Александр Мулярчик - Социальные романы Джона Стейнбека
С большим искусством и обстоятельностью писатель связывает между собой разнообразные социальные мотивировки и психологические импульсы, взаимодействием которых определяется конечный выбор позиции героев. Даже в первых главах романа Итен Хоули — не просто вечный неудачник, человек со старомодными и выспренними понятиями, как о нем думают окружающие. Это образованный и воспитанный джентльмен, учившийся филологии в Гарварде, типичный интеллигент середины XX столетия, чувствующий себя неуютно среди прожженных дельцов и благополучных мещан. Ироничный ум Итена легко проникает сквозь завесу лицемерия и фальши, которой привык окружать себя банкир Бейкер; незаметный бакалейщик искренне возмущается открытым цинизмом и духом торгашества, столь характерными для сферы бизнеса.
И в то же время Стейнбеку не доставляет ровно никакого труда показать полнейшее сходство устремлений и жизненных интересов своего героя с той неуемной жаждой золота, которая приводит в движение весь окружающий его мир. Доказательством этому служат не столько наиболее вызывающие и отвратительные поступки Хоули (предательство им своих друзей, тщательно подготовленная, хотя и неудачная, попытка ограбления банка), сколько самый обычный, повседневный ход его мыслей. «Нужны ли мне деньги? Да нет, не нужны», — размышляет Итен в своем убежище на берегу океана, но позже, когда обнаруживается реальная возможность разбогатеть, принимая участие в махинациях Бейкера и его компании, он вносит в свои убеждения существенную поправку: «Я не гонюсь и никогда не гнался за деньгами ради денег. Но без них разве удержишься в той категории, существовать в которой мне привычно и удобно?» Приходя к подобному выводу, уже давно ставшему само собой разумеющимся для его детей и жены, Итен соглашается на принципиальную уступку, делает первый шаг на пути, ведущему к моральному падению.
Еще одну группу психологических мотивов, подготавливающих «совращение» Итена, составляют его воспоминания о богатстве и могуществе рода Хоули. Насчитывавшая в прошлом немало судовладельцев и китобоев, эта «династия» еще совсем недавно занимала почетное место среди аристократии Нью-Бэйтауна и всей Новой Англии. Итен не так уж часто отваживается на сравнение роскоши минувших времен и своего нынешнего незавидного положения. Однако и оттесненные в подсознание, порожденные уязвленным самолюбием, эти мысли, несомненно, воздействуют на его тщательно обдуманные поступки.
Человек, лишившийся собственности, лишается всего, даже права называться человеком — такова беспощадная мораль предпринимателей и банкиров, и на примере Итена Хоули Стейнбек показывает драматизм положения «среднего американца», вынужденного постоянно идти на сделку с совестью ради достижения успеха, который в любую минуту может обнаружить свою непрочность. Преступник Хоули (а его можно так называть, несмотря на то, что преступление — ограбление банка — было только задумано, но не совершено), по существу, ничем не выделяется на социальном фоне его родного города. Все в Нью-Бэйтауне — от столпа общества Бейкера до последнего полицейского нравственно развращены и чтут одно лишь евангелие доллара. Находясь в подобном окружении, подчеркивает писатель, любому, даже очень честному человеку трудно оказывать сопротивление разлагающему влиянию среды; он почти неминуемо должен подчиниться силе общего течения, пойти по «пути всякой плоти».
Первые сцены романа — это своего рода «годы учения» Итена Хоули, и в них как бы «запрограммированы» все последующие перипетии сюжета. Итен, который вначале выглядит «естественным», неиспорченным человеком, чутко прислушивается к тому, что говорят ему собеседники, и в дальнейшем поступает соответственно. От кассира Морфи он узнает, как можно, оставаясь неопознанным, ограбить банк, от Марулло — усваивает циничную философию надувательства и обмана. «Учись ловчить, мальчуган, не то прогоришь», — говорит Марулло, и Итен «ловчит», да так успешно, что сам хозяин лавки становится его жертвой. «Деньги и дружба — совсем разное… Деньгам нужна не дружба, а еще и еще деньги», — поучает Марулло, и Итен, заранее рассчитав все возможные последствия, дожидается смерти своего друга детства Дэнни Тейлора, чтобы потом воспользоваться его наследством.
Подлости, которые этот своего рода Ричард III из американской провинции совершает в отношении дружески расположенных к нему людей, поистине чудовищны, но их нельзя считать необъяснимыми. С высокой степенью реалистической достоверности писателю удалось запечатлеть в своем произведении зловещие симптомы циничного произвола как настоящей «болезни века». От «устаревших» понятий о чести, долге и моральной ответственности, связанных в его понимании с заветами христианства, герой романа приходит к принятию звериных законов реально существующей вокруг него жестокой действительности. «Судьи темных глубин» — по существу, все те же марулло и бейкеры — выносят свой приговор, и честный, даже несколько прекраснодушный человек умирает в Итене. Его место занимает беспринципный, готовый на все «возродившийся» стяжатель.
Жизнь современного американского города дает немало поводов для социальной сатиры, особенно, если речь идет о представителях столь ненавистного Стейнбеку мира расчетливости и эгоизма. Лаконичные, но меткие ремарки со всей беспощадностью обнажают неприглядную сущность своекорыстного бизнесмена, одинаковую и у размеренно-аккуратного Бейкера и у коммивояжера Биггера, и у мистера Хартога из Нью-Йорка, о котором известно только то (и этого уже достаточно), что он «казался хорошо упакованным и завернутым в целлофан и на любое замечание отвечал одобрительным смехом». Однако этот прием иронической беглой характеристики занимает в книге сравнительно подчиненное положение. На передний план в «Зиме тревоги нашей» выступает развернутое психологическое живописание характеров основных действующих лиц, и в первую очередь Итена Хоули.
Характер Хоули — наиболее тщательно разработанная и в то же время отличающаяся особой сложностью художественная единица в общей образной структуре романа. Борьба противоположных устремлений в душе героя идет постоянно, и этот внутренний надлом становится иногда настолько ощутимым, что перед читателем одновременно предстают как бы два Итена Хоули: один — циничный и беззастенчивый хищник, мертвая хватка которого приводит в замешательство даже самого Бейкера; другой — порядком уставший от жизни, обыкновенный и чуть-чуть простоватый человек, по своей природе в меру гуманный и добрый. Особенно ярок этот контраст в начале романа. В дальнейшем упоение погоней за богатством заглушает у Итена все сомнения, и в короткий, поистине фантастический срок он добивается осуществления всех своих желаний. И здесь волей автора в его облике происходит новая метаморфоза. Стихия добра, символически воплощенная в красноватом камне — талисмане семьи Хоули, — побеждает в финале романа. «В человеке вся сила. От него только все и зависит» — этот завет деда Итена — неистового старика с седой шкиперской бородой, словно сошедшего со страниц романов Германа Мелвилла, возвращает герою книги чувство ответственности и долга, внушает ему волю к борьбе за то, «чтобы не погас еще один огонек».
Последние годы жизни Стейнбека не отмечены крупными свершениями. Окончательно обретя после присуждения ему в 1962 году Нобелевской премии статут «живого классика», он пользуется расположением со стороны официальных кругов США и, в частности, награждается «Медалью свободы». Но Стейнбека ценит и «молодая», бунтарская Америка, для которой книга очерков «Путешествие с Чарли» (1962) становится своего рода путеводителем по многим существенным проблемам, ждущим своего разрешения. Противоречивым в конечном итоге оказалось и его вызвавшее волну протеста отношение к вьетнамской авантюре Соединенных Штатов. Поддержав в корреспонденциях из Сайгона американское вмешательство в войну, он спустя всего несколько месяцев крайне скептически отозвался об усилиях по «умиротворению» вьетнамского народа. «Создалось впечатление, что мы все глубже и глубже увязаем в трясине, — писал Стейнбек в августе 1967 года. — Теперь я полностью убежден, что люди, ведущие эту войну, не в состоянии ни осмыслить ее, ни удержать события под контролем».
Досадная осечка в конце долгого жизненного и творческого пути не в силах перечеркнуть положительного вклада, внесенного Джоном Стейнбеком в развитие прогрессивных тенденций литературы Соединенных Штатов, в сокровищницу американского духа. Глубокая симпатия ко всем угнетенным, искренний демократизм неизменно составляли характерную особенность миросозерцания писателя. Бесстрашный анализ острых социальных конфликтов, протест против мертвящей силы собственности, возвышение гуманистических идей, вера в конечное торжество органической, «правильной» человечности — вот то основное, что сохраняет притягательность лучших произведений американского прозаика для современного читателя.
