Антонио Пигафетта - Путешествие Магеллана
Бой этот происходил в субботу, 27 апреля 1521 г.[85] Капитан не хотел принять бой в четверг, ибо это был особенно чтимый им день. В этом бою было убито вместе с ним восемь наших людей и четверо индейцев, обращенных в христианство, которые поспешили нам на помощь, но погибли от выстрелов из орудий на наших лодках. Неприятель потерял убитыми пятнадцать человек, а среди наших раненых было много.
Перед вечером властитель-христианин послал с нашего согласия сказать жителям Матана, что если они отдадут нам тело капитана и других убитых, то мы дадим им столько товара, сколько они пожелают. В ответ они заявили, что мы напрасно воображаем, будто они возвратят нам такого человека, и что они не отдадут его ни за какие сокровища мира, так как они намерены сохранить его у себя как память [о своей победе].
В субботу, в день убийства капитана, четверо наших, оставшихся в городе для торговли, перенесли наши товары на корабли. Мы избрали двух командиров, именно Дуарте Барбозу[86], португальца, и Жуана Серрана, испанца. Так как наш толмач, по имени Генрих, получил легкую рану, он не сходил больше на берег и не помогал нам больше в наших делах, лежа все время в постели. Ввиду этого Дуарте Барбоза, командир флагманского корабля, обратился к нему с упреками, говоря, что хотя хозяин его, капитан, и умер — это еще не означает, что он свободен: напротив, он [Барбоза] позаботится о том, что как только мы вернемся в Испанию, он останется рабом доньи Беатриж, супруги капитан-генерала[87]. Он угрожал рабу, что если тот не сойдет на берег, он прикажет высечь его, а тот поднялся, делая вид, что не обращает внимания на эти угрозы, направился на берег и там сообщил властителю-христианину, что мы вскоре собираемся отплыть и что если тот последует его совету, то он заполучит корабли и все наши товары. Они обдумали измену совместно, и раб вернулся на борт, где показал большую покорность и расторопность, чем раньше.
В понедельник, 1 мая, утром властитель-христианин послал сообщить командирам, что обещанные им для короля Испании драгоценности уже готовы и что он приглашает их приехать к нему утром этого дня на ужин вместе с сотоварищами, когда им и будут переданы эти драгоценности. На берег сошло двадцать четыре человека, в том числе и наш звездочет Сан Мартин де Севилья. Я лишен был возможности поехать вместе с ними, так как весь распух от раны, причиненной мне отравленной стрелой, пущенной в лицо. Жуан Каваджо и алгуасил вернулись и рассказали нам, что видели того человека, который излечился чудом; он увел к себе в дом священника. По этой причине они заподозрили недоброе и покинули это место. Едва они сообщили нам это, как повышались громкие крики и вопли. Немедленно подняли мы якоря и, стреляя из многих пушек по домам, подошли ближе к берегу. Стреляя таким образом, мы увидали Жуана Серрана в одной рубахе и раненого, который кричал нам, чтобы мы больше не стреляли, так как туземцы убьют его. Мы спросили, убиты ли все другие и толмач вместе с ними. Он ответил, что убиты все, кроме толмача. Он настоятельно просил нас выкупить его за какие-нибудь товары, но Жуан Каваджо, его благодетельный товарищ, запретил шлюпке подойти к берегу — и поступил он так с целью, чтобы они одни остались хозяевами на кораблях. И несмотря на то, что Жуан Серран, плача, молил его не поднимать так быстро паруса, так как они убьют его, и заявлял, что он молит бога потребовать от него возмездия за свою душу в день страшного суда, мы тут же отбыли. Я не знаю, убит ли он или остался в живых[88].
На этом острове водятся собаки, кошки, растет рис, просо, птичье просо, сорго, имбирь, фиги [бананы], апельсины, лимоны, сахарный тростник, чеснок, имеется мед, кокосовые орехи, «нангка»[89], тыква, имеется мясо разного рода, пальмовое вино и золото. Это — большой остров, тут хороший порт с двумя входами, один на запад, другой лежит между востоком и северо-востоком. Он лежит на 10-м градусе широты в направлении к северному полюсу и на 164-м градусе долготы от демаркационной линии. Он называется Субу. Мы здесь имели сведения о Молукке еще до смерти капитан-генерала. Туземцы играют на скрипке с медными струнами.
Посреди этого архипелага, на расстоянии 18 лиг от острова Субу у оконечности другого острова, именуемого Бохолом, мы сожгли корабль «Консепсьон», ибо слишком мало из нас осталось [для его обслуживания][90]. Мы перенесли самые лучшие запасы, находившиеся на нем, на другие два корабля, после чего взяли курс на юго-юго-запад и прошли берегом острова, называемого Панилонгом[91], где люди черного цвета, как в Эфиопии.
Затем мы подошли к большому острову [Минданао], властитель коего, дабы войти в дружбу с нами, источил кровь из левой руки и помазал ею тело, лицо и кончик языка, что является знаком теснейшей дружбы; то же самое проделали и мы. Я сошел на берег один с властителем осмотреть этот остров. Как только мы вошли в реку, множество рыбаков предложило властителю рыбу. Тогда властитель снял покровы со своей срамной части, то же сделали и его вельможи и с пением начали грести, направляясь мимо многих домов, которые находились на реке. В два часа ночи мы добрались до жилища властителя. Расстояние от устья реки, стоянки наших судов, было две лиги. Когда мы вступили в дом, нас встретили с большим числом факелов из тростника и пальмовых листьев. Эти факелы были из «аниме», о чем уже сказано было выше. До того, как подали ужин, властитель с двумя своими вельможами и двумя красивыми женами осушил большой сосуд вина, ничем не закусив. Я же отказался от вина, заявив, что ужинал уже и пью только один раз. Выпивая, они соблюдали те же обряды, что и властитель острова Масава. Принесли ужин, который состоял из риса и очень соленой рыбы, в фарфоровых тарелках. Они ели рис точно это был хлеб. Они пекут его следующим образом. Прежде всего кладут в глиняный кувшин, подобный нашим, большой лист так, чтобы он покрывал всю внутренность сосуда. Затем туда насыпают рис и наливают воды и, закрыв сосуд, дают ему кипеть до тех пор, пока рис не станет таким же твердым, как хлеб, после чего его вынимают оттуда кусками. Во всех этих краях рис варят таким же способом.
После того как мы отужинали, властитель приказал принести тростниковую цыновку и другую из пальмовых листьев и подушку из листьев, дабы я мог спать на них. Властитель отправился почивать с двумя женами в особую комнату, а я лег вместе с одним из его вельмож.
На следующее утро, пока готовили завтрак, я отправился бродить по острову. В домах я видел много предметов из золота, но мало пищи. Мы позавтракали рисом и рыбой, и по окончании обеда я знаками спросил властителя, могу ли я видеть его жену. Он ответил, что охотно сделает это, и мы направились вместе с ним к высокому холму, на вершине которого находилось ее жилище. Войдя в дом, я поклонился ей, и она ответила тем же, после чего я сел рядом с ней. Она была занята плетением цыновки из пальмовых листьев для постели. В доме висело большое число фарфоровых сосудов и четыре металлических литавра; один из них был размерами больше другого рядом с ним, остальные — поменьше; жена властителя играла на них. Множество рабов мужского и женского пола служили ей. Этот дом построен так же, как и упоминавшиеся мною.
Попрощавшись с нею, мы вернулись к властителю в дом, где он тотчас же угостил нас напитками из сахарного тростника.
Больше всего на этом острове золота. Они показывала мне широкие долины и знаками объяснили мне, что там такое обилие золота, сколько волос на их головах, но у них нет железа для того, чтобы выкапывать это золото, да им и мало дела до этого. Эта часть острова принадлежит к той же стране, как и Бутуан и Калаган, и расположена она в направлении к Бохолу, прилегая к Масаве. Так как мы еще вернемся к этому острову, я больше теперь распространяться о нем не буду.
Так как прошло уже полдня, я решил вернуться на корабли. Властитель и прочие начальники пожелали проводить меня, и мы вернулись в той же «баланге». Возвращаясь рекою, я заметил с правой стороны на вершине холма висящих на дереве трех человек; ветки на дереве были срезаны. Я спросил властителя, что это означает, и он ответил мне, что это злоумышленники и грабители.
Здесь люди ходят нагишом, как и в других упомянутых мною местах. Имя властителя раджа Каланао.
Гавань тут превосходная. Здесь можно найти рис, имбирь, свиней, коз, кур и многое другое. Гавань лежит на 8° широты в направлении к северному полюсу и на 167° долготы от демаркационной линии. Он отстоит от Субу на расстоянии 50 лиг и называется Кипит[92]. В двух днях перехода оттуда к северо-западу находится большой остров Лосон[93], куда ежегодно приходят шесть или восемь джонок, принадлежащих жителям Леки[94].
Отплыв оттуда и взяв курс на запад-юго-запад, мы бросили якорь около острова не очень больших размеров и почти необитаемого. Народ, населяющий этот остров, — мавры, загнанные сюда с острова Бурне. Они ходят нагишом, как и все другие. Они вооружены луками и колчанами, полными стрел и ядовитых трав. У них кинжалы с рукоятками, украшенными золотом и драгоценными камнями, копья, панцыри, палицы и небольшие щиты из рогов буйвола. Они называли нас святыми существами. На этом острове мало предметов питания, зато тут встречаются громадные деревья. Он лежит на 71/2° по направлению к северному полюсу и на расстоянии 43 лиг от Кипита. Он носит название Кагайян[95].
