Иосиф Магидович - Очерки по истории географических открытий. Т. 2. Великие географические открытия (конец XV — середина XVII в.)

В проливе (Лонга), возможно, у мыса Биллингса (близ 176° в. д.) во время бури разбились о льды два коча. Люди с них высадились на берег; часть была убита коряками, остальные, вероятно, погибли от голода. На пяти оставшихся судах Дежнёв и Попов продолжили плавание на восток. Вероятно, в августе мореходы оказались уже в проливе, отделяющем Азию от Северной Америки, позже «окрещенном» Беринговым[175]. Где-то в проливе коч Г. Анкидинова разбился, все люди спаслись и перешли на оставшиеся четыре судна. 20 сентября у мыса Чукотского, а может быть уже в районе залива Креста — мнения специалистов расходятся, по показаниям Дежнёва, «на пристанище [в гавани] чукочьи люди» ранили в стычке Попова, а через несколько дней — около 1 октября — «того Федота со мною, Семейкою, на море разнесло без вести». Следовательно, четыре коча, обогнув северо-восточный выступ Азии — тот мыс, который носит имя Дежнёва (66°05' с. ш., 169°40' з. д.), — впервые в истории прошли из Северного Ледовитого в Тихий океан.

До сих пор еще ведется спор, что понимал Дежнёв под «Большим Каменным Носом» и какие острова имел в виду в одной из своих челобитных: «…а тот Нос вышел в море гораздо далеко, а живут на нем люди чухчи добре много. Против того же Носу на островах живут люди, называют их зубатыми [эскимосы], потому что пронимают они сквозь губу по два зуба немалых костяных… А тот Большой Нос мы, Семейка с товарищами, знаем, потому что разбило у того Носу судно служилого человека Ярасима Онкудинова [Герасима Анкидинова] с товарищами. И мы, Семейка с товарищи, тех разбойных [потерпевших крушение] людей имали на свои суды и тех зубатых людей на острову видели ж». Ряд исследователей (например, Л. С. Берг и Д. М. Лебедев) считали, что под «Большим. Каменным Носом» Дежнёв понимал именно «свой» мыс, и, следовательно, имел в виду о-ва Диомида в проливе. Другой точки зрения придерживается Б. П. Полевой: «Большим… Носом» Дежнёв называл весь Чукотский п-ов, а островами «зубатых» людей могут быть Аракамчечен и Ыттыгран, расположенные у 64° 30' с. ш. По нашему убеждению, наиболее веским аргументом в поддержку мнения Б. П. Полевого служат слова самого Дежнёва о многочисленном населении «Носа», т. е. полуострова: «а живут… [там] люди… добре [очень, весьма] много».

В другой челобитной Дежнёв повторял и уточнял свои показания об открытом им северо-восточном полуострове: «А с Ковымы [Колымы] реки итти морем на Анадырь-реку, и есть Нос, вышел в море далеко… а против того Носу есть два острова, а на тех островах живут чухчи[176], а врезываны у них зубы, прорезываны губы, кость рыбий зуб [моржовый клык]. А лежит тот Нос промеж сивер на полуношник [на северо-восток]. А с русскою сторону Носа [на север?] признака вышла: речка, становьетут у чухоч делано, что башня из кости китовой, и Нос поворотит круто к Анадырю-реке под лето [т. е. на юг]. А доброго побегу [парусного ходу] от Носа до Анадыря-реки трои сутки, а более нет…»

О том, что случилось с Дежнёвым после того, как он разлучился с Поповым, он сам красочно рассказал так: «И носило меня, Семейку, по морю после Покрова богородицы [1 октября] всюду неволею и выбросило на берег в передний конец [т. е. на юг] за Анадырь-реку. А было нас на коче всех двадцать пять человек». Куда же осенний шторм выбросил мореходов, впервые совершивших — пусть неволею — плавание по морю, позже названному Беринговым? Коч Дежнёва, вероятнее всего, — судя по продолжительности обратного сухопутного похода — попал на Олюторский п-ов, расположенный в 900 км к юго-западу от Чукотского п-ова (у 60° с. ш.). Оттуда потерпевшие крушение двинулись на северо-восток: «А пошли мы все в гору [Корякское нагорье], сами пути себе не знаем, холодны и голодны, наги и босы. А шел я, бедный Семейка, с товарищи до Анадыря-реки ровно десять недель, и пали [попали] на Анадырь-реки вниз, близко моря, и рыбы добыть не могли, лесу нет. И с голоду мы, бедные, врознь разбрелись. И вверх по Анадырю пошло двенадцать человек и ходили двадцать ден, людей и аргишниц [оленьих упряжек], дорог иноземских не видали. И воротились назад и, не дошед, за три днища до стану, обночевались, почали в снегу ямы копать…» Таким образом Дежнёв не только открыл, но и первый пересек Корякское нагорье и 9 декабря 1648 г. вышел в низовье Анадыря. Из 12 ушедших лишь трое присоединились к Дежнёву, судьба остальных не выяснена.

Судьба Семена Дежнёва

Кое-как 15 русских прожили на Анадыре зиму 1648/49 г. и построили речные суда. Когда река вскрылась, они на судах поднялись вверх на 500 км вверх по Анадырю до «анаульских людей[177]… и ясак с них взяли». На верхнем Анадыре Дежнёв основал ясачное зимовье. Очевидно, он или его казаки, безуспешно разведывая «соболиные места», ознакомились не только с главной рекой, но и с частью ее притоков: по возвращении Дежнёв представил чертеж бассейна р. Анадыря и дал ее первое описание. Он не забывал и о необходимости «прииску» «моржового и рыбьего зуба». И поиски его завершились открытием богатейшего лежбища. Якутский казак Юрий Селиверстов, перешедший с Колымы сухим путем — через «Камень» — на Анадырь, сообщил, что в 1652 г. Дежнёв и два его товарища «ходили на море [Анадырский лиман] на коргу и заморскую кость [ископаемые клыки моржей] подле моря и на корге [отлогом берегу] выбрали всю». Но, несмотря на жалобы, что Дежнёв выбрал всю «заморскую кость», конца тем залежам, не было, и много лет они привлекали искателей счастья на Анадырь-реку.

В 1660 г. Дежнёва по его просьбе сменили, и он с грузом «костяной казны» сухим путем прошел на Колыму, а оттуда морем на нижнюю Лену. Зимовал он в Шиганске, весной 1662 г. прибыл в Якутск, а затем в конце июля 1662 г. отправился в Москву. Он приехал туда в сентябре 1664 г., а в январе следующего года с ним был произведен полный расчет: с 1641 по 1660 г. не получал; он ни денежного, ни хлебного жалованья: «И великий государь… пожаловал — велел ему свое государево годовое денежное жалованье и за хлеб на прошлые годы… на 19 лет за его службу, что он в тех годах был на Анадыре-реке для государства ясашного сбору и прииску новых землиц, и… упромышлял кости рыбья зуба 289 пуд… и ясак на великого государя собирал и аманаты клал [брал заложников]. И за ту его, Сенькину, многую службы и за терпение пожаловал великий государь… велел ему, на те прошлые годы выдать из Сибирского приказу треть деньгами, а за две доли… сукнами… Всего на 126 рублев 6 алтын 4 деньги…» Итак, Дежнёв доставил в царскую казну 289 пудов моржовых клыков на сумму 17 340 рублей серебром, а царь-государь за то ему пожаловал за 19-летнюю службу 126 рублей 20 копеек серебром. И, кроме того, царем указано было «за его, Сенькину, службу и на прииск рыбья зуба, за кость и за раны поверстать в атаманы».

Подведем итог и географическим достижениям экспедиции Попова — Дежнёва: обнаружив пролив между Северным Ледовитым и Тихим океанами, они доказали, что Азиатский и Североамериканский материки не соединяются; они первые плавали в Чукотском море и водах северной части Тихого океана; Дежнёв открыл Чукотский п-ов и Анадырский залив; открыл и первый пересек Корякское нагорье, обследовал р. Анадырь и Анадырскую низменность.

В Сибири атаман Дежнёв служил еще на pp. Оленьке, Вилюе и Яне. Он вернулся в конце 1671 г. с соболиной казной в Москву и умер там в начале 1673 г.

Открытие Камчатки

Коч Федота Попова, после того как его «на море разнесло без вести» с Дежнёвым, той же октябрьской бурей носило «всюда неволею и выбросило на берег в передний конец», но гораздо дальше на юго-запад, чем Дежнёва, — на Камчатку. С. П. Крашенинников писал, что коч Попова пришел в устье р. Камчатки и поднялся до впадающей в нее справа (по течению) речки, «которая… ныне Федотовщиной называется…», а зовут ее так по начальнику русских людей, зимовавших там еще до покорения Камчатки. Весной 1649 г. на том же коче Ф. Попов спустился к морю и, обойдя мыс Лопатка, шел по Пенжинскому (Охотскому) морю до р. Тигиль (у 58° с. ш.), где — по преданию камчадалов — «той зимы [1649/50 г.] от брата своего за ясырку [пленницу] зарезан, а потом и все оставшие [17 человек] от коряк побиты»[178]. Иными словами, Ф. Попов открыл около 2 тыс. км камчатского побережья — довольно изрезанного, гористого восточного и низменного, Лишенного гаваней западного — и первый плавал в восточной части Охотского моря. Во время обхода южной оконечности Камчатки — мыса Лопатка — узким Первым Курильским проливом Ф. Попов, несомненно, видел о. Шумшу, самый северный из Курильской дуги; есть предположение {И. И. Огрызко), что его люди даже высаживались там. Сам же С. П. Крашенинников, ссылаясь на показания Дежнёва (см. ниже), предполагал, что «Федот-кочевщик» с товарищами погиб не на Тигиле, а между Анадырем и Олюторским заливом; от Тигиля он пытался пройти к Анадырю морем или сухим путем «по Олюторскому берегу» и в пути умер, а товарищи его либо убиты, либо разбежались и пропали без вести. За четверть века до Крашенинникова об остатках двух зимовий на р. Федотовщине, поставленных людьми, прибывшими туда «в прошлых годах из Якутска-города морем на кочах», сообщил Иван Козыревыми. А самое раннее свидетельство о судьбе пропавших «ночевщиков» исходит от Дежнёва и относится к 1655 г.: «А в прошлом 162 году ходил я, Семейка, возле моря в поход. И отгромил… у коряков якутскую бабу Федота Алексеева. И та баба сказывала, что-де Федот и служилый человек Герасим [Анкидинов] померли цингою, а иные товарищи побиты, и остались невеликие люди, и побежали с одною душою, не знаю-де куда…»[179].