Иосиф Магидович - Очерки по истории географических открытий Т. 4. Географические открытия и исследования нового времени (XIX — начало XX в.)
Экспедиция Кинга проделала большую работу по съемке и картографированию берегов Патагонии от залива Баия-Бланка до Магелланова пролива, Огненной Земли и Фолклендских о-вов. При этом в южной части архипелага, у 55° ю.ш., она открыла длинный, поразительно прямой канал Бигл, отделяющий о. Наварино (на востоке) и о. Осте (на западе), раньше считавшиеся южными выступами главного острова. Но Кинг не исследовал канал Бигл на всем протяжении. Зато он значительно двинул вперед изучение центрального и западного участков Магелланова пролива. Моряки обошли с запада гористый п-ов Брансуик, проникли в глубь залива Отуэй и доказали, что этот полуостров только тонким перешейком соединен с материком. Они обнаружили, что Отуэй связан на северо-западе очень узким проливом с извилистым заливом Скайринг, имеющим и самостоятельный выход в Магелланов пролив. Тем самым они «отделили» от материка значительный о. Риеско. На Тихом океане они также «отторгли» от материка о. Веллингтон, сильно преувеличив его размеры за счет западных островов. К северу они открыли пролив Месье, а у залива Пеньяс, 46°50' ю.ш., обнаружили ледник, спускающийся к морю. Далее к северу, за п-овом Тайтао, на карте появились залив Дарвин и пролив Кинг у о. Чонос. Южные острова архипелага Огненная Земля оставались очень слабо исследованными, хотя после открытия мыса Горн мимо них проходили сотни судов и многие корабли подолгу прятались в их бухтах во время штормов или выжидая попутного ветра.
Названия островов и архипелагов на морских картах часто менялись. «Отстоялись» редкие голландские, а в основном испанские и английские имена, из которых большинство даны Кингом и Фицроем.
Выполняя основное задание — продолжение описи берегов Южной Америки, «Бигл» во время второго кругосветного плавания (под командой Р. Фицроя), продолжавшегося пять лет, бороздил воды Южной Америки почти три с половиной года — с 28 февраля 1832 г. по 7 сентября 1835 г. «Бигл» был только одним из орудий британской великодержавной политики. Ему поручили подготовить условия для безопасного плавания английских кораблей в водах, слабо изученных в колониальный период. А для этого требовалось проверить старые морские карты побережья Южной Америки и составить новые, более точные. Средства для естественно-исторических исследований не отпускались, но Фицрой сам интересовался ими и поэтому пригласил только что окончившего университет Чарлза Роберта Дарвина.
Близ аргентинских берегов «Бигл» находился и производил съемки в общей сложности около двух лет, часть районов посетив дважды. В первый раз «Бигл» от Ла-Платы в сентябре 1832 г. перешел в залив Баия-Бланка, где начиналась наиболее изученная приморская полоса материка, и оставался там до середины октября; и Дарвин превратился с историко-географической точки зрения из наблюдателя в великого исследователя умеренной и умеренно холодной полосы Южной Америки. Следуя затем (пока без съемки) вдоль патагонского берега, «Бигл» достиг Огненной Земли в середине декабря, и офицеры занимались там картированием почти до конца февраля 1833 г., значительно расширив сведения о южной части архипелага. В частности, 28 января — 7 февраля Фицрой вместе с Дарвином на шлюпке, пройдя от корабля в обоих направлениях около 550 км, обследовал и положил на карту весь западный участок канала Бигл. При этом Фицрой открыл два рукава и северный назвал проливом Дарвина, а вершину гор, простирающихся на главном острове вдоль этого рукава, — пиком Дарвина (2438 м).
В марте и начале апреля 1833 г. «Бигл» крейсировал у Фолклендских о-вов. Вернувшись к атлантическому берегу Патагонии, моряки внесли существенные исправления в старые карты, а Дарвин использовал это время для изучения ее природы. В 1834 г. после вторичного посещения Огненной Земли и Фолклендских о-вов Фицрой перешел в устье р. Санта-Крус для осмотра и очистки корпуса «Бигла». Он воспользовался этим, чтобы продолжить исследование реки, и поднялся по ней вместе с Дарвином на шлюпках на 260 км от устья. Находясь всего в 110 км от Тихого океана, он из-за недостатка продуктов повернул обратно. Трехнедельная экскурсия (18 апреля — 8 мая) по короткой реке дала великому натуралисту важный материал для геологического обобщения о строении Патагонского ступенчатого плато.
Пройдя в мае — июне 1834 г. через Магелланов пролив, «Бигл» больше года проводил съемку Тихоокеанского побережья и особенно Чилийских о-вов, а в сентябре 1835 г. перешел от Кальяо к о-вам Галапагос, где находился до 20 сентября. Южноамериканские наблюдения и месячное изучение природы странного Галапагосского архипелага сыграли огромную роль в формировании новых воззрений Дарвина на происхождение видов. Офицеры же «Бигла» очень улучшили карту архипелага, однако английские названия островов, которые даже на картах нашего времени ставятся рядом с испанскими, даны еще в XVII в. английскими флибустьерами и закреплены в XVIII в. английскими капитанами, посещавшими архипелаг.
Домейко и позднейшие исследователи Чили
Горный инженер поляк Игнаций Домейко полвека (с 1838 г.) жил в Чили, преподавал в высшей школе в Кокимбо, а в каникулярное время путешествовал по стране, занимаясь ее геологическим и географическим изучением. В 1839—1840 гг. он обследовал Береговые Кордильеры приблизительно между 32 и 27° ю.ш. и ознакомился с участком Анд длиной около 500 км. Позднее он проник с юга в пустыню Атакаму и систематически, в течение многих лет, изучал ее. Чилийские географы высоко оценили деятельность первого ученого-исследователя Атакамы и назвали Кордильерой Домейко горную цепь (до 4260 м), простирающуюся на 400 км вдоль восточной окраины пустыни. В 1844 г. Домейко несколько месяцев провел в фактически тогда независимой («дикой») Араукании и написал, по его словам, с политическим намерением, как защитник индейцев, книгу «Араукания и ее жители», первую в XIX в. правдивую характеристику этого свободолюбивого народа.
Француз Эме Писси, также горный инженер, в 1848 г. приехал в Чили, а в 1849 г. был назначен начальником географического управления и приступил к триангуляционным работам в Среднем Чили. Он закончил их через 15 лет, руководя составлением крупномасштабной карты Среднего Чили, примерно между 27—38° ю.ш., изданной в 1875 г. В 70-х гг. он путешествовал по Атакаме, посвятив ей специальную работу.
Путешественники по Патагонии 60—80-х годов
25-летний отставной английский военный моряк Джордж Мастере стал в 1866 г. уругвайским овцеводом Хорхе Мустерсом, а в 1869 г. превратился — вряд ли из простого любопытства — в пионера-путешественника по неведомым внутренним районам Патагонии. Морем он перешел из Монтевидео в чилийский поселок Пунта-Аренас, у Магелланова пролива, оттуда прошел берегом до бухты Санта-Крус, а для проникновения в глубь Патагонии выбрал впадающую в нее с северо-запада, никем еще не разведанную Рио-Чико (южную). Мастере поднялся по ее долине до южного края Большого Центрального плато, где встретился с конными патагонцами — техуэльчами, кочевавшими на север. Они очень дружелюбно отнеслись к чужеземцу. Мастере присоединился к ним и пересек Центральную Патагонию до озера Науэль-Уапи, преодолев около 800 км по прямой линии. Сколько он в действительности прошел и каким именно путем — неизвестно: в тех условиях он не мог составить даже приблизительной карты маршрута. В начале 1870 г., достигнув верхней долины Лимая, техуэльчи повернули на восток, держась к югу от дуги Лимай — Рио-Негро, по которой вверх и вниз в то время уже двигались аргентинские военные отряды. Недалеко от моря Мастере расстался с этим «честным, вежливым, приветливым и добродушным племенем» и закончил путешествие в Кармен-де-Патагонес, пройдя по его расчету около 2000 км — большей частью вместе с техуэльчами. Он охотился вместе с ними, ел одну, в основном мясную пищу, спал в общих шатрах, — одним словом, был «как у себя дома среди патагонцев». Так Мастере и назвал свою книгу, опубликованную в Лондоне в 1871 г.; из нее нами взяты все цитаты. Его описание быта конных патагонцев перед их почти полным истреблением представляет большой интерес для историков Южной Америки и этнографов.
Мастере рисовал внутреннюю Патагонию, кроме узких приречных полос, как унылую полупустыню: «Низкие, поблеклые кустарники, грубая, сухая трава, там и сям голые каменистые пространства». И все-таки за ним в Патагонию двинулись «искатели», которых уж никак нельзя назвать «просто любопытными» — офицеры и топографы, географы и геологи, ботаники и зоологи, превратившие Патагонию из «неведомой земли» в исхоженную во всех направлениях, хорошо изученную страну. Вряд ли даже немногих из них можно величать «бескорыстными служителями науки»: одни разведывали страну и пролегали пути для войск аргентинских «полководцев», покорявших, а точнее, зверски истреблявших патагонцев; другие находились «в свите» этих генералов; третьи изучали возможности колонизации центра и запада Патагонии или работали по демаркации аргентино-чилийской границы.
