Роман Романов - MMIX - Год Быка
Пойдём дальше. Ну что касается Бегемота, питающегося горькими ананасами, то ассоциация с известными стишками про последний день буржуя напрашивается сама. И нет никаких резонов её отметать, просто лишнее указание на толкование коллективного образа «жирного кота». Есть подозрение, что некоторые из деталей мы сможем растолковать только постфактум, когда произойдут какие-то из предвиденных событий. Например, стрельба спецназовца Азазелло по семёрке пик? Число 7 символизирует закон, но каков политический или исторический смысл в этой скрытой от глаз мишени? Провокационная стрельба Бегемота по живым мишеням более понятна, как и неудовольствие Азазелло этим спектаклем. Бегемот нарочито неосторожно использует оружие, одолженное спецназовцем, что может означать использование наёмников-профессионалов. Среди целей – один из членов сообщества, которое олицетворяет Гелла. В ответ на уже привычную провокацию сообщество масс-медиа на этот раз вцепится в шерсть самому Бегемоту. Но зачем нужен такой спектакль?
Лично меня почему-то взволновала печальная судьба убитой совы, роль которой во всей этой истории остаётся загадочной. Один раз сова уже поучаствовала в действии 18 главы, задев крылом лысину буфетчика Сокова. Этот эпизод, согласно указанию другой птицы в конце главы, относится к 94-му году. Следовательно, и второй эпизод с совой относится к тому же политическому контексту 1990-2000-х годов. Теперь же убитая сова оказывается в одной кампании с Геллой, то есть может быть сопоставлена со средствами массовой информации, но не относится к ним. 24-я стадия уже началась и её середина выпадает на 2009 год. К 94-му году относится первая попытка истолкования Романа, к 2009 году – вторая попытка. Так что провоцирование Геллы на шумный скандал вполне может иметь своей целью отвлечение внимания от печальной судьбы совы, а причиной этого, скорее всего, является то внимание, которое столичная общественность переключила на эту самую сову.
Последний из не вполне понятных эпизодов – неожиданное появление Аннушки-Чумы из квартиры №48 в качестве действующего лица, пытающегося присвоить и разрушить символический подарок Воланда. Что касается символики подковки, то здесь нечего особо фантазировать – свадебный подарок жениха на счастье невесте, которая ещё только учится правильно понимать увиденное. Возвращённый Воландом из небытия роман воссоздаёт и романтические иллюзии Маргариты. История трагической любви тоже повторится в виде комедии, чтобы прийти к совсем иному финалу.
Но при чём здесь Аннушка? Мы уже разоблачили эту особу как музу Пушкина. Возможно и более широкое толкование по аналогии с Маргаритой как маской столичной общественности. Только в этом случае Аннушка – это душа дореволюционной, «белогвардейской» интеллигенции. Возможно, что в контексте будущих политических и исторических процессов речь пойдёт о попытке импортировать из-за рубежа эмигрантскую версию русской идеи, отрицающую ценности советского периода. То есть небескорыстная попытка «выковырять» из единой духовной традиции самые крупные и ценные бриллианты, вроде символики Великой Победы и покорения космоса. Такие безуспешные попытки уже были и до сих пор не прекращаются, и в этом смысле беспокоиться нужно, но не сильно. Общественность в лице Маргариты вовремя опомнится, а доблестные спецслужбы сохранят чуть было не утерянные ценности в целости. По всей видимости, полученные взамен 200 рублей должны символизировать обретённый зарубежной русской общественностью дух мудрости. На этом, пожалуй, можно и завершить анализ 24 главы и перейти к следующей.
59. Проявление прозрачности
Две последние ершалаимские главы – 25-я и 26-я, вроде бы выпадают из основного действия. Речь в этом апокрифе идёт о событиях, которые происходят в самый тёмный период евангельской мистерии, совпадающий с праздником иудейской пасхи. Община апостолов убита двойным горем – казнью учителя и предательством ближайшего ученика. Ни о какой активности не может быть и речи, тем более в субботу. И всё же кто-то ведь донёс слух о самоубийстве Иуды, кто-то подбросил деньги в строго охраняемое помещение храма, куда могут входить только первосвященники. Автор делает попытку психолого-исторической реконструкции на основе известных фактов. Этот видимый слой смыслов мы уже детально разбирали и обнаружили, что Афраний постоянно и профессионально врёт, а Пилат руководит интригой, направленной на спасение если не жизни, то доброго имени Иешуа. Для этого необходимо, как минимум, скомпрометировать Каифу и Синедрион.
Заодно Автор не утверждает, но достоверно выстраивает альтернативную версию, реальную возможность спасения жизни исполнителей двух главных ролей евангельской Мистерии. Выдвижение этой альтернативы необходимо не только для честной исторической реконструкции, но и для прояснения двух религиозно-философских идей. Первая из этих идей – проведение различия между духовным образом Иисуса и человеком Иешуа, между бессмертным творческим духом – Мастером и смертным мастером, воплотившим на сцене Мистерии этот образ. То же самое относится и к необходимому различию между образом Иуды, предавшего Учителя, и любимым учеником мастера. Вечно проклят образ Предателя, поддавшегося сатане и предавшего, нет, не человека Иешуа, а всё небесное и божественное в человеке в пользу земной власти.
Всё это важно, но нас сейчас интересует толкование 25 и 26 глав в основном историософском контексте развития Идеи и в интересующих нас политическом и историческом контекстах. В тексте 24 главы есть отдельные намёки на необходимость и возможность такого толкования. Во-первых, это слова мастера: «И ночью при луне мне нет покоя, зачем потревожили меня? О боги, боги...» От этой фразы тянется прямая ниточка к 25 главе, в которой Воланд буквально цитирует мастера. Во-вторых, это прощальное предсказание Воланда: «ваш роман ещё принесет вам сюрпризы». Эти слова могут быть пожеланием для нас отыскать эти сюрпризы в тексте двух следующих ершалаимских глав.
Как обычно, воспользуемся ключами к Роману, первым из которых является сравнение с параллельными главами в предыдущих больших рядах. Главы 15 и 16 тоже выпадали из основного действия Романа, представляя собой сны двух обитателей палат №119 и №117. Точно так же действие глав 25 и 26 происходит, когда мастер из палаты №118 заснул у себя дома в подвале, а женская ипостась души утоляет духовную жажду реалистическими сновидениями, возможно даже что вещими. В терминах аналитической психологии «мастер» – это сугубо сознательная часть личности, а «душа» – это личное бессознательное. Во время сна «мастер» восстанавливает силы, а «душа» имеет возможность общения с обитателями «коллективного бессознательного», в том числе с творческим духом. Вот и сейчас душа читает книгу, подаренную ей не мастером, а Воландом.
Можем напомнить, что 16 глава была рассказана с позиции Левия, но при этом можно было уловить ещё один внешний взгляд, наблюдающий за всеми, в том числе и за Левием – взгляд Пилата. В 26 главе, как и в 25-й, мы видим ситуацию глазами Пилата, но есть ещё один внимательный взгляд на Пилата, которого мы наблюдаем глазами Маргариты. Поэтому в этих двух ершалаимских главах незримо присутствует часть Москвы – подвал мастера. Именно сейчас будет уместно поговорить о символике зданий и иных мест пребывания героев Романа.
Высотная иерархия зданий и помещений имеет достаточно ясное символическое значение, которое совпадает с иерархией ипостасей личности по апостолу Павлу. Ниже всех, в подвале обитает мастер – телесная или, более точно, актуальная ипостась психики. Душевная ипостась, она же жена – обитает на втором этаже особняка, но каждый день заглядывает к мастеру в подвал. А вот по ночам, бывает, взлетает высоко на крыльях фантазии. Духовная ипостась или муж обитает на верхнем этаже многоквартирного дома. Коровьев и Бегемот, Берлиоз и Стравинский, и даже Лиходеев – это всё разные духи, принадлежащие к «внутренней» сфере психики. Один из этих духов находится в более тесной связи с женой, и потому числится мужем. Днём муж, как и иные духи работает по своей специальности, объединяя большие сообщества и направляя работу мастеров как Берлиоз Бездомного, а по ночам вступает в общение с женой. Наконец, ещё выше – на террасе одного из самых красивых зданий, которая каким-то образом соединяется с балконом клиники Стравинского, обитает Творческий дух, принадлежащий «внутреннейшему». Он руководит целой свитой духов, он поселяет их на пятом, тайном этаже в нехорошей квартире или наоборот, выгоняет лишних вон. Он наблюдает за превращением прошедшего свой земной путь мастера в новый дух, который будут затем отдавать свой опыт новым поколениям мастеров.
