Александр Шульгин - TiHKAL
Я приготовилась внимательно слушать.
— Так вот, я всегда составляю контракт — на словах — с моим пациентом, перед тем, как приступить к терапии. Я требую от него повторить за мной слова контракта, как следует их продумать. Мне нужно, чтобы эти слова четко отпечатались в подсознании человека. И до тех пор, пока они безоговорочно не согласятся с положениями этого контракта, я не приступаю к терапии. Первое правило: Любые отрицательные эмоции, любая агрессия может свободно словесно выражаться во время сеанса, но ни в коем случае эта агрессия не должна перерасти в физическую. Если пациенту потребуется выплеснуть свои негативные эмоции на физических объектах, я дам ему возможность сделать это безопасным образом. В любом другом случае агрессия не должна переходить границу между словом и делом.
— Можно короткий вопрос? А что ты делаешь, когда человеку нужно разыграть эпизод, например, убийства своего насильника или плохого родителя?
— Да, иногда такая необходимость возникает, и тогда я приношу в комнату старые простыни — у меня есть специальный склад и подушки, чтобы человек мог рвать их, топтать ногами и так далее, наказывая негодяев, которых эти предметы символизируют. По-моему, многие гипнотизеры прибегают к помощи этого метода. Очень хорошо работает.
— Великолепно!
— Второе правило точно такое же, как первое, но касается любых эротических чувств. Какие бы сексуальные мечты не появились бы в сознании пациента, он может говорить о них, но не имеет права действовать согласно им. Ну и, наконец, третье правило — если в состоянии транса у пациента появится соблазн переступить черту между жизнью и смертью, которая иногда возникает в подобном состоянии, он не имеет права сделать это. Другими словами: пациент не имеет права умереть у меня в офисе во время сеанса, так как это принесет мне вред, а пациент не хочет принести мне вред, так же как я не хочу принести вред ему.
Я закивала головой.
Почему это простое правило никогда не приходило в мою голову? Ведь я много раз сталкивалась с рассказами о двери в небытие, которая возникает иногда во время психоделического путешествия. Я сама видела эту дверь во время опыта с пейотлем. У меня тогда не появилось соблазна войти в эту дверь, но у некоторых людей этот соблазн может возникнуть. Никогда бы не подумала, что подобное может произойти во время гипнотического транса.
— Все это звучит жестоко и цинично, но обычно пациент испытывает очень сильный шок от понимания того, что дело идет о жизни и смерти. Подсознание полностью усваивает все правила поведения во время сеанса.
Обычно эта дверь в небытие зовет тебя. Она совсем не пугает, она словно говорит: "Это твой дом, куда ты обязательно вернешься". Для человека, находящегося в состоянии глубокой депрессии это может стать лучшим способом убежать от боли и отчаяния. Без контракта соблазн может быть слишком велик.
— Все это так просто! Я никогда не могла бы сформулировать это так четко. Те же правила надо ввести в работу с психоделиками. Я просто не догадывалась, что возможен такой предварительный словесный контракт. Отличная идея!
— Еще одно преимущество подобного контракта состоит в том, что пациент перестает бояться выражать свою отрицательную энергию, потому что мы уже задали правила игры, при которых он не может причинить никому боль. Люди, которые зажали в себе большое количество злости, часто бояться выпустить ее на поверхность, так как им кажется, их подсознание считает, что таким образом они могут навредить людям…
— Извержение вулкана, которое разрушит весь мир…
— …И им будет ужасно стыдно за свои поступки.
Она знает это по собственному опыту. Мы с ней разбирали образ вулкана и лавы.
— Подведем итог. Мы еще раз повторим условия контракта перед нашим сеансом. Твой пациент занимается с тобой уже долгое время, так что он уже знаком с правилами контракта. Мы просто повторим их, сказав, что эти правила общие для терапии с помощью гипноза и терапии с помощью психоактивных веществ.
Одри посмотрела на часы.
— Договорились. Теперь несколько слов о Дэне. Он инженер, работает в крупной компании. Его работа заключается в постоянных выездах для устранения неполадок на разных предприятиях компании, разбросанных по всей стране. Ему приходится много летать самолетом. Не так давно он стал жаловаться на то, что как только он садится в самолет, у него начинают страшно болеть ноги. Он обратился к своему врачу, и тот прописал ему обезболивающее. Он спросил меня, не может ли эта новая проблема быть связана с нашими занятиями.
— Интересный вопрос! Очень проницательный молодой человек. А над какими проблемами вы работали во время твоих сеансов?
— Его беспокоила постоянная депрессия, которая продолжалась годами. Поводом для обращения к терапевту были два подряд приступа паники — после них он решил разобраться в своей психике.
— Сколько ты с ним уже работаешь?
— Примерно семь месяцев. Ничего яркого. Большая семья среднего достатка в Пенсильвании, отец с военным сознанием, то есть: "эмоции это слабость", "настоящий мужчина никогда не показывает свои чувства", "повышенное внимание к своему внутреннему миру — самообман и слабость". Люди такого типа обращаются к психологу только, если член их семьи демонстрирует совсем уж сумасшедшее поведение, например, бегает голым по улицам и кричит, что за ним гонятся марсиане. Картина ясна?
— Похоже на то.
— Его отец учил его, что настоящий мужчина должен решать все свои проблемы в одиночку, а если это не удается, должен сжать зубы и прорваться через черную полосу жизни, не загружая никого своим нытьем.
— Представляю.
— Терапия проходит успешно. Вернее проходила успешно. Мы делали особый акцент на отношениях с отцом.
— Его отец военный?
— Нет, ни в коем случае. Я сказала "военное сознание" — он директор школы.
— А-а, понятно.
— Два месяца назад начались непредсказуемые проблемы. У меня сохранилась пленка того сеанса, я недавно сделала ее расшифровку.
Одри достала с полки толстую папку, вынула из нее листок бумаги и прочитала:
— "Ноги — как только самолет отрывается от земли, ноги начинают болеть. Начиналось все с неприятного ощущения — все время хотелось их размять, а ведь нельзя все время ходить по самолету"… Потом боли усилились, причем бедняге именно в это время приходилось много летать самолетами, и каждый раз боль становилась нетерпимее. Врач прописал ему обезболивающее. По-моему, «Перкоцет». Да, точно — «Перкоцет». Но препарат ему не очень-то помогает — он не устраняет боль, а просто снижает ее интенсивность, кроме этого — побочные эффекты… Сейчас эта странная болезнь просто мешает бедняге работать, потому что, как ты понимаешь, ему чем дальше, тем больше не хочется подниматься на борт самолета, а его работа подразумевает постоянные командировки.
— И гипноз не помог?
— Нет, хотя видно, что в его подсознании есть какая-то важная информация о его ногах. Мы не смогли выяснить никаких детских ассоциаций, хотя на прошлом сеансе он произнес очень интересные слова, он сказал, что ему нельзя вспоминать о чем-то, связанным с ногами. Другими словами — табу… Я решила, что МДМА может ему помочь. Попытаемся извлечь из его подсознания скрытую информацию.
— Когда самолет приземляется, как долго продолжается боль?
— Несколько часов, постепенно уменьшаясь, потом полностью проходит.
— То есть, это никак не связано с самолетом, ничего физиологического тут быть не может? Что ты думаешь по этому вопросу, и что он думает?
— Он говорит, что летает самолетами уже двадцать лет, и никаких проблем не возникало. Они появились, когда мы с ним стали разбирать забытые моменты его детства. Он считает, что какая-то важная информация пытается прорваться из подсознания, и боль в ногах призвана привлечь к ней внимание. Я не могу с ним спорить.
— Какой проницательный молодой человек!
— Это один из моих любимых пациентов — он легко учится, и очень смелый — не боится использовать все, что я ему предлагаю. Он усваивает все, что ему даешь для духовного роста.
— Как он воспринял предложение попробовать МДМА?
— Он был сильно удивлен, но его телодвижения были скорее одобряющими — то есть он наклонился ко мне, а не откинулся назад на спинку дивана. Примерно вот так… А когда я рассказала ему о действии препарата, о возможных побочных эффектах, он загорелся любопытством и спросил, когда мы можем провести первый сеанс.
— Хороший мальчик!
— В юности он тоже увлекался психоделиками, идея изменения своего восприятия не является для него чем-то новым. И я подчеркнула, что МДМА не является настоящим психоделиком, что он не потеряет самоконтроль, как в случаях с высокими дозами некоторых психоделиков.
