Ариадна Эфрон - История жизни, история души. Том 2
В театре уцелел только 3<авадский> (не будем говорить, как уце лел, в этом не он виноват!). Всё дело в том, что в маме и в Ю.З. встретились по-своему «материя с анти-материей», мир зримый, мир через зрительность, с миром невидимым, незримым, подспудным. И, встретившись (через слово, через стихию слова, роднящую оба этих
мира), —взаимоуничтожились друг для друга и друг в друге. Ю.З. ведь
тоже не понял маму, как чуждое, как «антимир».
Не знаю, разберётесь ли Вы в этом, для меня самой недостаточно продуманном... надеюсь, что голова не разболится от моих каракуль. Забыла (всегда что-нб. забываю!) захватить виноградный сок для Вас; в следующий раз привезу. Крепко целую обеих.
Ваша Аля
П.Г. Антокольскому
13 марта 1963
Дорогой Павел Григорьевич! Гатов1 сказал мне, что в каком-то переводческом ежегоднике (простите за «каком-то» - м. б. это очень знаменитый ежегодник, да я - невежда!) собираются поместить мамину статью о «Двух лесных царях»54, Вы, верно, её знаете. Он хочет просить Вас написать коротенькое вступление о Цв<етаевой>-пере-водчице, о том же и я очень прошу Вас2. Посылаю Вам те крохи, что удалось наспех собрать перед отъездом: мама начала заниматься переводами в 1919 г.3, когда перевела для 2-й студии «On ne badine pas avec Г amour» Musset55 (рукопись не сохранилась, но, видно, хорошо было сделано - в тот самый поток её собственных пьес!). Потом, в 30-е годы, в Париже, она увлеклась переводами революционных (старых) русских песен — в т. ч. «Замучен тяжёлой неволей» и «Вы жертвою пали» блестяще переведены ею на фр<анцузский>. (Переводила для заработка, но с увлечением.) В 1934 перевела на французский> ряд современных революц<ионных> и советских песен, к<отор>ые и сейчас поются в Париже (в т. ч. «Полюшко-поле», «Марш» из «Весёлых ребят» и др.). В 1936 перевела много пушкинских стихов (на фр<анцузский>), из к<отор>ых в Париже было опубликовано два (всего лишь! - но всё же больше, чем здесь!) - песнь из «Пира во время Чумы» и «К няне». В 1939-40-41 -м много переводила уже здесь -чехов, белорусов, немцев, Важа Пшавела, англ<ийские>. баллады, Бодлера... всего не помню4. Во Франции перевела на фр<анцузский> своего «Молодца» (Гончарова сделала к нему иллюстрации); 1-2 главы были опубл<икованы> в Бельгии, в 30-х годах. В Москве в 40-м году перевела на фр<анцузский> ряд стихотворений Лермонтова.
С одинаковой взыскательностью относилась к переводам и сильных, и слабых поэтов, к последним ещё взыскательнее, ибо задача — труднее.
О переводившихся ею (для общества «France-URSS») на французом^ революционных песнях писала в 30-е годы: «Ces chants revolutionnaires sont des chants de la pitie humaine, un appel a une vie meilleure, 1 essor des grandes actions et des grandes resolutions... Je suis toujours prete a traduire des chants de travail, d’avenir, de bonte, de sympathie humaincs...»*
У меня хранится много её переводов; громадное количество черновиков - свидетелей громадной работы в глубину, не по поверхности.
А теперь о другом: я мало сказать «рада» — счастлива была видеть Вас. Это со мной так редко случается при встречах с людьми — слишком изменилась сама, слишком изменились они, и как-то - в разные стороны. А Вас встретила, как родного. Мало нас, родных друг другу остаётся на свете. Обнимаю Вас, милый Павлик. В апреле буду недолго в Москве, м. б. увидимся.
Ваша Аля
Простите за каракули, за бессвязность. Тороплюсь.
_ Александр Борисович Гатов (1901-1986) - поэт, переводчик, ответственный секретарь редколлегии сб. «Мастерство перевода»,
2 Публикация статьи М. Цветаевой «Два “Лесных царя”» (ноябрь 1933) была осуществлена в ежегоднике «Мастерство перевода 1963» (М., 1964) с послесл. П.Г. Антокольского.
3 В юности М. Цветаева перевела пьесу французского поэта и драматурга Эдмона Ростана «Орленок» (перевод был ею уничтожен) и роман «La nouvelle esperance» («Новое упование») гр. Анны Елизавет де Ноайль, опубликованный в журн. «Северные Записки» (1916. № 9-12).
4 В журн. «Интернациональная литература» (1940. № 11-12) были опубликованы стихи чешского поэта Ондры Лысогорского в переводе М. Цветаевой. Переводы «белорусов» комментатору неизвестны, однако сохранилась запись, относящаяся к 1941 г.: «С 20 февраля по 26 марта перевела 529 строк белорусских евреев» (III, 530). В сентябре 1940 г. поэтом переведены также немецкие народные песни (впервые опубл.: Дон. 1966. № 2).
В 1941 г. по просьбе пианиста Генриха Нейгауза М. Цветаевой был сделан перевод «Песни Старика» («Годы учения Вильгельма Мейстера» И. - В. Гете) (впервые опубл, в кн.: Цветаева М. Просто сердце. Стихи зарубежных поэтов. М., 1967). Единственный первод из Важа Пшавелы, который был опубликован при жизни М. Цветаевой, - поэма «Раненый барс». Переводы всех трех поэм Важа Пшавелы: «Гоготур и Апшина», «Этери», «Раненый барс» были опубликованы в кн.: Важа Пшавела. «Поэмы». М., 1947. Ранее, в марте 1940 г., ею были переведены английские народные баллады (перевод баллады «Робин Гуд и Маленький Джон» был опубликован при жизни Цветаевой в журн. «Интернациональная литература» (1941. № 6), баллада «Робин Гуд спасает трех стрелков» - в сб. «Баллады и песни английского народа» (М., 1942), «Плавание» Ш. Бодлера, переведенное в 1940 г. для «Интернациональной литературы», было опубликовано лишь в кн.: Бодлер Ш. Лирика. М., 1965.
П.Г. Антокольскому
18 марта 1963
Милый Павел Григорьевич, да, конечно же, Вы совершенно правы, именно Германия - высокого романтического лада - ключ к высокому Романтическому Ладу маминого творчества, сути её, да и всей её жизни. Родина маминого творчества. Именно германский Романтизм - французский был ей чужд многословием страстей, об английском же и говорить нечего, он вовсе не был ей сродни. Очевидно, ещё тут важна гибкая лаконичность самого языка — лаконичность от богатства языкового - то же, что и в русском, что и русскому свойственно.
Если хотите, подвиг её пересказа Пушкина на французский — тем и подвиг, что - на французский, а не на немецкий...
Мама перевела не то 14, не то 18 пушкинских стихов1; простите за «не то», но у меня в голове сейчас такая мешанина из подготавливаемой книги, что обо всём прочем могу говорить (наспех) лишь весьма приблизительно. «Песню» из «Пира» и «К няне» я назвала Вам как единственно опубликованные из всего количества. Есть и «Стихи, сочинённые во время бессонницы», и «Герой», и «Что в имени тебе моём», и «Поэт! не дорожи любовию народной...». Кажется, и «Приметы», и «Для берегов...», и «Анчар», и «Заклинание», и, конечно же, «К морю». Оно, действительно, начинается «Adieu, espace des espaces»2, но «Flots qui passent»56, по-моему, нет. И переведено оно было не в 1928, а году в 1934-35; надо будет посмотреть в черновиках точную дату (даты).
По-моему, по пушкинским переводам уцелели все черновики, т. е. видна вся последовательность работы, то, чего и как она добивалась.
А вот беловая тетрадь - с пропусками некоторых строк, к<оторы>ми она осталась недовольна. Говорят, в Ленинграде у кого-то есть машинописная копия всех пушкинских переводов в окончательном варианте; если это точно, постараюсь достать (вернее, А.А. Саакянц достанет, ибо это идёт - слух об этом - от знакомых её знакомых). Если раздобудем и если машинопись без маминой правки, надо будет сверить с черновыми вариантами (их много по каждой строфе, а то и каждой строке). Конечно, я была бы очень, очень рада, если бы Вы занялись этой (пушкинской) темой <...>
Вам я помогу, само собой разумеется, всем, чем смогу. Есть интереснейший черновик письма к Жиду — конечно же, не удостоившему ответом — по поводу Пушкина. Там мысли по поводу того, как нужно - и как нельзя - переводить поэтов... Обнимаю Вас сердечно.
Ваша Аля
' Ю.П. Клюкин в ст. «Иноязычные произведения Марины Цветаевой» (см.: Научные доклады высшей школы, Филол. науки. 1986. № 4 (154)) называет 20 стихотворений А.С. Пушкина, переведенных М. Цветаевой.
2 «По-французски нет прямого эквивалента русскому слову “стихия”: I’dldment, les dldments - то и другое не соответствует нашему образу первоначально-первозданной антично-языческой стихии.
У Марины Цветаевой это звучит так:
Adieu, I’espace des ^spaces!
To есть:
Прощай, пространство пространств».
(Антокольский П.Г. Путевой журнал поэта. М., 1976. С. 137 (гл. 4: «Пушкин по-французски»)).
В.Н. Орлову
3 апреля 1963
Милый Владимир Николаевич, отвечаю наспех, хочу, чтобы письмо застало Вас в Ленинграде, к<отор>ый Вы, по-видимому, в апреле покидаете.
Относительно книги1: рады, что она произвела на Вас в общем благоприятное впечатление; само собой разумеется, с рядом Ваших пожеланий и соображений согласны (книга составлялась с учётом несколько иных возможностей и теперь требует определённого remaniement57); с рядом других согласиться нельзя, т. к., приняв их, нарушили бы самый принцип композиционного единства, отказались бы от, поелику возможно, правильного отображения развития творческого пути поэта (пути в развитии), что, собственно, и является первоочередной задачей первого серьёзного — прижизненного и посмертного — издания. Только не думайте, что, составляя сборник, мы руководствовались лишь соображениями собственного вкуса! Циклы и стихи отбирались не только по одной примете их «хорошести» (в сб<орник> входит около 1/3 всего поэт<ического> наследия и за пределами его остаётся в любом случае немало хорошего!) — главным образом, преследовалась цель, соблюдая соотношение частей, отразить при отборе циклов и отдельных стихов — многообразие творческих русел и наиболее характерных лирических тем, последовательное их изменение, переосмысление и зачастую перерастание их — автором.
