Михаил Венюков - О современном состоянии современных сил и средств Японии и Китая
Ниже я скажу, как незначительны были военные силы Китая в западном крае вообще, т. е. в Чжунгарии и Туркестане, и как, следовательно, малы были шансы успеха китайцев с самого начала восстания, несмотря на то, что, конечно, еще в 1862 году, по словам цзяньцзюней, в Кульдже и Урумци, все обстояло благополучно; теперь же перейду к беглому очерку, соседнего Чжунгарии с юга, восточного Туркестана. В 1857 году там началось серьезное волнение, произведенное мусульманскими туземцами турецкой расы, которые пожелали восстановить свою независимость и выдвинули на первое время вождем свирепого и невежественного Валихана-тюря, потомка прежних владетелей Кашгара. В это время, именно в 1858 году, туда был послан наш агент Чокан-Валиханов, молодой офицер из киргизов. С его поездки утвердилось у нас мнение, что восточный Туркестан имеет большое население, что-то в роде б, 10 и даже 30-ти миллионов душ, что следовательно, это страна, могущая образовать сильное государство. Это, мм. гг., положительная ошибка. Кто бывал в Средней Азии тот знает, что места годные под селения находятся там лишь в узких полосах под горами, как, например, у нас в заилийском крае. В Алтышаре эти, полосы должны быть особенно узки, потому что он лежит у южных покатостей Небесных гор иссушаемых солнцем и совершенно Лишенных лесов даже вблизи снежной линии. Легко понять, что полоса в каких-нибудь 5–8 верст шириной хотя бы и в 1,500 верст длины, ее может вмещать более двух или 2½ миллионов душ. И в самом деле по новейшим свидетельствам очевидцев, даже в знаменитом Кашгаре, важнейшем городе Туркестана, есть едва ли каких-нибудь 20,000 душ вместо предполагавшихся 70–90,000. Поэтому говорить о возможности образования тут сильного государства не стоит труда; но образование государства опасного соседям здесь очень возможно, потому что добраться до Туркестана откуда бы то ни было – из Китая, из Индии или из России – нелегко через высокие горы, а влияние политическое на соседние части России и Китая обеспечено для владельцев восточного Туркестана единоплеменностью и единоверием киргизов и других средне-азиатских племен. Китайцы хотя и понимали эту опасность, особенно после бунта 1820-х. годов, но не умели отстранить ее, вследствие конечно, того, что часто сменяемые вонные начальники немогли хорошо всмотреться в истинное состояние края, да и ни о чем больше не думали, как брать взятки и писать в Пекин что все обстоит благополучно. Восстание сначала ограничивалось одним Кашгаром и соседними ему городами; потом, мало по малу распространилось на Яркент, Аксу и, наконец, в последние годы на всю южную подгорную полосу Тянь-шаня, до самого Хами. Китайцы были отовсюду выгнаны, и для них ничего более не осталось как высылать новые армии через, степь, про которую их собственная государственная географии говорит, что она «населена злыми духами», потому что целые караваны иногда засыпаются песком По всей вероятности, возвращения их в Туркестан и не случится особенно после того, как восстание приобрело единого и официального главу в лице Якуб-бека, коканского проходимца, утвердившегося в Кашгаре и простирающего свои виды не только на восточный Туркестан, но и на Чжунгарию. Революция туркестанская находит притом сочувствие в одном неумолимом и могущественном сопернике Китая – в Англии, которая через Индию и Кашемир посылает в Яркент оружие, подобно тому, как это она делает через Афганистан с Бухарою и Хивою. Единственным благоприятным выходом из трудного положения для Китая было бы содействие наше, удар с севера на свирепого и уже враждебного нам Якуб-бека. Эту печальную обязанность нам, вероятно и придется исполнить, хотя бы из чувства самосохранения и сознания своих интересов в ближайшем будущем. Если же смотреть вдаль, то подобный удар на возникающее у пределов наших мусульманское государство, под влиянием Англии, есть для нас необходимост. Только позволительно желать не завоевания страны, в которой средним числом можно построить одно селение на какие-нибудь 500–700 квадратных миль, и которая, следовательно, была бы нам в убыток, а лишь искоренения в ней элементов, враждебных спокойствию в Средней Азии, А затем я готов сказать, что если уж нужно водворить в Туркестане владычество какой-нибудь большой державы, то пусть это будет снова Китай, которого интересы тождественны с нашими в Средней Азии, и которого дружба по этому самому надежна и притом доказана двухвековым миром. Некоторую услугу китайцам мы уже и сделали, выслав в мусартский проход, между Аксу и Кульджею, отряд, который, прерывает военную связь туркестантских инсургентов с илйскими; но это еще не все. Необходимо, по крайней мере, занять еще Урумци, чтоб, как выразился один из просвещенных наших администраторов в этих краях, ударить дунганское восстание в лоб и дать возможность китайцам придти из-за Гоби и найти готовый опорный пункт.
Остановимся, мм, гг., на этих политических данных относительно средне-азиатских владений Китая и обратимся к собственно-военным подробностям относительно всего степного края, причисляемого на картах к Небесной Империи. Я уже упомянул, что силы китайцев были тут всегда невелики; в самом деле, если рассмотреть росписание отрядов в Монголии, Чжунгарии и Турксетане и исключить илийский оазис, то откроется, что на каждые 100 квадратных миль было едва ли 20 солдат, и притом каких? плохо-вооруженных, недисциплинированных, дурно содержимых и приобыкших более заниматься торговлею и земледелием, чем военным искусством. Вот это росписание в том виде, как оно было до начала дунганского восстания:
Илийский край, под начальством цзянь-цзюня в Кульдже:
Тянь-шанские лини, северная и южная; цзянь-цзюнь в Урумци:
Значительная часть этих людей была размещена малыми партиями на постах и, следовательно, могла быть всегда захвачена инсургентами, как то и случалось в действительности. Число таких постов было, например, около Кашгара 16, около Яркента 16, около Аксу 12 и проч. Кроме того, хотя солдаты почти все считались конными, но по большей части не имели лошадей; а между тем, в степях конница – необходимость: иначе неприятеля не настигнешь. У нас, когда гонялись за Кенисарою, то посылали казаков даже о-дву-конь; китайцы же едва ли и половину своего воинства могли посадить на седло, Порядочной артиллерии, ракетных команд, подвижных магазинов и т. п. также, разумеется, не было. Крепостцы, в которых содержались гарнизоны, были ничтожны в фортификационном смысле.
Этим я мог бы, мм. гг., заключить нашу сегодняшнюю беседу, если бы, желая дать хотя общее, но, по возможности, всестороннее понятие о соседних нам частях Китая, не чувствовал надобности утрудить внимание ваше некоторыми подробностями топографическими, именно о дорогах, ведущих из Срединного Царства к нашей границе. Я уже заметил, что по этим дорогам скорее можно ожидать движения от нас в пределы подвластных Катаю земель, чем обратно; следовательно, тем любопытнее нам знать эти пути. Общее их свойство, на которое я хотел бы обратить особенное внимание ваше, состоит в том, что чем они восточнее, тем удобнее для движения войск (за редкими исключениями), ибо, с удалением на запад, Средняя Азия становится все пустыннее и пустыннее. Вот эти дороги:
1. От устья Тумень-улы чрез Хунь-чунь к Нингуте и оттуда в Гирин, дорога колесная, хотя, по китайскому обычаю, плохая; проходит долинами между гор и частью по горам, богатым лесами. Население вдоль дороги оседлое, хотя негустое.
2. От устья Суйфуна вдоль по этой реке и потом через горы в Нингуту: те же особенности.
3. От устья Мурени вдоль по этой реке опять в Нингуту, вьючная дорога, с редким населением.
4. От берегов Усури по рекам Шибхулипу, Думани и Нору – тропинки, ведущие в Сань-син.
5. От станицы Михайло-Семеновской на Амуре по Сунгари до Гирина – путь удобный для пароходов. От устья Хурхи можно ехать в Гирин и прямо, сухим путем, по населенной стране, колесною дорогою. По Хурхе в Нингуту есть только лодочный путь.
6. От Айгуна через Мергень, Цицикар, Бедунэ в Гирин же – почтовая дорога, хорошо населенная и теперь нам подробно известная.
7. От Айгуна через Цицикар же или Бедунэ прямо к Пекину, через восточно-монгольские аймаки – колесные пути.
8. С Аргуни, именно от Цурухайту, плохая колесная дорога, по горам и лесам в Мергэнь.
9. Оттуда же, и такая же, хотя и считающаяся от Хайлара почтовою, дорога в Цицикар.
10. С Аргуни же, именно от Абагайту, мимо озер Далай и Буир и потом вдоль последних отклонов Хингана – дорога степная, но еще богатая водою и травами.
11. От караула Цаган, Улуевскою степью, через Кэрулюн и потом почти прямо по меридиану – кратчайшая дорога из наших владений в Пекин; относительно травы и воды, впрочем, менее удобная, чем предидущая.
