Глазами геолога - Рудольф Константинович Баландин
Третья камералка
Работа геолога:
Руки — машины — мозг
…Крылатые надежды и помыслы увлекают их вдаль от дома; и даже тогда, когда они сами остаются на родине, в душе они все же удаляются прочь и странствуют.
Марк Туллий Цицерон
Потери и приобретения геологов
А геологи вымирают.
Вымирает неутомимый пешеход, вооруженный геологическим молотком, картой и полевым дневником. Пожалуй, через десяток-другой лет такой чудак будет вызывать улыбку. Да и сейчас их уже маловато.
Можно радоваться или огорчаться, но факт есть факт: в геологию вошла техника, сложные приборы и мощные машины. Так случается, рано или поздно, с любыми науками.
В наше время многие прежние взгляды на жизнь Земли кажутся наивными и бестолковыми. Считалось, что все горные породы, включая граниты и базальты, образовались во время всемирного потопа. На всю историю Земли отводилось… четыре тысячелетия. И только некоторые смельчаки осмелились противоречить этому, вопреки церкви и увеличивая срок невообразимо — до сотен тысяч лет!.. Ну разве не смешно?
Были мудрецы, объяснявшие отпечатки раковин в горных породах действием таинственных испарений недр и магическим влиянием звезд и луны. Или другие, верившие, что кварц — это окаменевший лед, что зеленый прозрачный взгляд изумруда исцеляет хворь.
Можно ли всерьез принимать утверждение о всемирных катастрофах, временами уничтожающих все живое водой или огнем?
Но из этих выдумок вырастала наука. Да и сами выдумки были — для своего времени — большим достижением.
Не знакомый с науками человек опирается на опыт и фантазию.
Камни крепки. Они смяты в складки. Смять можно только мягкие вещи. Значит, все камни были прежде мягкими.
Местами слои раздроблены. Значит, временами так сильно тряслась земля, что даже ломалась.
За десятилетия горы нисколько не меняются (разве что промчится лавина). И, говорят старики, так было всегда. Но в слоях пород встречаются образования, напоминающие раковины моллюсков. Встречаются и четкие, будто точеные, кристаллы. Можно предположить: эти чудеса природы родились тут же, под действием каких-то горных сил. А если это следы прежней жизни, придется вообразить, что некогда на месте гор было море. Но ведь этого никто не видал!
А как объяснить происхождение валунов, щедро разбросанных по всей Русской равнине и в Европе? Странные, блуждающие камни, чуждые этим краям, прикатившиеся невесть откуда через холмы и реки…
Ох как не просто решать подобные загадки! И, главное, для чего решать? Легендарный Сфинкс испытывал загадками остроумие прохожих, угрожая смертью за неверный ответ. И тут — решай или не решай — ничего не изменится. В давние времена верные ответы не имели никакой практической пользы.
Мы должны быть благодарны нашим предкам за одно только их стремление объяснить, понять природу. Они умели задавать вопросы. А вопросы — семена, из которых вырастают любые науки.
Столетиями люди приглядывались к Земле и размышляли о ней. Многие мысли были удивительно точны и остроумны. Удивительно — потому что очень трудно догадаться о строении и жизни Земли, видя только ее поверхность.
Внешность обманчива. Наблюдая вулканические извержения и зная, что с глубиной в шахтах становится теплее и что Земля округла, как капля жидкости, обязательно подумаешь, что она расплавлена внутри. А в действительности этого нет (если и есть, то расплав особенный).
Человеку с молотком многое недоступно. С помощью своих органов чувств, воображения и простых орудий он, при всей остроте ума, не в силах составить более или менее полное представление о Земле.
Геологические науки стали возникать и крепнуть, когда человек начал как бы обогащать, утончать и дополнять свои органы чувств.
На вкус можно определить очень немногие растворимые камни, в основном соленые и горькие.
С помощью химических реактивов мы словно пробуем на вкус минералы. Они бурно разлагаются в кислотах, или дают осадок со щелочами, или меняют окраску под действием растворов…
Много ли узнаешь на ощупь? Пальцами и ногтем отделишь мягкую породу от твердой. А вот эталоны — десять минералов (так называемая шкала Мооса). Царапая неизвестный минерал этими эталонами, можно определить твердость его (она обозначается цифрами от единицы — плотности графита и молибденита, до десяти — плотности алмаза).
Сейчас созданы приборы, которыми определяется и прочность образца на раздавливание, и сопротивление срезу, и его поведение под огромными давлениями земных недр.
Можно прикинуть на ладони, какой камень тяжелее. Но лишь приборы способны «взвешивать» горы, глубинные породы и всю планету. На слух мудрено различать слои. Это под силу лишь сейсмическим приборам, которые улавливают малейшие колебания земли (не обязательно — звуковые колебания) и позволяют геологам судить о некоторых свойствах даже центра планеты.
И все-таки вряд ли какой-нибудь прибор может соперничать в геологии с микроскопом (подобно телескопу в астрономии). Ученым стали доступны мельчайшие частицы, слагающие породы. Без микроскопа трудно представить теперь и минералогию и петрографию — науку о горных породах. И, конечно, микроскоп — оружие «геологических биологов»: палеоботаников и палеозоологов. Именно он позволяет обнаружить в древнейших докембрийских породах отпечатки водорослей.
А определение электрической проницаемости пород? А огненный спектральный анализ, открывающий химический состав ничтожного количества вещества? А определение магнитных свойств пород, позволяющее находить положение полюсов Земли в разные геологические эпохи? По распаду радиоактивных элементов в минералах определяется возраст горных пород. И как у некоторых часов, имеющих не только секундную, минутную и часовую стрелки, но и указатель дня, месяца и года, так и в семье радиоактивных минералов (геологические часы!) одни отмеряют тысячелетия или столетия, а другие открывают бездну сотен миллионов лет.
Совершенно фантастические результаты дает изучение радиоактивных изотопов. По ним ученые умудряются замерять температуру… давно высохших морей.
Изощренные приборы и могучие машины постепенно вытесняют из геологии человека с молотком и рюкзаком. А с ним отходят в прошлое опасные путешествия, рискованные маршруты, романтика таежных костров и звериных троп.
Геофизики расчищают дорогу для своих умных автоматов, просматривающих Землю насквозь. Буровые коронки вгрызаются в каменную плоть планеты. Машины помогают людям, дополняют людей, заменяют людей.
Государственной геологической съемкой ныне покрыта вся наша страна.
Да, бродяге-геологу, двужильному первопроходцу, все меньше остается безлюдных пространств. Он словно плывет на льдине в половодье. Теплеет вода, тает льдина. Из огромного белого поля превращается она в крохотный пятачок. Еще немного — и, облизанная, как леденец, она выскользнет из-под подошв…
Но ведь поток, который поглотит отчаянного путешественника, необыкновенный. Это поток научных фактов, гипотез и теорий, которому освободили путь
