Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы
Е. Н. Гончарова
Скандальный интерес к семейным делам Пушкина с новой силой разразился в связи с неожиданным предложением, сделанным Дантесом сестре Натальи Николаевны Екатерине. Пушкин был уверен, что это сватовство затеяно старым интриганом Геккерном, чтобы спасти жизнь и честь Дантеса. Пушкин не раз даже предлагал пари, что свадьба эта не более чем уловка и никогда не состоится. Якобы таким способом Дантес просто хотел предотвратить поединок. Способствовал сближению Екатерины Николаевны и юного кавалергарда и его приемный отец. В салонах говорили, что тем самым старый развратник Геккерн мстил Пушкину.
Правда, светские сплетники поговаривали, что нет никаких сомнений в благополучном исходе этого странного сватовства потому будто бы, что предпринято оно по приказанию самого Николая I. В этой связи любопытна легенда, родившаяся, скорее всего, в офицерском кругу кавалергардов, к которым принадлежал Дантес. Не исключено, что к ее широкому распространению приложил руку и он сам. Согласно этой легенде, идея свадьбы Дантеса и Екатерины Николаевны родилась в голове Натальи Николаевны. Она же и дала ход этому замыслу. Будто бы однажды Пушкин застал свою жену целующейся с Дантесом. Застигнутая врасплох, Наталья Николаевна не нашла ничего лучшего, как сказать мужу, что Дантес просил у нее руки Кати, что она дала свое согласие, в знак чего и поцеловала Дантеса, но поставила свое согласие в зависимость от решения Пушкина. Интрига закончилась тем, что Пушкин продиктовал записку к Дантесу, тот ее получил и, чтобы не подвести свою возлюбленную, был вынужден немедленно согласиться на брак с ее сестрой.
Если фольклор петербургских гостиных, чиновничьих кабинетов и гвардейских застолий не щадил никого из главных действующих лиц январской трагедии 1837 года, то простой народ был более однозначен в оценках и пристрастиях. По мнению простого народа, Пушкина убили «обманом, хитростью» и не без участия жены поэта. Приведем запись только одного такого предания.
«Вот Пушкин играл в карты и постучал кто-то. Пушкин говорит: „Я открою“, а она: „Нет, постой, я открою“. А это пришел другой, которого она любила. Пока она собиралась, Пушкин намазал губы сажей и ее поцеловал. Как она дверь открыла и того поцеловала своими губами. Вот тогда-то тайна и открылась — смотрит губы и у нее, и у того черные. Открылась тайна, что любит, а поименно было неизвестно. Вот Пушкин его на дуэль и вызвал. А на дуэль выходили и подманули Пушкина. У того был заряжен пистолет, а Пушкину подсыпали одного пороха. Вот тот и убил. Первый тот стрелял».
Запись сделана в Псковской области в 1930-х годах О. В. Ломан. По другому рассказу, записанному ею же, дело происходило в одном из петербургских аристократических салонов: «На дуель шел за женки. Было ихнее собрание в господах. Были свечи на собраньи. И он хотел узнать жены своей любезника. До того достиг, что, дескать, пока не узнаю — не успокоюсь. Они беседовали все. Но никак не узнать было. Он взял свечку, затушил и копотом губы себе намазал. Взял свою жену поцеловал и удалился дальше. А она в потемках поцеловала своего любезника. Время прошло, огонь выдули. „Теперь, — говорит, — я буду узнавать, кто моей жаны любезник!“ Пошел со свечкой глядеть, сразу нашел и говорит: „Вот, граждане, жаны моей любезник!“ Ему говорят: „Как же ты узнал?“ — „А посмотрите у моей жаны, и у меня, и у любезника уста в саже!“ За это и не мог вынести, не мог выдержать: „Помру, а сделаю!“ Дело и вывели. Вот господа и рады были, что он их не любил и они его не любили».
Понятно, что, будучи женой такой личности, как Пушкин, трудно рассчитывать на беспристрастное отношение к себе. Образ Натальи Николаевны вызывал противоречивые оценки еще при жизни Пушкина, тем более после его трагической гибели. Маятник общественного мнения о Наталье Николаевне раскачивался с чудовищной амплитудой, от полного отрицания каких бы то ни было ее умственных и моральных достоинств и признания ее личной вины за смерть поэта до категорического утверждения ее абсолютной непричастности к январской трагедии 1837 года. Вот только одна выдержка из статьи, появившейся еще при жизни Натальи Николаевны: «В Москве произошла роковая встреча [Пушкина] с H. Н. Гончаровой, — той бессердечной женщиной, которая загубила всю его жизнь».
Такое мнение господствовало очень долго, и не только на страницах публицистической литературы. В 1920-х годах в аудиториях школ, рабфаков и ликбезов устраивались театрализованные публичные суды над убийцами Пушкина, в том числе и над Натальей Николаевной. В этих представлениях не гнушались участвовать и серьезные литераторы. Достаточно напомнить, что говорила Марина Цветаева о Наталье Николаевне: «Было в ней одно: красавица. Только — красавица, просто — красавица, без корректива ума, души, сердца, дара. Голая красота, разящая как меч. И — сразила». И Анна Андреевна Ахматова считала жену Пушкина чуть ли не участницей заговора против поэта на стороне Геккерна.
Только в 1960–1970-е годы общественное мнение о жене поэта стало приобретать прямо противоположный характер, хотя отголоски тех споров доносятся до сих пор. Иногда даже из-за океана. Так, в доброжелательной и насквозь пропитанной неподдельным восторгом к русской культуре и ее представителям книге американки Сюзанны Масси «Земля жар-птицы», написанной в 1980 году, сказано, что «в пылу романтического увлечения в 1835 году Глинка, подобно Пушкину (курсив мой — Н. С.), совершил ошибку, женившись на красивой, но глуповатой семнадцатилетней девушке, ничего не смыслившей в музыке». Мы не собираемся оспаривать ни ту, ни другую точку зрения, хотя наши симпатии и находятся полностью на стороне Натальи Николаевны. Здесь же нам просто хотелось показать, как эти, казалось бы, неразрешимые противоречия находили отражение в петербургском городском фольклоре. И только.
В заключение повторим, что Наталья Николаевна всю жизнь ревниво оберегала память своего первого мужа от злословия и привила безграничную любовь и уважение к нему всем своим детям. Только через семь лет после смерти Пушкина она позволила себе выйти замуж вторично. Ее избранником стал генерал П. П. Ланской. Но и тогда она свято хранила память о Пушкине и возила детей от Александра Сергеевича в Святогорский монастырь на могилу их великого отца.
Вдова А. С. Пушкина Наталья Николаевна Ланская скончалась в 1863 году. Прах ее покоится в Петербурге, на старинном Лазаревском кладбище Александро-Невской лавры, рядом с прахом своего второго супруга, генерала Петра Петровича Ланского.
Глава IX
ДУЭЛЬ
Причины и следствия
Нельзя сказать, что поведение Пушкина в истории с роковой дуэлью было непредсказуемым. Бретерство, как состояние постоянной готовности к дуэли по любому поводу, который мог быть понятым как оскорбление или обида, в XIX веке было явлением обычным. Оно вполне укладывалось в понятие дворянской чести и не осуждалось общественной моралью. Несмотря на то что правительство принимало решительные меры к предотвращению дуэлей и сурово наказывало их участников, смыть оскорбление кровью считалось неотъемлемым правом любого уважающего себя дворянина. Дуэлянтов не останавливала даже угроза смертной казни, к ней военным судом приговаривались оба участника, хотя, как правило, для офицеров смертная казнь заменялась разжалованием в солдаты. Право на дуэль напрямую связывалось с понятиями дворянской свободы и независимости, независимости от царей, судей и мнения света. Пушкин в этом смысле исключением не был. Более того, он — один из наиболее ярких представителей этого гордого племени бойцов за честь и достоинство.
В случае с Пушкиным дело усугублялось еще и тем, что в его крови кипели и бурлили, не находя выхода, огненные африканские страсти. Холодные и сдержанные представители средне-русской равнины и приневской низменности таких страстей не знали. Во времена своей бурной молодости Пушкин рассылал вызовы на дуэль направо и налево. Среди тех, кому Пушкин бросал вызов, были Модест Корф, Вильгельм Кюхельбекер и даже собственный дядя Павел Исаакович Ганнибал. Как говорила в одном из своих писем Екатерина Андреевна Карамзина, у Пушкина «каждый день дуэли». Правда, потом Пушкин остепенился. А с тех пор, как женился, кажется, многие годы вообще не имел ни одной «дуэльной истории». Но вот в феврале 1836 года все повторилось снова. За один месяц он послал три вызова. И снова в каждом из них зачинщиком был он.
К счастью, все эти дуэльные скандалы, благодаря невероятным стараниям друзей поэта, заканчивались примирением. Но готовность драться была невероятной. Правда, многим казалось, что после женитьбы Пушкин остепенится. Но ведь с появлением жены, причин для защиты чести и достоинства у Пушкина стало ровно в два раза больше. Кроме собственной чести, прибавилась еще и честь жены, обязанность и право защищать которую Пушкин с гордостью человека, имеющего за плечами опыт «шестисотлетнего дворянства», присвоил исключительно себе. Тем более что в Дантесе он видел «худородного выскочку» без глубоких родовитых корней. Дантес был бароном всего лишь во втором поколении. Баронство пожаловал отцу Дантеса Наполеон.
