Наум Синдаловский - Пушкинский круг. Легенды и мифы
Так или иначе, 6 апреля 1830 года Пушкин сделал Наталье Николаевне второе официальное предложение. Некоторое время назад от прямого ответа на первое она уклонилась. На этот раз предложение было принято.
Одним из первых узнал о скорой свадьбе Пушкина его московский родственник, родной брат отца, дядя Александра Сергеевича — известный в свое время поэт Василий Львович Пушкин. Надо сказать, что роль Василия Львовича в судьбе Пушкина в литературе о поэте освещена слабо, хотя на самом деле она была столь значительна, что сам Пушкин называл своего дядю: «Парнасский мой отец». Достаточно напомнить, что именно Василий Львович привез Пушкина в Лицей, именно он ввел его в большой петербургский литературный свет, познакомив юного лицеиста с самим Карамзиным, именно его стихи Пушкин еще на лицейской скамье заучивал наизусть и декламировал товарищам, то есть именно у него Пушкин учился.
Василий Львович был чрезвычайно популярен. Его поэма «Опасный сосед» буквально в тысячах экземплярах расходилась в рукописных списках по всей России. А еще Василий Львович славился своими эпиграммами и каламбурами. Один из них тут же стал известен в обеих столицах. В ответ на известие о предстоящей свадьбе племянника Василий Львович написал П. А. Вяземскому, старательно подчеркнув при этом придуманный каламбур: «Александр женится. Он околдован, очарован и огончарован».
Впрочем, это всего лишь один полюс в разбросе общественного мнения в ответ на известие о женитьбе поэта. Были и противоположные точки зрения. По городу ходила ядовитая эпиграмма, авторство которой молва приписывала самому жениху:
Кто хочет быть учен —Учись.Кто хочет быть спасен —Молись.Кто хочет быть в аду —Женись.
Гончаровы
Род Гончаровых уходит своими корнями в допетровскую эпоху. Пращур Натальи Николаевны калужский купец Афанасий Абрамович Гончаров был потомком горшечников, гончаров, чья благородная профессия навечно оставила память о себе в их потомственной фамилии. При Петре I, говоря современным языком, Афанасий Абрамович принадлежал к так называемым «новым русским». Он завел несколько полотняных фабрик, сумел разбогатеть и стать хорошо известным в Петербурге поставщиком корабельного парусного полотна для нужд Адмиралтейства. Знали его и за границей. В XVIII веке в Англии среди моряков была известна поговорка: «Весь английский флот ходит на гончаровских парусах». В 1744 году Афанасий Абрамович получил чин колежского асессора, а в 1789 году Екатерина II возвела Гончаровых в дворянское достоинство.
В жилах матери Натальи Николаевны текла французская кровь. Ее отец, будучи человеком женатым и отцом нескольких детей, уехал однажды за границу и прижил девочку, с которой затем вместе с ее матерью вернулся в Россию. Это и была будущая теща Пушкина. В молодости она — фрейлина императрицы, слыла красавицей, на нее с надеждой заглядывал не один гвардейский офицер. Но это-то будто бы и сыграло с ней злую шутку. Если верить семейным преданиям, в нее влюбился фаворит императрицы Алексей Охотников, и ей дали понять, что лучше покинуть двор. В этой связи любопытна национальная принадлежность Натальи Николаевны по женской линии. Так как ее бабка по матери была француженкой, это обстоятельство дало повод ее сестре Екатерине Николаевне признаться Дантесу в письме накануне их свадьбы, что она «отчасти твоя соотечественница». Видимо, французская кровь повлияла и на дальнейшее поведение матери. По воспоминаниям сестер Гончаровых, она отличалась буйным и необузданным характером, пьянствовала и предавалась самому низкому разврату с собственными лакеями и кучерами.
В начале XIX столетия богатыми Полотняными заводами с приписанными к ним 3450 душами крепостных владел внук Афанасия Абрамовича — Афанасий Николаевич. Однако ко времени женитьбы Пушкина огромное состояние было почти полностью растрачено. Афанасий Николаевич Гончаров умер в 1832 году и оставил после себя долг в полтора миллиона рублей. Отец Натальи Николаевны — Николай Афанасьевич был душевнобольным. Согласно семейным легендам, это произошло после того, как однажды он упал с коня и зашиб голову.
Финансы
Короткий экскурс в историю Полотняных заводов мы сделали в предыдущей главе исключительно для того, чтобы понять, в каком экономическом положении оказалась впоследствии многочисленная семья поэта, не имевшая практически никакой финансовой поддержки со стороны родителей как самого Пушкина, так и Натальи Николаевны.
Надо сказать, что безденежье тяготило Пушкина еще в ранние годы. Иногда отсутствие средств приводило его в полное отчаянье, вплоть до помутнения разума. Известна легенда о том, как однажды он пригрозил родителям застрелиться, если те не дадут ему денег. Родителям угроза показалась пустым устрашением. Тогда Пушкин выхватил пистолет и выстрелил в себя. К счастью, пистолет осекся. Все расхохотались. Тогда Пушкин выстрелил еще, правда, на этот раз в воздух. Раздался выстрел. Оказывается, пистолет был заряжен.
Пушкин не раз пользовался услугами ростовщиков. Еще накануне свадьбы он взял в долг под солидные проценты двенадцать с половиной тысяч рублей у некоего Л. И. Жемчужникова. Огромную сумму почти в 25 000 рублей Пушкин проиграл В. С. Огонь-Догановскому, профессиональному московскому картежнику, его Пушкин вывел в «Пиковой даме» под именем Чекалинского. В 1834 году поэт занял четыре тысячи рублей у некоего И. И. Татаринова. В 1836 году — более 26 тысяч рублей у прапорщика В. Г. Юрьева и подполковника А. П. Шишкина. Неоднократно Пушкин одалживался у Павла Нащокина. И все это не считая денег, взятых у издателей под залог еще ненаписанных произведений. Но денег все равно не хватало. В 1833 году Пушкина даже исключили из московского английского клуба, за неуплату долгов.
Кроме так называемых долгов чести, огромных денег требовали и расходы по дому. И немудрено. До сих пор поражает количество пушкинской прислуги: две няни, кормилица, лакей, четыре горничных, три служителя, повар, прачка, полотер. Всего семью Пушкиных, состоящую из него самого, жены, четырех детей и двух сестер Натальи Николаевны, обслуживали двадцать человек. Для Пушкина это было непосильное бремя. В одном из писем Нащокину он признавался: «Женясь, я думал издерживать втрое против прежнего, вышло вдесятеро». Согласие Пушкина поселить у себя сестер Натальи Николаевны во многом определялось финансовыми трудностями. Екатерина и Александра обязывались частично оплачивать квартиру поэта.
Не приносили денег и литературные труды, хотя Пушкину приходилось бороться буквально за каждую копейку. Однажды цензоры не пропустили несколько стихов его поэмы «Анджело». Пушкин взбесился: «Смирдин платит мне за каждый стих по червонцу, и я теряю несколько десятков рублей». И потребовал, чтобы вместо исключенных стихов стояли точки, чтобы Смирдин заплатил и за них.
К концу жизни долги Пушкина составили 92 500 рублей по частным счетам и 43 333 рубля долга казне. Найденные в его доме наличные насчитывали всего 75 рублей.
В этой связи интересна история так называемой «Медной бабушки», как вслед за А. С. Пушкиным стали называть бронзовую статую Екатерины II, которая досталась поэту в качестве приданого за Наталью Николаевну от ее родителей. История появления статуи не вполне ясна. По одной версии, ее заказал в Берлине скульптору Мейеру Григорий Александрович Потемкин, по другой — прадед жены Пушкина, Николай Афанасьевич Гончаров. Так или иначе, в 1782 году статуя была отлита, а в 1786-м окончательно отделана. Но Потемкин, если, конечно, заказчиком был он, долго не рассчитывался с автором, а затем и умер, не успев окончательно решить судьбу статуи. Через какое-то время о статуе узнал Афанасий Николаевич и решил приобрести ее с тем, чтобы установить на Полотняном заводе, в память о посещении его императрицей во время одного из ее путешествий по России.
Статую приобрели, но к тому времени положение Гончаровых пошатнулось и стало не до установки монументов. О статуе надолго забыли. А когда состоялась помолвка Натальи Николаевны с Пушкиным, о ней вспомнили, стараясь решить таким хитроумным способом финансовые проблемы, связанные с женитьбой и приданым для невесты.
Пушкин долгое время не знал, что делать с этим неожиданным приобретением. Затем решил статую продать правительству. Для этого он привез ее в Петербург и хранил в подвале дома Алымова на Фурштатской улице, где снимал квартиру. Есть свидетельства очевидцев, что некоторое время статуя Екатерины украшала двор дома Алымова и обыватели, проходя по Фурштатской, имели удовольствие ежедневно любоваться ею. Однако сделка, на которую так надеялся поэт, по каким-то причинам не состоялась. Только после смерти Пушкина статую продали на металлургический завод Чарлза Берда для переплавки.
