По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский
Сайменское озеро, соединяющееся каналом с Выборгским заливом, занимает пространство в 600 верст и разными водяными путями связано на огромные пространства с внутренними частями Финляндии, что, при существовании в Княжестве 7.080 верст безупречных дорог, очень важно.
Начало канала виднелось с палубы парохода. Самое озеро, изрезанное множеством бухт, изобилует островами и отдельными скалами и представляет множество художественных мотивов, как две капли воды напоминая шхеры, опоясывающие северный берег Финского залива. Пароход шел быстро, и к восьми часам вечера завидели с палубы красивые строения, балконы и веранды дачи В. И. Асташева, высящиеся подле самого истока из озера реки Вуоксы, направляющейся отсюда, чтобы образовать Иматру, сбежать в Ладожское озеро и направить воды свои к гранитным набережным Петербурга.
До 1882 года места эти были совершенно безлюдны. Владелец Харраки есть и её создатель. Будучи рьяным и знающим дело рыболовом, он не мог не прельститься тем, что у самого истока Вуоксы, по заливу озера, в вечерний час плещутся десятками аршинные лососки, поблескивает форель и юлят хариус и окунь. Располагая большими средствами, еще большим вкусом и не меньшей настойчивостью, В. И. Асташев, где вынимал, где присыпал земли, снес булыжники, разбил сад, устроил длинную гранитную набережную, имеющую для местной рыбной ловли особое значение, воздвиг пристань и поставил над этим несколько жилых помещений, из которых два назначены собственно для хозяина и его гостей. Эти два помещения очень красивы, а вид с их балконов на широкое озеро, на многие острова и убегающие вдаль берега, на клокочущую подле своего истока Вуоксу относится, бесспорно, к лучшим, типическим финляндским видам. Это — русский поселок с его радушием и гостеприимством.
Отъезд на Иматру последовал ровно в девять часов утра; до дороги, ведущей к Иматре, пришлось ехать на пароходе, а затем пять верст пути сделано в экипаже.
Иматра была известна издревле, и еще певец «Калевалы» говорит о Финляндии: «В моем отечестве три водопада, но ни один из них не сравнится с Иматрой, образуемой Вуоксой». Не может быть сомнения в том, что Иматра отнюдь не водопад, а водоскат, быстрина, пучина, имеющая много грандиозного и совершенно исключительная для Европы, если не считать некоторых финляндских и олонецких собратьев её, менее значительных.
Виды на Иматре
Название водопада, во всяком случае, неудачное, которым могут обидеться, не говоря уже о Шафгаузенском, соседние настоящие водопады Нарвский и Кивач. Нет города на свете, который имел бы по соседству столько водяных чудес, как Петербург: Иматра, Нарва и Кивач близки к нему.
Задолго до того места, где волны Вуоксы, весьма быстрые и широкие, спираются в узкое, с пологими боками ущелье водоската Иматры, уже бурлят они и клокочут, как бы подготовляясь к тем адским терзаниям, которым подвергнутся в самой стремнине. Здесь, при ширине потока в 139 футов, на протяжении 2.950 футов по наклонной плоскости скатываются они, а отнюдь не падают, на 63 фута вышины, с тем, чтобы временно успокоиться и в трех верстах ниже, у так называемого Вален-Коски, образовать нечто менее грандиозное, в смысле водяной картины, но более живописное по общей раме и ширине пейзажа.
Если в Нарвском водопаде и Киваче огромные массы воды, падая с утесов вглубь, ломаются, дробятся, крошатся, — в Иматре они распластываются, мнутся, режутся, четвертуются. Там и здесь мучения, пытки; там и здесь ни одно живое существо, даже смелый и могучий здешний лосось, не проходит стремнины живым, не отваживается пускаться в нее и разве только попадает случайно, чтобы исчезнуть без следа. Некоторые врачи уверяют, будто различные страдания людские вызывают различного рода крики, то же и здесь: Нарва и Кивач ревут, гремят, грохочут, гудят; Иматра стонет, свищет, визжит и неистово плачет. Гранвилль рисовал животных людьми и людей животными; если позволено обратиться к подобной же перефразировке природы, то Нарва и Кивач — львы, Иматра — чудовищная, безумная, страдающая змея.
Сохраняя за собой полную самостоятельность, не будучи водопадом, Иматра, по массе воды ее составляющей, величественнее даже Ниагары, не говоря уже о Киваче и Нарве. Вот любопытная сравнительная табличка в футах:
То есть, Иматра низвергает в час почти на 23 миллиона куб. футов воды более, чем Ниагара; можно представить себе размеры свиста, визга и стонов Иматры.
Стенания Иматры слышны за шесть верст. Известны всем камни, обточенные водоскатом и увозимые отсюда путешественниками. По мнению естествоиспытателя Паррота, это окаменелые ракушки; другие мнения, более правдоподобные, видят в них окаменелые глины; это последнее подтверждается еще и тем, что встречаются катышки, окаменелые только наполовину.
Водопад Иматра (после постройки моста)
Над самой Иматрой имеется довольно хорошая и доступная по ценам гостиница, и посещают ее из Петербурга очень многие. Это дело моды, потому что Нарвский водопад, находящийся гораздо ближе, с сообщением самым удобным по железной дороге и без всяких пересадок, не менее живописный, — остается для петербургских жителей как бы terra incognita.
Финляндский поэт Топелиус, описывая Иматру, говорит, что в ней имеются все три момента драмы: борьба, падение и примирение; что, до вступления в жерло пучины, вода Вуоксы обуревается теми же предчувствиями, какие посещали в великие моменты жизни Александра Македонского, Цезаря, Наполеона. «Иматра, — говорит Топелиус, — это настоящая революция природы, низвергающая первобытные силы, заброшенные в полузамерзшую страну, посреди спокойнейшего народа, чтобы пробудить их обоих из забытья». «Эти виды, — продолжает он, — часто уподобляются покоренным нациям, пробивающим себе дорогу к свободе». Фантазия Топелиуса достаточно сильна, так как он видит даже в очертаниях Балтийского моря какую-то сирену, голова которой расположена у Торнео и рассматривает Финляндию; на спине её Скандинавия, края одежды сирены составляют Эстляндия и Лифляндия, а «руки протянуты к России, с угрозой или лаской — неизвестно».
Покинув Иматру, путники проехали до Вален-Коски, откуда, тем же путем, возвратились в Харраку. Отъезд в Выборг на пароходе последовал в два часа. Берега Сайменского озера встретили путешествовавших роскошным летним днем; ландыш и сирень отцвели, но колокольчик, мальва и гвоздика чуть не глушили собой сочную траву, небольших, но тщательно охраняемых,
