Роман Романов - MMIX - Год Быка
Кстати, раз уж к слову пришлось, похожую двойную монограмму MW Булгаков мог видеть в доме поэта Максимилиана Волошина. И сам основатель писательского общества «Атон», призванного найти пути раскрытия творческих способностей «нового человека», является одним из законных реальных прототипов мастера. Так же, как и Гоголь, образ которого на секунду появляется в начале 13 главы. Этих двух близких Булгакову прототипов мы как-то упустили из виду, когда обсуждали в самом начале Канта, Ницше и Горького.
Образ профессора Канта тоже не случайно проник в 13 главу в виде непрямой цитаты из Гёте: «В особенности ненавистен мне людской крик, будь то крик страдания, ярости или иной какой-нибудь крик». Мастер повторяет слова Вагнера из «Фауста», а потом ещё и напрямую отсылает к этому произведению. Этот приём позволяет Автору ещё раз не только подчеркнуть наставническую роль «духа Мастера». Обитатель палаты №118 может быть наставником по отношению к Ивану, то есть к Идее новой гуманитарной науки только как некая философская Идея, восходящая к Канту. Поэтому Мастер, поникающий через балкон, не равен мастеру, изолированному в соседней палате. Как обычный человек и его обыденная личность является внешней оболочкой для творческого или иного духа, так и внешняя, романтическая ипостась булгаковского Романа содержит внутри тайное учение, воплотившее творческий дух, преображающий по своему образу и подобию не только эмпирическое научное учение из палаты №117.
Между двумя слоями смысла в Романе – открытом и тайным есть нечто общее во внешнем облике. Но есть и существенное, порою диаметральное различие по смыслу. Именно такова разница между безвольным мастером, изолированным в палате №118, и Мастером, легко проникающим в палату №117 и способным оказывать влияние не только на Ивана Понырёва. Однако является ли дух Мастера из 13 главы тем же самым, что и Воланд, или всё же его зеркальной противоположностью? Этот вопрос остаётся открытым. Значит, открыт и заглавный вопрос: «Так кто же ты?» Автор не спешит так просто отдать нам ключ к этой загадке, мотивируя двигаться дальше.
Начав разбирать 13 главу, мы продвинулись лишь до середины. А между тем в рассказе Мастера о Маргарите можно обнаружить тот путь, психологический механизм, благодаря которому мастер стал Мастером, обрёл способность влиять на Ивана. Да и сопоставление рассказа Мастера с учением апостола Павла не может не принести нам новых психологических открытий. Так что 13 глава ещё не закончилась, и продолжение следует.
35. О чём поведал Мастер
Рассказ Мастера, занимающий вторую часть 13 главы, составляет ещё одну отдельную пьесу внутри Романа со своим сюжетом и отдельной хронологией. Эта романтическая история достаточно контрастно выделяется на фоне остального повествования и по стилю, и по используемым образам. Так что ключи к этой аллегории тоже придётся подбирать отдельно.
Пока что мы выяснили лишь то, что 13 стадия развития нашей Идеи соответствует не всей 13 главе, а только её второй половине – рассказу Мастера. Однако это ограничение не слишком нам помогает, хотя бы по причине видимого отсутствия в этом отрезке актуального действия. Присутствует лишь рассказ о прошлом. Однако обнаруженные нами в прошлый раз два особых ключа должны относиться ко всей 13 главе. И даже скорее ко второй половине, дважды тринадцатой, поскольку один из ключей уверенно указывает в прошлое – на «богом дарованную пятницу».
Второй же найденный ключ указывает нам на то, что речь в автобиографическом рассказе Мастера идёт не о жизни обычного человека, а о жизни и развитии духа или иначе Идеи. И между прочим, одна важная деталь в рассказе Мастера должна подводить нас к этому же выводу:
«– Вы были женаты?
– Ну да, вот же я и щелкаю... на этой... Вареньке, Манечке... нет, Вареньке... ещё платье полосатое... музей... впрочем, я не помню».
Несколько нарочито даже для сумасшедшего писателя, не правда ли? Впрочем, романтический рассказ Мастера столь увлекателен, что читатель вслед за Иванушкой тут же забывает о странной забывчивости героя. Тем более что никаких альтернативных объяснений этой странности не напрашивается – «Ну, сумасшедший, что возьмёшь?» Немного иначе обстоит дело, если внимательный читатель уже знаком с психологическим учением о «внутреннем человеке» апостола Павла, изложенным в «Первом послании к Коринфянам». Вкратце это учение можно изложить в следующих тезисах:
1) Личность каждого человека составляют три автономных части психики: а) плотское; б) душевное; в) духовное, или иначе – «плоть», «душа» и «дух». При этом «плоть» не означает плоть в буквальном смысле, а связанные с плотью психические процессы – инстинкты, условные рефлексы и более сложные стереотипы действия.
2) Впрочем, собственно личность составляют душа и дух, поскольку плоть – есть некое развитие животного в человеке, которое должно быть подчинено человеческому. При этом Павел говорит о двух «человеках» в одной личности. Душа — это «внешний человек», а дух — это «внутренний человек».
3) Кроме трёх частей личности есть ещё четвёртая часть – «внутреннейшее», надличностная часть, которую легко сопоставить с современным понятием «коллективного бессознательного».
4) Душа связана с конкретной личностью смертного человека, но дух существует и развивается в разных людях на протяжении многих поколений.
5) Для аллегорического описания взаимосвязей духа и души используется символика мужа и жены. Павел частично раскрывает значение этой символики, пытаясь говорить без притч, но эта же символика присутствует не только в Новом Завете, но и во всей Библии, начиная с Адама и Евы и даже раньше, с сотворения человека в шестой день «мужчиной и женщиной».
Этого краткого изложения будет достаточно для целей нашего исследования. Во всяком случае, мы уже и без привлечения этого правила толкования аллегорий убедились, что имеем дело с Мастером – духом, а не мастером – человеком. Тем не менее, апостол Павел помог нам понять неуверенность Мастера в том, что касается имени бывшей жены. Творческий дух, вселившийся через поколение-другое в личность конкретного человека, то есть вступивший в аллегорический «тайный брак» с новой женой, может и не помнить имени прежней жены или, может быть, жён. Я уж не говорю о том, что имя конкретного «внешнего человека» было, скорее всего, мужским. Так что Мастер в общении с девственным Иваном, чтобы не показаться совсем уж сумасшедшим или «голубым», обязан был запнуться и сослаться на плохую память.
История, рассказанная Мастером, в глазах Иванушки, признавшего свою невежественность в духовных вопросах, выглядит сугубо романтической. Но даже краткое знакомство с духовным значением аллегорий «муж» и «жена» делает эту историю намного более сложной и глубокой. И заставляет нас искать новые указатели в тексте – те самые «замочные скважины», к которым должны подойти найденные нами «ключи». Лично меня при чтении рассказа Мастера всегда немного цепляли своей архаичностью два указателя времени – «в половине октября» и «в половине января». Даже во времена Булгакова такое старорежимное употребление было уже чисто книжным, поэтическим. Сегодня же так и вовсе не говорят, а сочетание «в половине» более подходит к часам – «в половине десятого», «в половине первого». Опять же параллель – 12 часов и 12 месяцев. По крайней мере, попытаемся применить к этим параллельным рядам два наших ключа.
Начнём, пожалуй, с Пятницы, то есть со второй главы Романа. В рассказе Мастера о своей судьбе есть ещё одна особенность – совершенно опущены события с середины октября по середину января. Мы лишь догадываемся с большой уверенностью, что могло происходить в этот период времени – застенки, допросы, скорый суд, внезапное освобождение. Но описание ершалаимской Пятницы во второй главе посвящено именно этому самому – допросам, суду, поискам способа освободить бедного узника. И происходит это действие где-то между половиной десятого и половиной первого. Так может быть именно это – и есть тот недостающий кусок, выпавший из рассказа Мастера по той причине, что сам Иван уже его слышал и даже сам пересказывал?
Есть ещё один эпизод в рассказе Мастера – о дружбе с Алоизием, который всеми читателями и исследователями воспринимается как параллель отношений Иешуа с Иудой. И вот ведь совпадение – в рассказе Мастера этот эпизод непосредственно предшествует злосчастной половине октября, как и вечер, предшествующий ершалаимской Пятнице. Впрочем, по ершалаимским канонам пятница как раз и наступила предыдущим вечером, когда вступило в свои права символическое число 13.
