По Северо-Западу России. Том 2. По Западу России. - Константин Константинович Случевский
Едва отошел пароход от пристани и отодвинулись святыни кремля, как открылось вправо устье реки Псковы: древние стены, сбегая к ней с обеих сторон по кручам, раздались, чтобы дать реке место; теперь река эта открыта, а во время оно преграждался вход в нее могучими решетками. Влево от парохода, при самом выезде из города, виднелся Ивановский монастырь, а скоро вслед затем на правом высоком берегу Великой, в белых стенах своих, с маленькими куполами, часовенками, очень высокой колокольней и многими, не вполне симметричными, окнами, глянул монастырь Снетогорский, летнее местопребывание, дача архиерея. В этом монастыре, гласит псковская летопись под 1299 годом, убиты немецкими рыцарями игумен Иоасаф с 17 братьями; тут же, в 1472 году, слушала молебен и переодевалась для торжественного вступления в Псков Софья Фоминична Палеолог.
Это самое красивое место на протяжении тех двенадцати верст, которые отделяют Псков от одноименного с ним озера. На круглом изгибе реки, венчая гнилые, выветривающиеся наслоения известняков древними соснами, просовывая из-за стен вершины деревьев своих уютных садиков, монастырь царит над поверхностью изгибающейся реки. Левый берег тут не ниже правого, тоже тенист и зелен, и из листвы его проглядывают очертания мызы Приютино. Если оглянуться на пройденный пароходом путь отсюда, то еще видны очертания псковского собора, но затем они скрываются совершенно, задвинутые изворотами и стенообразными боками Великой.
Далее к устью берега Великой становятся совершенно безлесными; наслоения известняков уступают место обнажениям крупного щебня, затем проступают опять наслоения, но уже не такие высокие, и, наконец, принижаются совсем, чтобы дать место бесконечным лугам, расстилающимся почти на одном уровне с поверхностью озера. В нижних частях течения Великая шириной почти что с Неву близ Дворцового моста; вышина берегов, близ Снетогорского монастыря, близка к вышине Воробьевых гор под Москвой
Тем площе, тем низменнее казались берега Псковского или Талабского озера, открывавшегося бесконечным зеркалом, по которому поблескивали маленькие волны, поднимаемые пароходом, и чернели тоненькими силуэтами лодки рыбаков, разбросанные там и сям, иногда не в одиночку. Берега так низки, что, кажется, будто торчат над водой только острия бархатистой травы. Деревня Муромицы, находящаяся справа, подле самого устья, и следующая за нею — Горки, в тридцать четыре крестьянских двора, на пространстве не более одной тысячи квадратных сажен, удивительно типичны. они поднимаются какими-то конгломератами деревянных построек, жмущихся вплотную одна к другой, чуть не на сваях, и, кажется, да оно так и есть, не имеют улиц; между домами оставлены промежутки, в которых может пройти только корова; оборони Бог от пожара эту серую, скомканную, высящуюся над зеленью пожней массу строений. Можно представить себе положение этих людей при ледоходе; коровы, говорят, спасаются в таких случаях на крышах, а соседи сообщаются друг с другом по жердям, просунутым в окна. Глыбы льда окружают их тогда, замечает исследователь, и они отрезаются от всего света. Вот, действительно, уголок своеобразной русской жизни, достойный художника и описателя! Обыкновенно пасхальный звон церквей, во время ледохода и распутицы, доносится к ним только издалека, и, по недостатку дома молитвы, люди устроили у себя часовню и творят молитвословия сами, «причем для чтений избирается грамотный начетчик, но хороших чтецов нет, и трудно передать, какая выходит бессмыслица, когда чтец не понимает значения ударений и останавливается на полумысли, и дробит предложения». Это не мешает, однако, глубокой вере и сильному развитию молитвословий по всему побережью.
Камня в местных постройках не видно вовсе, кроме фундаментов снеткосушильных печей, выразителей того снеткового промысла, которым живет все население обеих озер-близнецов, Псковского и Чудского, ютящееся вдоль громадной береговой линии, обрамляющей 3,087 квадратных верст водного пространства. Подле устья р. Великой много островов, числом до двенадцати; это — сплошные, богатейшие пожни, принадлежат Горкам, и несколько лодок, попавшихся пароходу навстречу, сидели краями бортов своих чуть не до воды, будучи нагружены изумрудной зеленью только что скошенной на островах роскошнейшей травы.
Уместны несколько данных об озере или озерах, имеющих с лишком 3,000 квадратных верст пространства, из которых 750 приходятся на долю маленького, южного, Псковского озера (40 верст длины), соединенного с Чудским (80 верст длины) проливом в 15 верст длины и 5 ширины. Несмотря на полную, вечную связь обеих озер, характеры их совершенно различны. Тогда как Чудское озеро имеет дно каменистое, неровное, достигающее почтенной глубины в двадцать сажен и более, озеро Псковское глубиной своей не превышает пяти сажен; глубина эта, впрочем, почти везде одинакова, кроме побережья, и дно озера, везде ровное, илистое, обильно покрыто водорослями. Насколько, по словам исследователя здешней озерной жизни, вода в Чудском озере чиста, прозрачна, настолько же мутна она в Псковском, и, вероятно, эти особенности обусловливают то, что в первом из них имеется крупная ряпушка, а во втором, безусловно, царит мелкий снеток. эти физиологические особенности так вески, что псковский снеток, попав в Чудское озеро, достигает гораздо большей величины, но зато утрачивает, почему-то, многие хорошие качества вкуса; ему, по-видимому, нужна незначительная глубина, горизонтальность дна и водоросли, с их обильным цветением и развитием моллюсковой жизни. Богатство снетков, которым много уже веков живет население псковского побережья, огромно; не в связи ли с ними и самое название Снетогорского монастыря? Нет снетка вкуснее псковского, — об этом скажут вам и в Москве, и в Петербурге, и это совершенно справедливо, и это может подтвердить всякий, кому удалось отведать на месте свежих снетков, вовсе но обладающих тем неприятным запахом, который, главным образом, зависит от первобытных способов, какими снетки заготовляются впрок. За последние годы местные рыбаки жалуются на уменьшение снетка, но и тут, как относительно запаха, виноват не снеток, а люди. Снеток так плодовит, что если бы не уничтожение выбрасываемой им и оплодотворенной икры, если бы не люди, с их убийственно мелкими сетями, не щука и не окунь, то, не более как в течение двух лет, все Псковское озеро могло бы быть запружено снетком. Из числа многоразличных мер, принимавшихся и принимаемых против хищнического способа ловли снетков, одной из самых действительных и довольно крутых следует считать запечатывание, на время нереста, снеткосушильных печей по всему побережью. Особенное зло заключается в том, что рыбаки пользуются при ловле сетями до такой степени мелкими, что сквозь них не проходит даже икра и этим уничтожается рыба, еще не
