Даниэль Клугер - Тайна капитана Немо
Согласно Джону Диксону Карру, биографу сэра Артура Конан Дойла, точно так же профессор Белл повергал в изумление своих студентов, за несколько секунд определяя профессию пришедшего на прием больного:
«Худой, с очень ловкими руками, с копной черных волос, щеточкой торчащих на голове, сидел он за столом в просторном помещении в окружении студентов и фельдшеров. В обязанности Артура входило приглашать пациентов.
— Этот человек, — объявлял доктор Белл с густым шотландским акцентом, — сапожник-левша… Вы, господа, несомненно, заметили потертости на его вельветовых штанах в тех местах, где сапожники зажимают колодку. Правая сторона гораздо более потерта, чем левая. Левой рукой он забивает гвоздики в подошву…»[20]
Джозеф Белл впоследствии признавал свое родство с героем, придуманным его бывшим учеником, хотя обязательно замечал, что в Шерлоке Холмсе куда больше черт самого Артура Конан Дойла. И был, несомненно, прав в этом — хотя можно заметить, что тут ничего оригинального нет: каждый писатель наделяет своего персонажа собственными чертами характера. Эдинбургский профессор весьма интересовался успехами своего литературного двойника. Подозреваю, что, не вызови Конан Дойл к жизни великого сыщика, Джозеф Белл применял бы свою удивительную наблюдательность только в медицинской диагностике. Но оказавшись прототипом сыщика, он уже не мог не интересоваться и криминалистикой. В конце концов он попытался раскрыть нашумевшую в конце XIX века в Великобритании Ардламонтскую тайну.
В 1892 году в поместье Ардламонт, в Шотландии, произошло убийство, вызвавшее большой скандал. Некий Альфред Джон Монсон, опекун семнадцатилетнего Сесила Хамбро, отпрыска аристократического рода, заставил юношу застраховать свою жизнь на 20 тысяч фунтов в пользу жены Монсона. Вскоре после этого юноша едва не погиб на рыбалке (лодка оказалась просверлена каким-то злоумышленником, Сесил же не умел плавать), а еще спустя некоторое время застрелился на охоте — якобы по неосторожности. Монсон был арестован. Однако присяжные вынесли очень странный для того времени вердикт: «Обвинение не доказано». Общественное мнение склонялось к вине Монсона, о деле и необычном вердикте писали все британские газеты. Джозеф Белл решил применить свои дедуктивные методы в расследовании Ардлмонтского дела. Увы… Литература успешнее подражает жизни, нежели жизнь — литературе. Белл потерпел неудачу.
В этом смысле второй «прототип», Артур Конан Дойл, действовал не в пример удачнее — на его счету успешное расследование. Дело Джорджа Идалджи закончилось победой писателя, ставшего временно коллегой своего героя: он добился освобождения невиновного, ставшего жертвой судебной ошибки и расовых предрассудков. Второе его вмешательство в криминалистику — дело Оскара Слейтера, обвиненного в убийстве, — также следует признать удачным, хотя Слейтера освободили лишь спустя восемнадцать лет после суда, и по отношению к Конан Дойлу Слейтер повел себя так, что писатель вполне справедливо назвал его в письме «неблагодарной свиньей».
В Ардламонтском деле, помимо участия в нем Джозефа Белла, интересно еще одно удивительное совпадение. Нынешнего владельца этого поместья зовут… Уотсон[21]! Правда, он не врач, а актер. Господин Уотсон уже давно и безуспешно пытается продать поместье, пользующееся дурной славой.
Чтобы проститься с доктором Беллом, скажем о двух его недавних воскресениях — правда, не в литературе, а в кинематографе. Сначала он появился в образе самого себя — Джозефа Белла, профессора Эдинбургского университета. В мини-сериале «Комнаты страха» прототип Шерлока Холмса занимается тем, чем занимался его литературный двойник, — расследует преступления. И помогает ему в этом молодой ученик — Артур Конан Дойл.
Вторая отсылка к Джозефу Беллу, появившаяся в современном киноискусстве, куда интереснее. Я имею в виду знаменитый сериал «Доктор Хаус», пользующийся огромным успехом и не сходящий с телевизионных экранов несколько последних лет. Авторы прямо признаются в том, что их главный герой — это очередная инкарнация великого сыщика. Правда, занимается он не раскрытием преступлений, а распознаванием редких болезней. Действительно, доктору Хаусу приданы черты Шерлока Холмс (не буду их перечислять). Но получилось так, что в силу профессиональной принадлежности он словно подает руку через голову сыщика Шерлока Холмса врачу Джозефу Беллу.
Итак, прототипами Шерлока Холмса (с этим согласны все литературоведы) служат два вполне британских джентльмена — писатель Артур Конан Дойл и его старый учитель доктор медицины Джозеф Белл. Казалось бы, можно констатировать смену национального акцента в детективном жанре.
Тем не менее и в биографии великого сыщика обнаруживается все тот же «французский след». Вот он:
«— В вашем собственном случае, — сказал я, — из всего, что я слышал от вас, по-видимому, явствует, что вашей наблюдательностью и редким искусством в построении выводов вы обязаны систематическому упражнению.
— В какой-то степени, — ответил он задумчиво. — Мои предки были захолустными помещиками и жили, наверно, точно такою жизнью, какая естественна для их сословия. Тем не менее эта склонность у меня в крови, и идет она, должно быть, от бабушки, которая была сестрой Верне, французского художника. Артистичность, когда она в крови, закономерно принимает самые удивительные формы» (рассказ «Случай с переводчиком»).
Вот это, как мне кажется, очень неожиданная деталь: сам автор устами героя признает его выдающиеся «дедуктивные» способности наследственными, связанными с французским происхождением. Кстати, «двоюродный дед» Шерлока Холмса художник-баталист Орас Верне необыкновенно похож на придуманного ему родственника. С автопортрета на нас смотрит худощавый мужчина с высоким лбом, орлиным носом, иронической улыбкой. И с трубкой в руке. Читателям, вероятно, будет интересен тот факт, что «двоюродный дед» Холмса бывал в России — в 1836 и 1842–1843 годах, выполняя дипломатические поручения французского правительства. В это время он написал несколько картин по заказу русского правительства, в том числе семейный портрет императора Николая I. Некоторые работы Ораса Верне хранятся в Эрмитаже.
Так что и во времена Конан Дойла, как представляется, все еще казалось уместным связать гениального детектива с Францией. Но этим дело не кончилось. Младший современник Конан Дойла и безусловный наследник «короля детективов» Гилберт К. Честертон тоже не смог обойтись без французов. Вспомним Эркюля Фламбо, грабителя, мошенника и вора. Фламбо — прозвище, под ним скрывается французский преступник-виртуоз Эркюль Дюрок. Впервые он появляется в рассказе «Сапфировый крест», где его заманивает в ловушку маленький священник-детектив — отец Браун. Затем Фламбо, все еще в роли преступника, возникает в «Странных шагах», в «Летучих звездах». После последнего преступления Фламбо-Дюрок сам становится сыщиком и помощником отца Брауна.
Конечно же, «французский след», «рука Парижа» появились в истории детектива не случайно. Прежде всего потому, что именно во Франции впервые была создана уголовная полиция — национальное управление безопасности «Сюртэ Насьональ» (La Sûreté Nationale). Это случилось в 1812 году. Все последующие учреждения подобного рода, вроде лондонского Скотленд-Ярда, создавались уже по французскому образцу. Ну а немецкого писателя Гофмана, по всей видимости, это подвигло на перенесение действия своего детектива «Мадемуазель де Скюдери» в Париж. Впрочем, если бы дело было только в учреждении, вряд ли культурный, литературный эффект этого события оказался столь оглушительным. Нет, еще важнее (для культуры, разумеется) стала фигура создателя этой уникальной организации.
3. Великий каторжник, великий детектив
Его звали Эжен Франсуа Видок, и он был не только организатором первой в мире криминальной полиции, но и создателем первого в мире частного сыскного агентства. Иными словами, Видок был первым в мировой истории частным детективом. Прибавьте к профессии фантастически пеструю биография этого человека и его незаурядную личность, а также литературный дар: в 1828 году увидели свет «Записки Видока, начальника Парижской тайной полиции». Словом, присмотревшись к этому человеку, можно понять, что отнюдь не случайным было столь сильное его влияние на отцов жанра — от Эдгара По и до Конан Дойла. И можно убедиться, что влияние это отнюдь не завершилось автором Шерлока Холмса. Так же как императоры, наследовавшие Юлию Цезарю, стали называться цезарями (кесарями, царями), сыщики более поздних эпох могли взять себе название «видок» в качестве титула: Огюст Дюпен Видок I, Божьей милостью Лекок Видок II и так далее. А почему бы и нет? Видока по праву можно назвать первым и истинным императором сыщиков.
