Наталья Дужина - Путеводитель по повести А.П. Платонова «Котлован»: Учебное пособие
«Козлов по-прежнему уничтожал камень в земле, ни на что не отлучаясь взглядом». Ненормативное «ни на что не отлучаясь взглядом» образовано в результате слияния трех глагольных сочетаний: «никуда не отлучаясь», «ни на что не отвлекаясь» и «не отводя взора, взгляда».
«Некуда жить, вот и думаешь в голову». Предложение построено, как и в предыдущем примере, в результате слияния нескольких употребительных глагольных сочетаний: «некуда идти» и «незачем жить», а также совмещения частичных синонимов: «думаешь» и «мысли приходят в голову»[218].
«Вощев смирно не двигался» — образовано в результате совмещения двух синонимов: «стоять смирно» и «не двигаться».
Проанализируем еще несколько фрагментов «Котлована» с точки зрения их лексики и синтаксиса, нарушений традиционной для литературного языка сочетаемости слов и прочих отклонений от нормативной грамматики и общепринятого в языковой практике словоупотребления.
«Артель мастеровых заснула в бараке тесным рядом туловищ, и лишь огонь ночной припотушенной лампы проникал оттуда сквозь щели теса, держа свет на всякий несчастный случай» (32). «Артель <…> заснула <…> тесным рядом туловищ»: глагол «заснуть» с творительным падежом в русском языке употребляется только в выражении «заснуть крепким сном»; прилагательное «тесный» (в данном случае означает «расположенный совсем близко друг к другу, плотно») в сочетании с существительным «ряд» встречалось, как правило, в выражении «тесные ряды демонстрантов»; «туловищем» (частичный синоним слова «тело») называется часть тела без головы и конечностей. «Огонь <…> лампы <…> проникал» употреблено вместо «свет лампы проникал»; «припотушенной» — неологизм, образован в результате слияния двух глаголов: «притушить» (ослабить, убавить) и «потушить» (прекратить действие) свет, огонь. «Артель <…> заснула <…>, огонь <…>, держа свет» — характерное для малограмотной речи и школьных сочинений неправильное употребление деепричастия: «держа свет», т. е. лампу зажженной, — по смыслу согласуется со словами «артель мастеровых», которая на всякий случай и держала лампу зажженной, грамматически же — со словом «огонь»; соединение деепричастия с подлежащим того фрагмента, где оно употреблено, порождает метафору «огонь <…> держа свет». Выражение «на всякий несчастный случай» есть результат совмещения двух устойчивых оборотов: «на всякий случай» и «произошел несчастный случай»; итог же такого совмещения — ощущение частоты и повседневности этих «несчастных случаев».
«Миновав с точным допросом, давшим лишь пассивные результаты, дворов десять, актив устал и прислонился к одной избе подумать — как быть дальше» (72) (речь идет о поисках человека, съевшего первого петуха в деревне, отчего погиб и последний). «Миновав <…> дворов десять»: миновать — значит, пройти мимо, нигде не останавливаясь и ни на что не отвлекаясь; вероятно, доля халатности в исполнителях данного поручения была. «С точным допросом»: «допросом» называется опрос подозреваемого на следствии или суде — очевидно, так «актив» и опрашивал крестьян; «точным» (т. е. действующим как должно, аккуратным), вероятно, старался быть сам «актив», чтобы продемонстрировать свою лояльность власти, несмотря на реальное безразличие к проводимому мероприятию. Выражение «давшим лишь пассивные результаты» получено в результате объединения в одном глагольном сочетании действий обеих сторон этого конфликта: «дать сведения» (имеются в виду крестьяне) и «получить результаты» (имеется в виду проводивший опрос актив). «Пассивными», т. е. не проявляющими активности, бездеятельными, вялыми, должны были быть крестьяне, дававшие свои показания: перенос признака «по смежности» — характерное для платоновского языка явление (например, «точный допрос»).
«Вощев <…> со скупостью скопил в мешок вещественные остатки потерянных людей» (99). «Со скупостью скопил»: употребление рядом двух близких по звучанию и значению слов (скопить — «собрать, сберегая»; скупость — «бережливость, избегание расходов») усиливает общую составляющую их смысла, в данном случае подчеркивает бережное отношение героя к собранным вещам. Согласованное определение «вещественные остатки» для характеристики сбора утиля употреблено вместо более правильного в данном случае несогласованного «остатки вещей»: Платонову важны оба значения, которые есть именно у прилагательного «вещественный», т. е. «состоящий из вещества, материальный», поэтому Вощев и собирает эти остатки «для утиля»; и «состоящий из вещей, относящийся к вещам (доказательства, улики)», поэтому Вощев собирается их «предъявлять к лицу власти и будущего <…>, чтобы добиться отмщения — за тех, кто тихо лежит в земной глубине», т. е. на некий будущий суд. Существительное «остатки» может быть понято здесь тоже в нескольких значениях: «то, что осталось от прежде существовавших» людей и является, как считал Н. Федоров, «материалом воскрешения», поэтому герой и собирает эти остатки — для будущего воскрешения; «то, что остается как отходы и отбросы» и выброшено как ненужное, поэтому герой и собирает эти «остатки» — для утиля; и наконец, «оставшаяся часть», т. е. то последнее, что осталось у несчастных и растерянных современных людей и что Вощев собирает, чтобы их спасти. «Потерянные люди» — результат слияния двух словосочетаний: «потерянные вещи», поэтому их и можно собирать, что Вощев и делает, и «растерянные люди», которые потому и потеряли свои вещи. Кроме того, прилагательное «потерянный» по отношению к человеку означает «расстроенный и растерянный» (потому и вещи потерял) и «морально опустившийся, конченый», каковыми многие и были в это время, поэтому их и надо было спасать.
«Двое пришедших кровельщиков вытерли фартуками жаждущие рты» (22). Причастие «жаждущий», т. е. сильно желающий, является высоким по стилю и обычно соединяется с соответствующей лексикой («алчущие и жаждущие правды»); оно должно характеризовать самого субъекта действия (т. е. человека, сильно желающего чего-то жизненно важного, что относится, как правило, к области духа). Употребленное для характеристики пришедших в пивную кровельщиков и согласованное с существительным «рты» — фактическим субъектом утоления жажды, одновременно создает и сатирический образ людей, променявших одну жажду на другую, и комический эффект, и поэтическую метафору. По той же модели (перенесение признака предполагаемого субъекта действия на фактического носителя данного действия) построена и такая фраза: «Поп остановил молящуюся руку» (81).
Язык Андрея Платонова удивительно гибкий и равно открытый и для современного политического жаргона, и для просторечья, и для изящной литературы, и для высокой философии. Он легко обращается с языковыми нормами и тенденциями, осваивает и совмещает разные языковые пласты, уровни и сферы употребления, не знает тематической несовместимости, барьеров и ограничений. О том, как вольно писатель обращается с политическими фразеологизмами, мы писали в первой главе. Платонов воспроизводит и сам популярный фразеологизм, и экспериментирует на его лексико-синтаксической конструкции (что, впрочем, было общей тенденцией времени). В качестве примера мы приводили многочисленные вариации Платонова на тему оборота «ликвидировать как класс», включая пародию на него: «Сегодня утром Козлов ликвидировал как чувство свою любовь к одной средней даме» (63). Определение дамы как «средней», очевидно, содержало указание одновременно на ее возраст (была средних лет), вес, рост и классовую принадлежность (родственно распространенному в это время слову «середняк»), Один из излюбленных Платоновым приемов — актуализация одновременно прямого и переносного значения слова или выражения, будь то устойчивое общеупотребительное сочетание со стершимся метафорическим значением или необычный поэтический образ, современный политический фразеологизм или старая языковая идиома. При этом особое внимание Платонов уделяет именно буквальному смыслу слова и словосочетания. Так, выражение «идти навстречу», кроме прямого значения, имеет и переносное: «сочувствуя, оказывать содействие кому-нибудь»; Платонов обыгрывает оба эти значения: «Я уж и так, чем мог, всегда тебе шел навстречу. — Врешь, ты, классовый излишек, — это я тебе навстречу попадался, а не ты шел» (39).
Мы перечислили много особенностей платоновского языка — и назвали далеко не все его черты. Ю. Левин отмечает в стилистике Платонова также необычное совмещение «элементов научного стиля» с поэтическим. При этом научный стиль проявляется как формально (в самой структуре фразы с нагромождением поясняющих придаточных), так и содержательно (в научных или наукоподобных объяснениях), например: «Козлов работал <…> спуская остатки своей теплой силы в камень, который он рассекал, — камень нагревался, а Козлов постепенно холодел» («описывается простейший термодинамический процесс перераспределения тепла между телами разной температуры»). Поэтический же стиль платоновской прозы обнаруживается в построении ее по законам лирики: «В прозе „Котлована“ широко используются тропы и фигуры, более свойственные поэтической речи», например оксюморон: «вечная память о забытом человеке», «рыл, не в силах устать»; сравнение: «муха <…> пролетела <…> как жаворонок под солнцем»; метафоры-олицетворения: «терпеливые плетни», «вопрошающее небо»; «дерево <…> качалось от невзгоды <…> и с тайным стыдом заворачивались его листья»; метафора с переносом эпитета: «на лице его получилась морщинистая мысль жалости»[219] и т. д.
