidio las había mejores (в тюрьме были: «их имелось» получше). Era nervudo (/он/ был жилистым; nervio, m – нерв, жила), cuadrado (квадратным), velloso como una fiera (волосатым, как зверь; vello, m – волосы), la cara cobriza (/с/ красным: «медным» лицом; cobre, m – медь), con rudas protuberancias (с грубыми буграми; protuberante – выпуклый) y profundos surcos (и глубокими морщинами; surco, m – борозда, морщина), los ojos sanguinolentos (налитыми кровью глазами; sangre, f – кровь; sanguinolento – кровянистый) y la nariz aplastada (и приплюснутым носом), granujienta (прыщавое), veteada de azul (все в голубых прожилках; veteado – узорчатый, с прожилками), con manojos de cerdas (с пучками жестких волос: «щетины»), que asomaban como tentáculos de un erizo (которые торчали как щупальца животного: «ежа»; asomar/se/ – показываться, высовываться) que dentro de su cráneo (который внутри его черепа) ocupase el lugar del cerebro (занимал место мозга).
Pero la pobre mujer no lograba convencer a nadie de la bondad de su Pepe. Bastaba verle. ¡Vaya una cara! En presidio las había mejores. Era nervudo, cuadrado, velloso como una fiera, la cara cobriza, con rudas protuberancias y profundos surcos, los ojos sanguinolentos y la nariz aplastada, granujienta, veteada de azul, con manojos de cerdas, que asomaban como tentáculos de un erizo que dentro de su cráneo ocupase el lugar del cerebro.
A nada concedía respeto (ни к чему /он/ не испытывал уважения: «ничему не даровал уважение»; conceder – предоставлять, даровать). Trataba de reverendos a los machos (обращался, как со святыми, с лошадьми: «с самцами») que le ayudaban a ganar el pan (которые помогали ему зарабатывать /на/ хлеб), y cuando en los ratos de descanso (и, когда в моменты отдыха) se sentaba a la puerta de la cochera (/он/ садился у дверей конюшни), deletreaba penosamente (с трудом читал по складам; pena, f – страдание, труд; letra, f – буква; deletrear – произносить по буквам; читать по складам), con vozarrón que se oía (/своим/ голосиной, который был слышан: «слышался»; voz, f – голос) hasta en los últimos pisos (даже на последних этажах), sus periódicos favoritos (свои любимые газеты), los papeles más abominables (самые отвратительные бумаги) que se publicaban en Madrid (которые печатались в Мадриде) y que algunas señoras (и /на/ которые некоторые дамы) miraban desde arriba (смотрели сверху) con el mismo temor (с тем же ужасом) que si fuesen máquinas explosivas (как: «что» если бы это были взрывные устройства).
Aquel hombre (этот: «тот» человек) que ansiaba cataclismos (который жаждал катаклизмов; ansia, f – тоска; жажда) y que soñaba con la gorda, pero muy gorda (и который мечтал об очень-очень крупном: «большом, но очень большом» /перевороте/), vivía, por ironía (жил, по иронии /судьбы/), en el barrio del Pacífico (в Тихом квартале: «районе»).
A nada concedía respeto. Trataba de reverendos a los machos que le ayudaban a ganar el pan, y cuando en los ratos de descanso se sentaba a la puerta de la cochera, deletreaba penosamente, con vozarrón que se oía hasta en los últimos pisos, sus periódicos favoritos, los papeles más abominables que se publicaban en Madrid y que algunas señoras miraban desde arriba con el mismo temor que si fuesen máquinas explosivas.
Aquel hombre que ansiaba cataclismos y que soñaba con la gorda, pero muy gorda, vivía, por ironía, en el barrio del Pacífico.
La más leve cuestión (самый легкий вопрос = самое незначительное разногласие) de su mujer con las criadas (его жены со служанками) le ponía fuera de sí (выводило его из себя: «помещало его вне себя»), y abriendo el saco de las amenazas (и, открывая мешок угроз = поток проклятий) prometía subir (/он/ обещал подняться) para degollar a todos los vecinos (чтобы свернуть шеи всем соседям; degollar – перерезать горло) y pegar fuego a la casa (и поджечь дом: «зажечь огонь в доме»; pegar – приклеить; зажечь); cuatro gotas que cayesen en su patio (четырех капель, которые упали «бы» в его двор) desde las galerías (с галерей) bastaban para que de su boca infecta (было достаточно, чтобы из его зловонного рта; infecto – зараженный; зловонный) saliese la triste procesión (вышла бы печальная процессия) de santos profanados (профанированных святых), con acompañamiento de horripilantes profecías (под аккомпанемент устрашающих пророчеств), para el día en que (на тот день, когда: «в который») las cosas fuesen rectas (в мире наступит справедливость: «вещи будут правильными»; recto – прямой, правильный, справедливый) y los pobres subiesen encima (и бедные поднимутся наверх), ocupando el lugar (занимая место) que les corresponde (которое им соответствует).
La más leve cuestión de su mujer con las criadas le ponía fuera de sí, y abriendo el saco de las amenazas prometía subir para degollar a todos los vecinos y pegar fuego a la casa; cuatro gotas que cayesen en su patio desde las galerías bastaban para que de su boca infecta saliese la triste procesión de santos profanados, con acompañamiento de horripilantes profecías, para el día en que las cosas fuesen rectas y los pobres subiesen encima, ocupando el lugar que les corresponde.
Pero su odio (но его ненависть) sólo se limitaba a los mayores (ограничивалась только взрослыми /людьми/), a los que le temían (которые его боялись), pues si algún muchacho de la vecindad (если же какой-нибудь соседский мальчишка; vecino, m – сосед) pasaba por cerca de él (проходил рядом с ним = мимо него), lo acogía con una sonrisa (он встречал: «принимал» его улыбкой) semejante al bostezo del ogro (похожей на зевок чудовища) y extendiendo su mano callosa (и, протягивая мозолистую руку; callo, m – мозоль), pretendía acariciarle (пытался приласкать его; caricia, f – ласка).
Pero su odio sólo se limitaba a los mayores, a los que le temían, pues si algún muchacho de la vecindad pasaba por cerca de él, lo acogía con una sonrisa semejante al bostezo del ogro y extendiendo su mano callosa, pretendía acariciarle.
Como se había propuesto (так как он поставил перед собой цель: «предложил себе»; poner – ставить, класть; proponer – предлагать) no dejar en paz (не оставлять в покое) a nadie en la casa (никого в доме), hasta se metía con la pobre Loca (/он/ ругался: «нападал» даже на бедную Сумасшедшую; meter – помещать внутрь; meterse – проникать, влезать; нападать /прост./), una gata vagabunda (бродячую кошку; vagar – бродить) que ejercía la rapiña (которая занималась хищничеством) en todas las habitaciones (во всех комнатах), pero cuyas correrías (но чьи набеги; correr – бегать) toleraban los vecinos (терпели соседи) porque con ella no quedaba rata viva (потому что благодаря ей: «с ней» не оставалось /ни одной/ живой крысы).
Como se había propuesto no dejar en paz a nadie en la casa, hasta se metía con la pobre Loca, una gata vagabunda que ejercía la rapiña en todas las habitaciones, pero cuyas correrías toleraban los vecinos porque con ella no quedaba rata viva.
Parió aquella bohemia (произвела потомство эта: «родила та» бродяга; bohemio, m – цыган, бродяга) de blanco y sedoso pelaje (с белой и шелковистой шерстью; seda, f – шерсть), y, obligada a fijar domicilio (и, вынужденная найти: «установить» постоянное место жительство) para tranquilidad de su prole (ради спокойствие своего потомства; tranquilo – спокойный), escogió el patio del ogro (выбрала двор чудовища), burlándose, tal vez (возможно, насмехаясь), del terrible personaje (над /этим/ ужасным человеком: «персонажем»).
Parió aquella bohemia de blanco y sedoso pelaje, y, obligada a fijar domicilio para tranquilidad de su prole, escogió el patio del ogro, burlándose, tal vez, del terrible personaje.
