Феномен самопровозглашенных государств на примере Абхазии и Южной Осетии. Дипломная работа - Горунович Михаил Владимирович
При этом сами непризнанные государства достаточно активно взаимодействуют между собой в различных сферах общественной и политической реальности. Так, еще в 1992 году никем не признанные на тот момент государственные образования постсоветского пространства: Абхазия, Южная Осетия, Приднестровская Молдавская республика, Нагорно-Карабахская Республика, а кроме того бывшие территории Югославии – Сербская Краина и Республика Сербская, образовали Союз Непризнанных Государств. С течением времени, правда, сербские территории по разным причинам покинули данный Союз. Следующим важным этапом в оформлении международных связей непризнанных государств на пространстве бывшего СССР стал 2000 год, когда в Тирасполе был подписан договор о создании постоянно действующего координирующего органа – Совещания министров иностранных дел – и консультативного совета на уровне экспертов для подготовительной работы между встречами. По отношению к данной международной организации стали использоваться такие названия, как «Содружество непризнанных государств», или СНГ-2. Несмотря на скептические оценки данной инициативы как некоего «Союза маргиналов», в рамках СНГ-2 достаточно активно и успешно проходили встречи, на которых обсуждались проблемы существующего миропорядка и возможности его изменения в пользу новых мирополитических феноменов. В 2002 году члены данной структуры впервые заявили о желании создать военный блок. 2006 год стал третьим важным этапом: главы Абхазии, Южной Осетии и Приднестровья на саммите в Сухуме дополнительно заключили и подписали:
договор о дружбе, сотрудничестве и взаимопомощи;
декларацию о создании Сообщества «За демократию и права народов» [32].
Тем самым непризнанные государства постсоветского пространства продемонстрировали устойчивость и твердость устремлений по обретению и признанию собственной государственности. Как было объявлено, целью Сообщества является завершение политико-правового оформления распада Союза ССР через признание правосубъектности Республики Абхазия, Приднестровской Молдавской Республики, Республики Южная Осетия. Стало очевидно, что интеграция может принимать иногда весьма неординарные и причудливые формы, т. к. потребность в ней весьма велика и, собственно говоря, свидетельствует о расширении адаптационного потенциала в рамках борьбы за выживание. Непризнанные государства также заявили о создании совместных миротворческих сил и о намерении поддерживать друг друга в случае вооруженной агрессии [33].
Образовавшиеся на постсоветском пространстве непризнанные государства с самого начала оказались на периферии мировой системы, т. к. не соответствовали сложившимся после окончания холодной войны правилам международной жизни. Пользуясь поддержкой со стороны России, данные территории превратились со временем в очередной объект противостояния России и западных держав, которые последовательно в течение последних 20 лет выдавливали Россию из постсоветского пространства путем создания «неблагоприятного пояса соседства». Политика расширения Евросоюза и НАТО в направлении российских границ только обострила отношения между Россией и ее западными «партнерами». Кроме того, в отличие от многих других примеров непризнанных государств, Абхазия, Южная Осетия и др. оказались весьма жизнеспособными и успешно справились с государственным строительством на своей территории в соответствии с современными демократическими процедурами.
Обострение ситуации с непризнанными государствами произошло в 2008 году, и здесь следует отметить два важных события: ситуация с Косово и война в Грузии. Так, признание независимости Косово западным сообществом фактически положило начало серьезной качественной трансформации системы международных отношений и международного порядка, сложившегося после Второй мировой войны. События в Грузии стали логичным следствием косовского прецедента. В результате августовская война 2008 года, получившая глобальный информационный резонанс, фактически подтолкнула Российскую Федерацию нарушить статус-кво, и 26 августа 2008 года РФ заявила о признании Абхазии и Южной Осетии. Прежде всего, это изменило статус самих республик - они перешли из разряда непризнанных в ряды частично признанных государств. В то же время следует обратить внимание на то обстоятельство, что «ни одна страна СНГ не последовала примеру России и не признала независимость Абхазии и Южной Осетии» [31, с. 67]. Данный факт доказывает «наличие консенсуса между странами Содружества, но консенсуса без России» [30, с. 42]. Говоря другими словами, интеграционные стратегии государств СНГ являются многовекторными и носят прагматичный характер. Однако Абхазию и Южную Осетию признали еще нескольких государств вне постсоветского пространства: Никарагуа, Венесуэла, Науру, а впоследствии – Тувалу. В январе 2015 года о признании Южной Осетии и Абхазии заявило непризнанное государство – Луганская Народная Республика. Однако большая часть мирового сообщества по-прежнему отказывается признавать данные государственные образования. Тем не менее, события 2008 года следует рассматривать как поворотный момент в развитии системы международных отношений в целом и подсистемы постсоветского пространства в частности: косовский случай породил серьезный исследовательский интерес к феномену непризнанных государств в целом, а война в Грузии привлекла внимание к феномену постсоветских непризнанных и частично признанных государств. Кроме того, для метрополий и западного сообщества стало очевидно, что политика изоляции и игнорирования данных республик на протяжении всего их существования фактически подтолкнули эти территории к России [34].
Оценивая дальнейшие перспективы развития государственности Южной Осетии и Абхазии, отметим, что несмотря на типологическое сходство, ситуация относительно будущего выбора пути Абхазией и Южной Осетии не так однозначна. Важно, например, отметить, что в Южной Осетии, в отличие от Абхазии, не было масштабных этнических чисток грузинского населения, и до августа 2008 года грузины проживали совместно с осетинами. Влияние России в Абхазии серьезно ограничено, в то время как ситуация в Южной Осетии выглядит совершенно иначе. Вариант присоединения к России рассматривается – и в Абхазии, и в Южной Осетии – как вполне вероятный, но при этом только для второй республики он является приоритетным. Данный вывод вполне логичен ввиду достаточно скромных экономических перспектив Южной Осетии. Восстановление и дальнейшее развитие республики во многом зависит от эффективности использования помощи, приходящей из России, поскольку собственных опорных отраслей экономики у Южной Осетии практически нет. Таким образом, в отличие от Абхазии, имеющей некогда развитую многоотраслевую экономику (в частности, курортный туризм) и возможности ее возобновления, Южная Осетия не обладает экономическим потенциалом независимого государства. Более того, абхазская государственность имеет более глубокие этнические корни, нашедшие отражение в социально-политической реальности в рамках национального проекта – построение независимого государства абхазов. В целом «абхазская политическая система является, безусловно, более зрелой, самостоятельной и устойчивой, чем юго-осетинская», что «усиливает предрасположенность Абхазии к независимости, а Южной Осетии – к вхождению в состав России» [29, с. 135].
Важно упомянуть также роль еще одного участника конфликта, характер будущих взаимоотношений с которым остается весьма неопределенным, но принципиальным – Грузии. Некоторые надежды на продуктивность диалога внушает осознание грузинской стороной того, что «грузино-абхазский и грузино-южноосетинский конфликты имеют собственную историю, корни, генезис, и даже если российский фактор вдруг исчезнет, то конфликты эти не урегулируются сами собой, немедленно и автоматически» [27, с. 135]. Отдавая дань роли российского фактора в данных конфликтах, директор Республиканского института в Тбилиси И. Л. Хаиндрава признает, что «все предыдущие грузинские руководители в большей или меньшей степени приложили руку к их углублению (или оказались несостоятельными в плане их предотвращении и/или урегулирования)» [28, с. 240]. Несомненно, появление проекта «Содействие диалогу Россия – Грузия», в котором принимают участие российские и грузинские эксперты, – правильный шаг к выстраиванию в будущем эффективного взаимодействия. Но при этом обе стороны признают, что проблема Абхазии и Южной Осетии остается не имеющей решения. Более того, грузинский эксперт утверждает, что «неурегулированные грузино-абхазский и грузино-южноосетинский конфликты представляют собой серьезное политическое и важнейшее эмоциональное (с грузинской стороны) препятствие на пути упорядочения грузинско-российских взаимоотношений». По мнению ряда экспертов, установление добрососедских отношений между Грузией и Россией позволит вплотную подойти к обсуждению конкретных политико-правовых моделей мирной реинтеграции непризнанных государств. В связи с этим весьма разумным представляется следование рекомендации экспертов с российской стороны – способствовать формированию условий для подключения к российско-грузинскому экспертному диалогу представителей Абхазии и Южной Осетии [26].
