По холодным следам - Рудольф Константинович Баландин
В прошлом веке люди познакомились со многими причудливыми животными, от которых осталось, как говорится, одно воспоминание.
Из торфяных болот Ирландии выкопали скелеты исполинских оленей. Головы их украшали рога более трех метров в размахе и весом около пуда… Вспомнилась старинная германская легенда о герое Зигфриде, охотившемся на гигантского оленя.
Знаменитый городок Тараскон был назван по имени чудовища Тараска, с которым, по старой французской легенде, некогда сражался славный рыцарь.
В немецком городе Клагенфурте сохранился череп дракона, жившего в пещере и опустошавшего страну. И тут не обошлось без славного рыцаря. Позже выяснилось, что череп принадлежит ископаемому носорогу.
В пещерах Европы валялись медвежьи кости необычайных размеров. Пожалуй, с такими великанами не могли соперничать даже могучие пещерные львы, остатки которых тоже имелись в Европе.
Не менее удивительны древние обитатели Америки. Еще на исходе XVIII века в пампасах нашли исполинские кости неведомого животного. Их выставили в Мадридском музее. Кювье назвал животное мегатерием (то есть «большим животным».) Оно напоминало ленивца, но было массивнее слона. Строение костей говорило об огромной физической силе.
Распространение мамонтов и шерстистых носорогов.
«Образ жизни этого животного, — писал Дарвин, — был совершенной загадкой для естествоиспытателей, пока профессор Овен не разрешил ее с замечательным остроумием. Зубы этого животного указывают своим простым строением, что оно… питалось растительной пищей… Многие известные естествоиспытатели утверждали, что, подобно тихоходам, к которым он очень близок, он проводил жизнь, лазая по деревьям и питаясь листьями. Это была смелая, чтобы не сказать — нелепая, мысль — представить себе даже допотопные деревья с ветвями достаточно крепкими, чтобы удержать животное величиной со слона. Профессор Овен предполагает с гораздо большей вероятностью, что они, вместо того чтобы лазить на деревья, ломали ветки у одних и вырывали с корнями другие — меньшие и таким образом питались листьями… Стоя прочно на земле посредством большого хвоста и громадных ног, точно на треножнике, они могли свободно проявлять всю силу своих могучих рук и больших ногтей».
В 1882 году было сообщено о находке в североамериканском штате Невада отпечатков гигантских голых ступней почти полуметрового размера. Значит, во времена животных-великанов бродили по степям и великаны люди? Выяснилось, однако, что отпечатки принадлежат, скорее всего, какому-то виду гигантского вымершего ленивца.
Современником мегатерия был и огромный броненосец глиптолон. Под его панцирем могли бы спрятаться несколько человек.
А в Индии, в предгорьях Гималаев, два энтузиаста-любителя Фальконер и Котли, ставшие после известными палеонтологами, встретили остатки необычайного четырехрогого создания, названного сиватерием. Сиватерий имел зубы, похожие на жирафьи, и рога как у некоторых антилоп. Головой он напоминал быка, но имел хоботок, как тапир. Челюсть его походила на челюсть буйвола, только была вдвое крупней.
Вместе с сиватерием находились обломки панцирей гигантских черепах. Размеры панцирей поразили ученых. Фальконер предположил, что эти остатки навели древних индусов на мысль о великой черепахе, которая держит на спине наш мир.
И в далекой Австралии водились в ту пору великаны. Один из австралийских грызунов — дипротодон — по своим размерам не уступал слону. Исполинская птица моа, на которую охотились новозеландцы до прихода европейцев, заставляет вспомнить легендарную птицу Рок арабских сказок. Правда, моа не летали. Это и определило их судьбу. Новозеландцы, вооруженные копьями, легко расправлялись с гигантами птичьего царства.
Кроме великанов, поражающих наше воображение, до ледникового времени жили на земле не менее занимательные создания. Были, например, карликовые слоны, не более теленка, разные виды носорогов и диких лошадей, трехпалые лошадки гиппарионы и другие большие и малые животные.
С начала ледникового периода множество животных стало вымирать. На заснеженных равнинах Европы, Азии, Северной Америки появились звери, одетые в теплые шубы: мамонты, носороги, овцебыки, бизоны, лоси, северные олени. Значит, в Северном полушарии сильно похолодало. Кювье назвал это катастрофой. Лайель писал о постепенном изменении природных условий. По нашим привычным масштабам времени (год, век) перемены шли чрезвычайно медленно, а по геологическим (миллионы лет) — очень быстро, катастрофически.
Геологи в истории Земли выделяют эры и периоды по степени изменения животных. Исследуя последние страницы геологической истории, Лайель убедился, что животный мир за это время претерпел существенные перемены, позволяющие выделить особый период — «плейстоцен», что значит «новейший».
Сто лет спустя русский геолог А. П. Павлов предложил для этого периода иное название — антропозой, или антропоген, время рождения человека.
Позже удалось с помощью замечательных «радиоактивных часов» (по степени распада радиоактивных минералов) измерить в годах продолжительность каждого геологического периода. Плейстоцен — антропоген ледниковый — четвертичный период оказался мимолетным по сравнению со всеми остальными. Всего миллион лет или немногим больше (а другие периоды — десятки миллионолетий)… Но ведь бывает в жизни один день богаче, чем месяц или год.
Троглодиты
В давней древности назвали окружающий нас мир космосом. А духовный мир человека — микрокосмом. Маленьким миром внутри великого мира.
Крохотный мир человека бесконечно велик. Мыслью своей охватываем мы всю Вселенную, достигаем отдаленнейших звезд. И вся Вселенная, лучи всех звезд входят в человека. Человек впитывает Вселенную своим телом и разумом. А она несет его в себе, как океан несет пылинку.
В конце XVIII века Радищев писал: «Человек — единоутробный сородственник, брат всему на земле живущему, не только зверю, птице, рыбе, насекомому, черепокожему, полипу, но растению, грибу, мху, плесени, металлу, стеклу, камню, земле».
Коли меняется окружающий мир, то должно меняться и его микроскопическое искаженное отражение — человек. Эта нехитрая мысль долго не приходила в голову мудрецам. Да и сам окружающий мир прежде признавался неизменным, созданным единым разом и навечно.
Даже великие биологи XVIII века, составившие описания тысяч животных, теряли уверенность, когда речь заходила о человеке. Правда, Линней объединил человека и обезьян в одну группу человекоподобных (антропоморфных) и назвал их господствующими (приматами). Находились мыслители (Ламарк), предполагавшие, что длительные изменения животных привели сначала к появлению обезьян, а затем человека.
Впрочем, близкое родство человека с обезьяной прекрасно понимали жители Индонезии, назвавшие одну из обезьян орангутангом, то есть «лесным человеком». А в Африке существовала легенда о превращении обезьян в людей. Ее пересказал Редьярд Киплинг:
Дали им плуги и косы,
Велели им строить мосты,
Посадили в темницы из глины
И… отрезали им хвосты.
А настоящие обезьяны, напуганные столь ужасной судьбой, стали прятаться в лесах:
Мы к ним подойти не смеем,
