Игорь Суриков - Сапфо
И на смену лирике пришла возникшая в Афинах драма — жанр воистину общенародный. Афинский театр вмещал до 17 тысяч зрителей; потом появились театры и побольше. Тут уж были не посиделки небольших групп аристократов, на которых автор стихов мог в этих своих стихах позволить себе изрядную толику личного и даже интимного; тут автор-драматург был просто обязан возвещать зрителям (посредством актеров, которых сам же он, как правило, и обучил, выступая в качестве режиссера) некие вечные истины, понятные каждому. Так и делалось.
* * *Получается, что лирика у греков — посередине между эпосом и драмой (в хронологическом плане). Но какой блистательной была ее судьба! За короткий промежуток времени в поэзии появилось целое созвездие воистину крупных имен. Основные из этих авторов обязательно должны быть нами упомянуты и охарактеризованы. Во-первых, потому, что это подлинный «круг Сапфо»; нам не будет полностью ясна историко-культурная роль великой поэтессы, если мы не будем представлять — хотя бы в первом приближении — тот фон, на котором она работала.
Во-вторых, сказать о великих лириках нужно и потому, что им не повезло, и они, как ни прискорбно, ныне малоизвестны. Если эпика Гомера знают все, то о лириках Архилохе или Анакреонте слышала лишь какая-то часть читателей этой книги. А уж если мы назовем Алкмана или Симонида — то эти имена и вовсе окажутся знакомыми, опасаемся, только специалистам. А при всём том это — великие имена, не уступающие по своему масштабу Петрарке или Гёте, Пушкину или Тютчеву…
Главная причина малой известности архаических греческих лирических поэтов — чрезвычайно плохая сохранность их сочинений. Основным писчим материалом в Древней Греции был папирус, привозившийся из Египта. Папирус изготовлялся из стеблей одноименного растения. Стебли разрезались на тонкие полосы, которые складывались между собой и склеивались. Папирусные книги имели форму свитков. Во II веке до н. э. в связи с дороговизной папируса был изобретен второй важный материал для письма — пергамент (особым образом обработанная телячья кожа); тогда же появилась и современная форма книги (с обложкой, страницами, которые можно перелистывать, и т. п.) — кодекс.
Конечно, писали греки и на более прочных материалах. Надписи высекались на каменных плитах, процарапывались на глиняных черепках, отчеканивались на монетах. Большое количество таких надписей найдено по всему Средиземноморью и за его пределами. Но почти все они по понятным причинам очень кратки; в основном это документы — законы, договоры, надгробные эпитафии и т. п. Философский трактат или сборник стихотворений на мраморе не особо-то выбьешь.
И папирус, и пергамент куда долговечнее нашей бумаги (от бумажных книг, которые мы ныне пользуемся, через две тысячи лет не останется и трухи), но неумолимое время не пощадило и их. Подавляющее большинство античных свитков и кодексов безвозвратно погибло. Лишь в долине Нила время от времени археологи обнаруживают в ходе раскопок обрывки папирусов — не только с древнеегипетскими, но и с греческими письменами. Порой среди этих бесценных находок мелькнет и клочок, на котором удается прочесть несколько строк из стихотворения того или иного лирика.
Но это, конечно, исключения. В основном же те произведения эллинских авторов, которыми располагает современная наука, сохранились только благодаря тому, что их переписывали любители словесности уже в послеантичное время, в основном в Византии — средневековой греческой державе. Соответственно, эти памятники дошли до нас не в оригиналах, а в более поздних (то есть датирующихся именно Средними веками) копиях. И мы должны быть благодарны византийским эрудитам, зараженным страстной любовью к своему прошлому, к его культурному наследию и не желавшим, чтобы оно «кануло в Лету»[83]. И ради этого трудившихся, трудившихся в скрипториях…
Среди таких энтузиастов имелись как светские, так и духовные лица. Вторых, пожалуй, было больше: в монастырских условиях легче создать мастерскую переписчиков. Особо следует отметить деятельность Фотия, патриарха Константинопольского (IX век)[84] — человека непревзойденных для своего времени образованности и интеллекта, одной из центральных фигур культурной истории Византии. В частности, по его инициативе в Константинополе был организован первый в Европе университет; сам же патриарх и стал первым главой этого заведения.
Фотий, коль скоро уж о нем зашла речь, играл выдающуюся роль также и в религиозно-политической жизни своего бурного и напряженного времени. Его стараниям следует приписать такие события церковной истории, как принятие христианства болгарами, миссия Константина (Кирилла) и Мефодия в Моравию, плодами которой стали создание славянской азбуки — кириллицы и перевод Библии на старославянский язык. При Фотии имело место первое открытое проявление раскола между Римом и Константинополем по вопросам догматическим (filioque) и каноническим (проблема первенства римского папы), что через пару столетий привело к окончательному разделению христианства на католицизм и православие. Соответственно, отношение к деятельности Фотия в последующие эпохи было крайне неоднозначным. Православной церковью он был канонизирован, в то время как католики считают его злостным еретиком и схизматиком.
Фотий — во всех отношениях очень яркая личность — проявлял значительную независимость, даже неуступчивость по отношению к светским властям. Из-за этого византийские императоры то отрешали его от сана и отправляли в заточение в монастырь, то опять возвращали на пост патриарха — все-таки без человека такого масштаба трудно было обойтись. Нам же Фотий интересен в первую очередь как беззаветный книголюб, не мысливший своей жизни без постоянного чтения. При своем университете он собрал огромную библиотеку. И, более того, самолично (впрочем, наверное, все-таки при участии помощников) составил ее, как теперь выражаются, «аннотированный каталог». То есть такой, в котором присутствуют не только названия книг, но и для каждой — краткое изложение содержания. Этот монументальный труд (он так и называется «Библиотека») сохранился до наших дней. Увы, имя Сапфо в нем упоминается всего лишь два раза, до и то мимоходом. Чувствуется, не слишком интересовала патриарха великая лесбосская поэтесса.
Последнее суждение, впрочем, относится не только к Фотию и не только к Сапфо. Византийские копиисты и в целом крайне мало обращались к наследию архаических лириков. Они охотно переписывали сочинения философов, ученых, ораторов. Благодаря их усилиям мы и теперь можем читать все произведения Платона и значительную часть трудов Аристотеля, трактаты «отца истории» Геродота и его «наследника» Фукидида, знакомиться с плодами изысканий «отца медицины» Гиппократа и с десятками речей выдающихся мастеров красноречия — Демосфена, Лисия, Исократа и др. Переписывали, конечно, поэмы Гомера, поскольку великий старец греками-византийцами, точно так же как и греками античными, воспринимался как «наше всё».
А вот лирические поэты как-то выпали из сферы их внимания. В результате из сочинений этих авторов (будь то та же Сапфо, ее земляк Алкей или даже «основатель лирики» Архилох) на сегодняшний день известны не целые сборники произведений, а лишь разрозненные фрагменты. Откуда такие фрагменты берутся, ярко и образно рассказал М. Л. Гаспаров[85]. Говоря кратко, это — цитаты из интересующих нас авторов, сделанные авторами более поздними, но тоже античными (или византийскими), то есть обладавшими еще полными текстами сборников архаических стихотворцев.
Гаспаров приводит остроумный пример: представим себе, что по какой-нибудь причине в мире полностью пропали все издания сочинений Пушкина. Означает ли это, что бы остались бы без Пушкина вовсе? Нет, поскольку из учебников, хрестоматий, антологий и всяческих других книг нам удалось бы извлечь изрядную долю его литературного наследия — именно потому, что есть (и всегда был) обычай цитировать автора, о котором рассказываешь, приводить — иллюстрации ради — выдержки из его произведений. Причем отрывки, как правило, лучшие, самые характерные и выразительные.
Таким-то вот образом до нас и дошли отрывки лириков эпохи архаики, в том числе и Сапфо. Был и другой путь: через упоминавшиеся выше находки папирусов. Но папирусные фрагменты в подавляющем большинстве случаев гораздо хуже по сохранности; порядком поврежденные из-за многовекового пребывания под землей свитки древнего писчего материала содержат многочисленные лакуны, то есть испорченные (банально порванные) места, порой не подлежащие надежному восстановлению.
Почему византийские переписчики оставили «за бортом» своей работы раннюю греческую лирическую поэзию? Можно догадываться, что она, видимо, мало что им говорила. Лирика (во всяком случае, во многих своих жанрах) — достаточно злободневный род литературы. Эпос — он, как говорится, навсегда. В нем трактуются настолько вечные темы, что они еще долго и долго будут отдаваться отзвуком, даже среди совсем иных народов в совсем иные эпохи… И в XX, и в XXI веке отнюдь не забыли об осаде Трои или о странствиях Одиссея. Фильмы, снятые на эти сюжеты, ожидаемо получают хорошие кассовые сборы. Или вот хотя бы такой пример: военная операция, несколько лет назад ведшаяся рядом западных стран во главе с США против ливийского лидера Муамара Каддафи, носила официальное название «Одиссея. Рассвет». Романтично… Конечно, каждому, кто хоть что-то читал, сразу вспомнится гомеровское: «Встала из мрака златая с перстами пурпурными Эос…» Правда, натовская Эос в своих пурпурных перстах держала бомбы, но это — вопрос отдельный, которого мы здесь не касаемся.
