Открытый заговор - Герберт Уэллс
В условиях мира и свободы, которые дарит нам Открытый Заговор, могут быть реализованы все те прекрасные вещи, которые ускользают от нас сейчас. Человечество станет умнее, сильнее, красивее, будет жить дольше и займется изучением и развитием все новых открывающихся возможностей своей судьбы. Впервые его неторопливым взорам откроется вся красота этого мира. Его мысли в сравнении с нашими мыслями будут как мысли взрослого человека в сравнении с сумбурными мысленными экспериментами ребенка. И все лучшие из нас будут жить этой более наполненной жизнью, поскольку в каждом взрослом человеке все еще живет ребенок со всем тем, что он попробовал и чему научился. Когда мы были детьми, мы не умели думать или чувствовать так, как думаем и чувствуем сегодня, но сегодня мы все еще можем оглянуться назад и вспомнить кое-что из неведения, догадок и дерзких надежд тех почти забытых лет.
Так же и человечество – все мы, живущие сегодня разъединенно в ожидании будущего объединения на новой основе, будем вспоминать с теплотой и пониманием безнадежные желания и отчаянные усилия нашего нынешнего века.
Насколько мы можем предугадать жизненный уклад, обычаи, громадные предприятия и планы, постоянно растущие знания и могущество грядущих дней? Не больше, чем ребенок со своей бумагой для каракулей и коробкой с кубиками может изобразить или смоделировать занятия, предстоящие ему во взрослом возрасте. Наша битва – с жестокостью и разочарованием, глупыми, мрачными и ненавистническими проявлениями, от которых мы наконец-то избавимся не столько как победители, завоевавшие мир, сколько как спящие и пробуждающиеся на рассвете от ночного кошмара. От любого сна, каким бы мрачным и ужасным он ни был, можно избавиться, осознав, что это сон, говоря: «Я проснусь».
Открытый Заговор – это пробуждение человечества от инфантильного кошмара, борьбы за существование и неизбежности войн. Дневной свет проникает к нам через закрытые веки, и многоголосье звуков утреннего шума доносится до наших ушей. Придет время, когда люди будут сидеть с очерком Истории перед собой или с какой-нибудь старой газетой в руках и недоверчиво спрашивать себя: «Да был ли когда-нибудь такой мир?»
