По холодным следам - Рудольф Константинович Баландин
Тысячи фактов подтверждают: действительно, новая сфера существует. Она живет по своим непростым законам и связана с человеком и техникой. Именно техника, управляемая человеком, преобразует природу планеты. И время, когда техника стала могучей геологической силой в биосфере, необходимо выделить особо.
Последнее великое оледенение, как считают, прекратилось десять — пятнадцать тысяч лет назад. Все это время относят к голоцену (по-гречески «голоцен» означает «новейший»). Разделяют его по смене растительности в районах, освободившихся от ледников. И еще по эпохам развития техники: верхний палеолит, мезолит, неолит, бронзовый и железный век.
Во второй половине голоцена появились первые классы и великие государства, объединяющие миллионы людей. Достигло расцвета земледелие и животноводство, искусственное орошение оплодотворило обширные территории, выросли на равнинах крупные города.
С этой поры развитие природы на громадных пространствах в Европе и Северной Африке, в Южной и Восточной Азии, в Северной и Центральной Америке определялось не только климатом, движениями земной коры, разливами рек и морей. Здесь господствовали прежде всего человек и техника.
Не отсюда ли надо начинать технозойскую эру? В таком случае она продолжается около четырех тысячелетий. Приблизительно тогда появился новый, не встречаемый в естественных условиях техногенный минерал — бронза, стали развиваться цивилизации металла.
Технозой начался в плодородных долинах рек субтропической зоны. «Четыре древнейших великих культуры все зародились и развились на берегах больших рек. Хоанхо и Ян-Тзе-Тзян орошают местность, где возникла и выросла китайская цивилизация; индийская, или ведийская, культура не выходила за пределы бассейнов Инда и Ганга; ассиро-вавилонская цивилизация зародилась на берегах Тигра и Евфрата — двух жизненных артерий Месопотамской долины; наконец, Древний Египет был, как это утверждал Геродот, „даром“ или созданием Нила». Так писал в начале нашего века историк Л. И. Мечников, посвятивший целую монографию исследованию связи цивилизаций с великими реками.
Но условия географической среды недолго определяли развитие культуры.
«Вино культуры как бы вспенивается, бродит и разъедает вмещающую его географическую чащу, — развивал идеи Льва Мечникова этнограф Богораз-Тан. — А по всей периферии возрастает напор варварских народов, уже усвоивших себе некоторые обрывки культуры… и ставших сильнее и организованнее, но именно оттого привлекаемых богатствами внутреннего круга… Рано или поздно происходит прорыв. Варварство врывается внутрь, а вино культуры выливается наружу. Наступает катастрофа, истечение соков культуры и стремительное понижение ее от общего уровня…
Культура, просочившись и пролившись за ограду, никогда не исчезает бесследно. Она размножается, растет сперва молекулярно, а потом и более широкими участками, и в конце концов обозначается новый культурный круг, концентрический прежнему, но значительно более широкий… А там происходит новый напор зарубежного варварства, прорыв и катастрофа».
Надо бы добавить, что и внутри этих «кругов цивилизации» происходит непрерывное брожение. Появляются новые идеи и технические устройства, новые социальные группы и классы. Цивилизация временами взрывается изнутри.
Нечто подобное происходило и в биосфере с очагами, где появлялись и откуда распространялись новые виды животных и растений, новые сообщества живых существ.
Развитие ледников, как и живых организмов, тоже направляется преимущественно извне. Если бы на Земле не происходило никаких значительных перемен (климата, рельефа и т. п.), великие ледники, возможно, никогда бы не появились, а живые существа изменялись бы столь неторопливо, что до наших дней не возник бы не только человек, но и каракатица.
В голоцене не было существенных изменений природной среды. А человеческое общество проделало гигантский путь от каменных орудий к космическим ракетам. С началом технозойской эры движение это почти вовсе не зависело от «естественных» перемен на поверхности Земли, а определялось законами развития человеческого общества, идей, науки, орудий труда, техники… И еще, конечно, многое зависело от наших человеческих чувств, от стремления к познанию и добру.
Технозойская эра приближается к расцвету. Волны современной научно-технической революции прокатываются по всей планете. «Только в последнее время, с начала двадцатого века, — отметил пятьдесят лет назад Богораз-Тан, — культура получает очертания всемирные. Отдельные разбросанные эллипсы, культурные круги… сливаются вместе, стремясь сплотиться в общий круг, периферия которого, по формуле Паскаля, будет расположена везде, а центр нигде».
Глава X
Практика и теория
Пытливости нашей нет конца… Удовлетворенность ума — признак его ограниченности или усталости. Ни один благородный ум не остановится по своей воле на достигнутом: он всегда станет притязать на большее, и выбиваться из сил, и рваться к недостижимому. Если он не влечется вперед, не торопится, не встает на дыбы, не страдает, — значит, он лишь наполовину жив… Пища его — изумление перед миром, погоня за неизвестным, дерзновение.
М. Монтень
Геология начинается…
Обычная закономерность: чем моложе слои горных пород, тем ближе к поверхности должны они залегать. Выходит, четвертичные (плейстоценовые) породы слагают привычную нам поверхность земли, лежат у нас под ногами…
С чего начинается геология?
Крутые ступени скал — к облакам. Таежная глухомань. Крупицы золота на дне лотка. Молоток с длинной рукояткой — почти как у альпинистов. Рюкзак с драгоценными самородками. Дремучая борода, обветренное лицо.
Когда-то так думал я. Пока не стал геологом.
Карабкался по крутым ступеням скал. Молотком оббивал мшистые каменья в безымянных падях. Не видал крупиц золота на дне своего лотка. И рюкзак мой оттягивали (ударяя при каждом шаге ниже пояса) вовсе не драгоценные самородки. Много еще было всякой геологической всячины, прежде чем открылась мне простая истина: геология начинается от подошв наших ботинок.
Даже если мы стоим на земле.
Даже если под нами асфальт шоссейной дороги.
Даже если мы — на крыше дома. Или в самолете.
И уж конечно, если мы забрались на гладкую лысину валуна или карабкаемся по горной тропе.
Геология изучает горные породы и все, что с ними связано, что создает и разрушает их, образует вулканы, горные страны, долины — одним словом, принимает участие в жизни планеты. Имеют отношение к геологии растения и животные (они создают особые породы), асфальтированная дорога или дом, который влияет на лежащие снизу грунты и сам, как они, состоит из минералов. Имеем отношение к геологии и мы с вами, все человечество и вся созданная нами техника — новая могучая геологическая сила, изучение которой только еще начинается.
Исследовать отложения стомиллионолетнего возраста сплошь и рядом проще, чем стотысячелетнего. Даже геологу, привычному к научным дискуссиям (в любой геологической науке бездна спорных проблем), становится как-то не по себе при знакомстве с головоломками последних
