Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 2
Последнее мое письмо было огромным, п. ч. многое хотелось рассказать Вам о тетке Валерии, которая скончалась 17 августа; особенно же бестолковым, т. к. писалось оно под непосредственным впечатлением этого события, и ещё в нашем домике толпились родственники (несомненные) и сомнительные друзья Валерии Ивановны, приехавшие на похороны. Итак, в дни выхода в свет маминого (обкорнанного) «Пимена», самой Жизнью и самой Смертью была допи-
сана последняя его глава — о внучке деда Иловайского, не менее «же-стоковыйной» и несогбенной, чем он, величественно-одинокой в своём неприятии и невосприятии всего, что не она (а все и вся были не она), сумевшей и жизнь прожить и умереть по-своему, по-недоброму и отъединённому. Никого она не поняла и никому непонятого не простила; любила только кошек и собак, уважала только предков и только по иловайской линии; умерла под присмотром единственного человека, к<отор>ый её не раздражал, - старика-сторожа, жулика и пьянчужки, впрочем - вполне учтивого, вполне — «чего изволите, как скажете, матушка-голубушка»...
Ещё писала Вам о том, что Аня Саакянц, к<отор>ую Вы знаете по ред<акции> русской классики Гослитиздата — она же секретарь цветаевской комиссии по лит<ературному> наследству, — вернулась из отпуска; напишите ей, что Вы хотите прочесть маминого - у неё есть всё или почти всё (в машинописи, к<отор>ую Вы не любите, да и кто любит - но что поделаешь!) — напишите ей, что и куда Вам доставить, отправить; зовут её Анна Александровна Саакянц; адрес её — Москва К-9, ул. Грановского, д. 5, кв. 48.
Жду Вашего отклика и тороплюсь отправить эту записочку, ибо беспокоит Ваше молчание.
Крепко обнимаю Вас, дорогой мой Павлик!
Ваша Аля
' «Дом у Старого Пимена».
А.А. Саакянц
12 сентября 1966
<...> О Вашей заявке1: по-моему, столько уж было «ждать», что можно и ещё подработать, п. ч. в таком виде - явно слишком коротко, явно слишком наспех, бегом. «Диссертации», конечно, не надо, но солидности и продуманности, а также объёма (по крайней мере вдвое!) по-моему недостаёт. Написать её за Вас я не могу, т. к. вообще не умею писать такие вещи, а кроме того, совсем не представляю себе, что, как и о чём именно Вы (из всего цвет<аевского> богатства) будете писать. Из нашего единственного разговора на эту тему ничего не вышло, т. к. я Вам навязывала себя, а Вы сами ещё тогда для себя своего плана вещи, композиции и содержания - не выяснили.
Мне кажется (именно, «кажется» - я ничего не навязываю!) надо: 1) в начале сказать о том, что, мол, имя МЦ, ещё десятилетие тому
2бз
назад известное лишь немногим, теперь, благодаря вышедшим двум книгам и большому кол<ичест>ву публикаций в столичной и периферийной периодической печати стало известным широким кругам сов. читателей, и не только советских — а и читателей братских стран; сборник её лирики вышел в Венгрии; к 25-летию со дня смерти выходит сборник в Чехословакии и готовится— в Польше; и там появляется много переводов её произв<едений> в период<ической> печати. 2) Сказать о творчестве Цв<етаевой> — сколь оно многообразно, многообразно, многожанрово (лирика любовная, лирика «политическая», философская, сатирическая; поэмы (и разнообразие их тематики); пьесы — (от камерной романтики до глубинных трагедий человеческих страстей) - критические статьи; воспоминания; дневниковые записи; биографические рассказы; статьи-реквиемы (о писателях, собратьях, друзьях) и, наконец, м. б., и — эпистолярное искусство, к<о-торо>му уже (по опубликованному хотя бы) — можно отвести целый раздел?) 3) Сказать в общих чертах (самых общих) - о линии жизни и её переплетении с линией творчества: от её довольно внешнего открытия себя, своей юности, прелести, схожести с романтизированными образами-личностями Башкирцевой2; Камераты3, Жанны д’Арк и другими — в ранних стихах, в юношеских и др., до познавания своей несхожести и глубинности — в дальнейшем, об отождествлении себя с Крысоловом и — Федрой; о переломе в творчестве после отъезда из СССР — после недавней щедрой раскрытое™ — зашифрованность его, отчасти объяснимая внезапно наступившим отсутствием читателей и подсознательным обращением к тому, умному, глубокому (вглубь проникающему) читателю, к<отор>ый — уже понимавший Маяковского, уже пытавшийся всерьёз постичь сложное и условное в искусстве — остался в России ? (Или — дать зашифрованность в виде вопроса: почему?) 4) М. б., поменяв местами 3 и 4?— после слов о творчестве, сказать о противоречивости его, о противоречиях в нём; о том, что это -не хаотичность или внутр<енний> анархизм, а - поиски истинной, глубинной правды, вечный спор с самой собой; «Лебед<иный> стан» -и записи в тетр<ади>, свидетельствующие о понимании происходящего, о революционной любви к народу; «царь, вы были неправы»4 — и стихи к «Врагу» (Луначарскому?5) и ещё примеры, их предостаточно; и, сказав — веско и продуманно — о сложности и противоречивости — сказать о насущной потребности нынешнего читателя в расшифровке этих противоречий и сложностей, в непредвзятом, объективном анализе этого творчества, не на основе скороспелых, поверхностных выводов из зачастую неверно прочитанного, неправильно понятого, а на основе глубокого всестороннего изучения всего — опублик<ованного> и неизданного — лит<ературного> наследия, биографических данных, скрытых причин, побудивших автора на создание тех или иных произведений; на основе глубокого проникновения в материалы творческие и биографические. 5) Сказав о том, что творч<еству> МЦ будут, несомненно, посвящены ещё многие и многие работы (создание к<отор>ых сегодня ещё, м. б., затруднено труднодоступностью многих существенных для правильного понимания не только творчества, но и важных биографических моментов материалов) — перейти к самой заявке на книгу о МЦ, основываясь на том, что Вы работаете над творчеством и жизнью МЦ свыше десяти лет; что, помимо изучения материалов в гос<ударственных> хранилищах, с 1960 г. Вы работаете над цвет<аев-ским> архивом, находящимся у меня, и таким образом имеете доступ к неопубл<икованным> материалам, черновикам, письмам, проливающим новый свет на многое, а также к новым поступлениям в архив из частных собраний в СССР и за границей; что в 1961 (?) Вы были избраны секретарем комиссии по лит. наследию МЦ; что Вы редактировали первую книгу и составляли (в содружестве с) вторую; что Вы являетесь автором таких-то публикаций (там-то, то-то) и вводных статей к ним; в соавторстве с-то-то то-то; - подготовка новых цв<етаевских> изданий; не забыть! <...> Подписаться, м. б. - такая-то, старший редактор ред<ак>ции русской классики изд-ва Худ. лит (?) - и, непременно, член союза журналистов.
М. б., следует всё же набросать примерный план книги? Это зависит всецело и только от Вас, я ведь не знаю, за что именно Вы возьмётесь? Если дать это в заявку, то разделы должны звучать привлекательно, интересно, НОВО.
НО: помните! Недоговаривать и не раскрывать козырных карт до конца, чтобы «конкуренты», к<отор>ые будут знакомиться, несомненно, с заявками, не раскрыли бы преждевременно глаза на кое-какие «аспекты», и не обобрали бы Вас. Люди, я любил Вас, будьте бдительны!
Что мне не нравится в Вашем проекте заявки: речь об односторонности — с этим я не согласна по отношению к маме; верность себе не есть односторонность; что же если не ?не знаю сейчас, не думала; а то что - НЕ - уверена; второе: не нравится, как сказано о «контрреволюции» - не слишком ли много, во-первых, в такой маленькой заявке? Тут надо опираться не на то, что, мол, в течение 3-х лет славила К/P6, а на то, что славила обречённость, что стихи её — не призыв к победе белых над красными, а опять же реквием (для старой России и т. д.) (в то время как реквием для (?) побеждённой Чехии — провоз-глашение/утверждение конечной победы!)
О «сознательной, активной эмиграции» и «отъезде к мужу» если и говорить, то не так лобово — это же подарок «конкурентам»! М. б., обещать раскрыть причины отъезда МЦ — (в книге) и что они иные, чем принято считать... Говорить, что давно работаете над книгой, м. б., не стоит? М. б., сказать, что, давно работая над темой, Вы сейчас работаете над большой книгой, для к<отор>ой собран у Вас огромный материал, а то, что Вы предлагаете изд-ву — так сказать квинтэссенция? Wan этим надо подумать. Вы простите за сбивчивость, сумбур, белые пятна и проч., обстановка у меня сейчас до крайности рассредоточенная и дёрганная; я думаю, что во всем этом разберётесь.
