Мария Беседина - Москва акунинская
А в «Пиковом валете» на Пречистенке обитает миллионер Еропкин. Кстати, сразу становится ясным, откуда взялась фамилия самодура: на улице есть Еропкинский переулок. Логично было бы предположить, что в нем Самсон Харитоныч и должен был жить, дав переулку свое имя, ведь он был наверняка богаче своих соседей. Но, вчитавшись в текст романа, понимаем, что дело обстояло иначе. «У Фандорина и Анисия все уж было готово. От дома Еропкина в Мертвом переулке выезд был в три стороны — к Успению-на-Могилках, к Староконюшенному переулку и на Пречистенку, и на каждом из перекрестков стояло по двое неприметных саней», — Эраст Петрович организует слежку за «невинной жертвой» Момуса, которая в конце концов приводит полицию в «Варсонофьевскую часовню». Страшный и ужасный Мертвый переулок существовал на самом деле, однако никакой готики в его названии не скрыто: оно было дано по жившей в нем в XVIII в. дворянке Мертваго. Въезд в него находился между владениями № 16 и 18, откуда до указанных арбатских переулков и в самом деле рукой подать. (В 1937 г. переулок был переименован в честь жившего в нем писателя Н. А. Островского, литературного «отца» Павки Корчагина.)
Можно только гадать, какой из сохранившихся старинных особняков послужил прототипом городской усадьбы «графов Добринских». «Сани остановились у старинных чугунных ворот, украшенных короной. За оградой виднелся двор и большой трехэтажный дворец, когда-то, наверное, пышный и нарядный, а ныне облупившийся и явно заброшенный.
— Там никто не живет, двери заколочены, — словно оправдываясь, объяснила Игла. — Как отец умер, я всех слуг отпустила. А продать его нельзя. Отец завещал дом моему сыну. Если будет. А если не будет, то после моей смерти — управе Георгиевского ордена…
Значит, про невесту Фокусника говорили правду, что графская дочь, рассеянно подумал Грин, чей мозг потихоньку начинал подбираться к главному.
Игла повела его мимо запертых ворот, вдоль решетки к маленькой пристройке с мезонином, выходившей крыльцом прямо на улицу», — описана она в «Статском советнике».
Можно, однако, с уверенностью исключить дом № 2 — трехэтажным он стал после того как в 1899 г. его приобрел известный булочник Филиппов. Новый владелец и надстроил третий этаж; после в доме работали пекарня и кондитерская. Может быть, это массивный дом № 37? Впрочем, каждый читатель представляет себе особняк Добринских по-своему. Не исключено, что это вообще собирательный, абстрактный «образ». Вот, например, роскошная решетка дома № 16. Не он ли? Но особняк двухэтажный, да и принадлежал он в свое время… обер-полицмейстеру Архарову — вряд ли писатель не обратил бы внимание на столь пикантный факт.
Читая трагичный роман «Коронация», вы тем не менее наверняка посмеялись над приключением Зюкина, в поисках Линда угодившего в клуб гомосексуалистов. «Мы переехали уже знакомый мне Крымский мост, повернули в переулки, и, оставив по правой руке храм Христа Спасителя, оказались на богатой, красивой улице, сплошь застроенной дворцами и особняками. У одного из домов, с ярко освещенным подъездом, одна за другой останавливались кареты и коляски. Там же, расплатившись с извозчиком, вышел и Бэнвилл. Он миновал важного, раззолоченного швейцара и исчез в высоких, украшенных лепниной дверях, а я остался стоять на тротуаре — водовоз со своей бочкой и моими двумя рублями загрохотал дальше.
Судя по всему, в особняке намечался маскарад, потому что все приезжающие были в масках… Многие прибывали парами, под руку, и я догадался, какого рода сборище здесь происходит.
Кто-то взял меня сзади за локоть. Я обернулся — Эндлунг.
— Это «Элизиум», — шепнул он, блеснув глазами. — Привилегированный клуб для московских бардашей».
Проследив по карте маршрут, легко убеждаешься — злачное местечко находилось на Пречистенке. К сожалению (или к счастью?), ничего более конкретного о нем сказать нельзя.
Снова обратимся к тексту «Статского советника». Вот по Пречистенке проносится в извозчичьих санях, но уже скинувший маскарадный костюм Фандорин: «Интересную картину могла наблюдать воскресная публика, гуляющая по Пречистенскому бульвару: мчались мимо извозчичьи сани, а в них стоял солидный господин, в мундире и при орденах, по-разбойничьи свистел и настегивал кнутом неказистую мохнатую лошадку».
Место, откуда ехал Фандорин, лежит буквально за углом, и мы неуклонно приближаемся к нему. Перед нами — площадь Пречистенских ворот (она, как и улица, в советское время носила имя князя-анархиста Кропоткина). Необычный арочный павильон станции метро, стоящий на площади у начала Гоголевского бульвара, напоминает о бывших здесь когда-то реальных воротах Белого города.
С площади открывается изумительный вид на храм Христа Спасителя — выстроенный в 1837–1883 гг. на народные пожертвования как символ победы России в войне 1812 г., в наши дни он знаменует также возвращение страны к ее историческим и духовным ценностям.
Существует прекрасная книга Л. С. Запариной «Непридуманные рассказы. Большое и малое». Ее автор прожила трудную и сложную жизнь и на протяжении ее записывала различные истории, которые ей доводилось услышать. Постепенно этих бесхитростных рассказов — свидетельств очевидцев — накопилось столько, что друзья Лидии Сергеевны сочли возможным издать их отдельной книгой. Есть в ней и глава, посвященная храму Христа Спасителя. Вот фрагмент из нее. «Государственная комиссия, которой было поручено строительство в Москве храма-памятника во имя Христа Спасителя… остановила свой выбор на высоком берегу Москва-реки, как раз там, где стоял небольшой женский Алексеевский монастырь. Это было в 1836 г.
Поскольку монастырь не представлял собою ни исторической, ни архитектурной ценности, решено было насельниц его… перевести в Красное Село, а его снести, чтобы освободить площадь для строительства храма.
Когда об этом решении было сообщено игумении обители, она категорически отказалась ему подчиняться. Не помог даже грозный приказ правящего епископа.
«Никуда из своего монастыря не уйду, разве что на руках меня вынесете», — заявила она.
Видя всю нелепость игуменского поведения, решили перевозить монастырь без ее участия…
Когда все было закончено и на территории обители осталась одна игумения… ей предложили сесть в приготовленный экипаж и ехать на новое место. Но и в этом случае она не согласилась подчиниться. Тогда ее подняли на руки… перенесли через… двор и посадили в экипаж…
Содрогаясь от слез, игумения в последний раз посмотрела на то, что навсегда оставляла, и сказала: «Что суетитесь, к чему ломаете, ведь храму-то здесь не стоять?!» Легенды об этом случае (с различными прибавлениями) долго ходили по Москве.
Однако строительство началось.
«— Как раз по пятницам в одиннадцатом часу у меня заведено разные секретно-деликатные дела обсуждать. Сейчас вот намечено тонкого вопроса коснуться — где достать денег на завершение росписи Храма. Святое дело, крест мой многолетний. — Он набожно перекрестился» — так «задушевно» рассказывает об этом в «Смерти Ахиллеса» губернатор Долгорукий.
Храм по проекту архитектора КА. Тона был построен в русско-византийском стиле и в плане напоминал крест. Нам с вами, имеющим счастливую возможность в любой день осмотреть это возрожденное чудо, не стоит подробно описывать интерьеры храма. Достаточно только напомнить, что в скульптурном оформлении участвовали П. П. Клодт, А. В. Логановский, НА. Рамазанов, Ф. П. Толстой, а росписи были работы В. В. Верещагина, К. Е. Маковского, В. И. Сурикова и других известных художников.
Как несомненный духовный центр столицы, возникает храм и в романе «Коронация», однако здесь контекст, в который он вписан, поистине страшен: «Если «Орлова» не отдать, — встрепенулся его величество, — этот Линд убьет Мику и завтра подкинет тело на Красную площадь или к храму Христа Спасителя. Это выставит меня, русского царя, на позор перед всем цивилизованным миром!» (Как вы помните, под «Орловым» подразумевается знаменитый бриллиант.) А Линд окончательно наглеет, его аппетиты растут, он угрожает и требует. Вот он (она?) обещает, что ребенку в случае невыполнения условий «…отрежут ухо».
«Теперь о нашем деле. В качестве очередного взноса жду от вас малый бриллиантовый букет с шпинелью из коллекции императрицы. Гувернантка должна быть на мессе в храме Христа Спасителя, начиная с трех часов пополудни. Разумеется, одна.
Если будет слежка — пеняйте на себя.
Искренне ваш, Доктор Линд».
«…Сегодня с утра все повторилось. Доктору Линду достался эгрет-фонтан из бриллиантов и сапфиров…»
Деньги на строительство огромного храма собирали всей страной. В кружки для пожертвований падали и крупные купюры богатых людей, и жалкие гроши, выстраданные бедняками… Храм Христа Спасителя был поистине народным храмом. Ничего не помогло.
