Николай Конрад - Очерки японской литературы
Всю эту историческую полосу называют то «эпохой великих географических открытий», то «началом колониальных захватов». Так называть можно, но только с одной оговоркой: если подходить к этому времени с точки зрения истории стран Запада, истории Европы. Если же подойти к этой эпохе и со стороны истории стран Востока, стран Восточной Азии, то исторический процесс предстанет в гораздо более полном виде.
Страны Индокитая и Индонезии были известны китайцам и индийцам с очень давних времен, еще задолго до нашей эры. Давно известны были они и арабским мореплавателям. В XIII веке монголы, на время подчинившие своей власти Китай, снарядили целую экспедицию для завоевания некоторых стран Индокитая и Индонезии. Монгольский флот подходил к берегам Суматры и Явы. Завоевательные цели экспедицией достигнуты не были, но на развитие мореплавания в Южных морях этот морской поход оказал большое влияние. В XV веке, между 1405 и 1431 годами, китайцы, освободившиеся уже более иолустолетия назад от ига монголов, организуют несколько больших и превосходно снаряженных экспедиций в южную часть Тихого океана и в Индийский океан.
Всемирная история обычно сообщает нам все подробности о плавании Васко да Гама и в то же время ничего не говорит о плаваниях Чжэнь Хэ, а они заслуживают не меньшего внимания. Ведь 11 июля 1405 года из устья Янцзыцзяиа вышла целая флотилия двух- и трехмачтовых кораблей. На каждом корабле было по несколько сот человек, в ряде случаев — по четыреста, по пятьсот. Всего в плавании участвовало более двадцати тысяч человек. И это были не только моряки и солдаты; на кораблях Чжэнь Хэ были оружейные мастера и механики, кузнецы и плотники, бондари и шорники, лекари и астрономы-навигаторы, писцы и переводчики с разных языков народов Южных морей. Находились на этих судах и купцы — представители богатых торговых домов. При ветре шли на парусах, при безветрии — на веслах. Шли по компасу, давно уже известному китайским мореплавателям. Но числу судов, по снаряжению, по числу участвовавших и их подбору с этой китайской эскпедицией не может даже в отдаленное сравнение идти никакая морская экспедиция ни португальцев, ни испанцев, ни голландцев.
Флотилия Чжэнь Хэ зашла в Фучжоу, останавливалась в одной из гаваней страны Чампа в Индокитае и оттуда дошла до Индии, до самого города Каликут. Так почти за сто лет до Васко да Гама китайцами был освоен морской путь в Индию с Востока. Само же описание этого пути появилось в Китае еще в VIII веке.
Семь раз на протяжении тридцати лет Чжэнь Хэ предпринимал свои морские экспедиции. Его корабли появлялись у берегов Индокитая — в гаванях Чампа (часть современной Камбоджи), Малакки, Сиама; они проникли на Яву, Суматру, побывали на Цейлоне, в Индии, в районе Персидского залива — у знаменитого острова Ормуз, этого перекрестка великих торговых путей с Запада на Восток, старинного центра мировой торговли. Корабли Чжэнь Хэ побывали и в Адене, у входа в Красное море. Во время седьмого похода, в 1430—1431 годах, Чжэнь Хэ смело направил свой флот на юг вдоль восточного побережья Африканского континента, и китайские корабли достигли берегов Мозамбика.
Это были экспедиции торгово-политические, целью которых было установление сношений со странами южной части Тихого океана, странами Индийского океана, сношений торговых прежде всего, но одновременно и политических. Экспедиции Чжэнь Хэ обогатили китайцев новыми и разносторонними сведениями об этих странах, открыли новые торговые пути и упрочили старые. В результате их в Индокитае, на островах Индонезии появилось многочисленное китайское население. Малакка превратилась во второй центр мировой торговли, процветавший даже более, чем старый центр в Персидском заливе.
С XIV века начинают продвигаться па юг от берегов своих островов и японцы, «японские пираты», как называли их тогда китайцы. В XV веке пиратская торговля распространяется на все побережье Китая; пираты оперируют у берегов Тайваня, Филиппин, Индокитая. Морские суда появляются у побережья Малакки, Явы, Суматры. Во многих пунктах этих стран возникают японские торговые фактории, образуются пиратские базы.
Таким образом, мировая эпоха великих географических открытий — XV—XVI веков — эпоха двустороннего движения в страны Южных морей, к «Островам пряностей», как называли район Индонезии в Европе, к «Дому сокровищ», как называли эти места на Востоке. С одной стороны, с Запада, шли португальцы, за ними — несколько позднее — голландцы и англичане; с другой стороны, с Востока,— испанцы, двигавшиеся из Мексики; из своих стран — китайцы и японцы. В странах Южных морей произошла встреча этих двух великих исторических движений. Открылась новая всемирно-историческая эра: эра широкого международного общения, в которое были вовлечены народы Дальнего Запада — португальцы, испанцы, голландцы и англичане — и народы Дальнего Востока — китайцы и японцы. Это общение было прежде всего торговым. Было оно и политическим, приводившим к основанию опорных пунктов в чужих землях. Было оно и культурным. На Западе лучше узнали культуру Дальнего Востока и Индии, на Востоке — культуру стран Дальнего Запада.
Поэтому нет ничего удивительного в том, что в результате почти столетних сношений с португальцами и испанцами, а затем с голландцами появилось много японцев, знавших культуру этих западных народов. Не только европейцы побывали за это время в Японии, по и японцы побывали на Западе. Отправка посольств из Японии в 1582—1590 годах в Испанию и Рим, в 1613—1620 годах в Мексику, к испанскому вице-королю — достаточное свидетельство оживленности этих сношений. Следовательно, в личном знакомстве японцев со странами Запада нет ничего невероятного. Такие люди, как Отомо Укиё, действительно могли существовать. И то, что некоторые из них — улге, конечно, старики — могли дожить и до 60-х годов XVII века, вполне возможно: ведь окончательно страна была закрыта для впешнпх сношений только в 1639 году.
Старик Отомо занят в своем уединении в горах разведением лекарственных растений. К строителям тоннеля он присоединяется как врач. В условиях того времени он — естественник.
Автор романа не случайно сделал его естественником. Отомо, как рассказывается о нем в романе, получил знания в Европе. А в Европе того времени на передовых позициях стояло именно естествознание. «Современное естествознание,— писал Энгельс,— единственное, о котором может идти речь как о пауке... начинается с той грандиозной эпохи, когда бюргерство сломило мощь феодализма, когда на заднем плане борьбы между горожанами и феодальным дворянством показалось мятежное крестьянство, а за ним революционные предшественники современного пролетариата, уже с красным знаменем в руках и с коммунизмом на устах,— с тон эпохи, которая создала в Европе крупные монархии, сломила духовную диктатуру папы, воскресила греческую древность и вместе с ней вызвала к жизни высочайшее развитие искусства в новое время, которая разбила границы старого огЫз и впервые, собственно говоря, открыла Землю». Вкладывая в уста Отомо имена великих людей второй половины XVI века и первой половины XVII века — Иоганна Кеплера и Галилео Галилея, автор связывает Отомо именно с этим естествознанием.
Такакура не грешит против исторической правды, наделяя Отомо при этом верой в исторический прогресс. «Бывают периоды, когда кажется, будто жизнь становится хуже. Но это только кажется так, а на самом деле даже в тяжелые времена жизнь идет вперед, становится лучше» (с. 55). Действительно, твердое убеждение в том, что человечество неуклонно идет вперед, что в этом поступательном ходе важнейшим двигателем является именно наука, представленная естествознанием, математикой,— характерная черта мировоззрения ве ликих умов того времени. Но Такакура допустил некоторую ошибку, видя развитие этих наук только на Западе, в Европе.
Следует сказать, что и в этой области исторический процесс был двусторонним. Естествознание в Китае еще в XII—XIII веках сделало огромный шаг вперед. Это проявилось главным образом во врачебной науке, заставившей пристально изучать человеческий и вообще животный организм. В связи с врачеванием развивалось и изучение лекарственных растений, что ц привело к расцвету ботанической пауки.
Еще в середине VII века появился чрезвычайно обстоятельный труд «Синьсю бэньцао» («Описание лекарственных растений»). Эта китайская лекарственная ботаника перешагнула границы своей страны. Марко Поло отмечает, что эта ботаника с XIII века стала известной даже в Европе. В связи с этим усилился вывоз из Китая лекарственных растений, с XV века принявший значительные размеры. А это способствовало дальнейшему развитию ботаники в Китае.
