Даниэль Клугер - Тайна капитана Немо
Вот один пример.
«…Беня написал Эйхбауму письмо: мосье Эйхбаум, положите, прошу вас, под ворота на Софиевскую, 17, завтра утром 20 тысяч рублей. Если вы этого не сделаете, так вас ждет такое, что это не слыхано и вся Одесса будет о вас говорить. С почтением — Беня Король».
А вот и второй:
«Многоуважаемый Рувим Осипович! Будьте настолько любезны положить к субботе под бочку с дождевой водой… — и так далее. — В случае отказа, как вы это себе в последнее время стали позволять, вас ждет большое разочарование в вашей семейной жизни. С почтением знакомый вам Бенцион Крик».
Как видим, он не занимается традиционными грабежами и налетами, не останавливает запоздавших прохожих на улице, не выходит, вооружившись револьвером или кистенем, на большую дорогу. И в этом его образ сближается с методами тогдашних «революционеров» (и, заметим в скобках, уголовников более позднего периода, будь то американские гангстеры или российские братки).
Но все-таки есть нечто, мешающее даже на этом этапе карьеры Мишки Япончика отождествить его с романтическим Беней Криком, королем налетчиков из бабелевских рассказов.
В то постреволюционное время, время красного террора и гражданской войны, провести четкий водораздел между чистыми уголовниками и уголовниками с политической окраской было трудновато. До революции, впрочем, тоже. Кем считать, например, Камо? Или того же Кобу? Или Красина, сбывавшего деньги и ценности, полученные в результате «эксов» (то есть налетов на банки, кассы и прочее)? Вот и бывший политкаторжанин Моисей Винницкий в рамки понятия «уголовник» не укладывается. Во-первых, сам он по-прежнему числил себя в анархистах. Да и в документах того времени его людей называли не бандитами, а боевиками. Виктор Савченко в книге «Авантюристы гражданской войны»[10] пишет, что вернувшийся с каторги Япончик не прерывал своих старых связей с анархистами. Сам он сформировал «еврейскую боевую дружину», которая противостояла погромщикам (и среди белогвардейцев, и среди украинских националистов антисемитизм был популярен), участвовала в акциях анархистов (нападения на полицейские участки, экспроприации и т. д.).
Во-вторых, он действительно помогал деньгами и оружием «красному» подполью. Его непосредственные подчиненные отстреливали по ночам деникинских офицеров, а за ним самим охотилась контрразведка.
«После победы над „украинцами“ в Одессе была провозглашена Одесская советская республика со своим Правительством-Совнаркомом. Еврейская боевая дружина Япончика вошла в состав Одесской советской армии как резерв правительства и командования и была переведена на государственное содержание. М. Винницкий после „одесского Октября“ стал известным и „славным“ революционером»[11].
Одесская советская армия впоследствии влилась в РККА.
И в начале 1919 года «король одесских налетчиков» стал командиром Красной армии.
Собственно говоря, об этой истории писали многие — как правило, в фарсово-анекдотических тонах. Дескать, явился как-то к представителям командования Красной армии король налетчиков Мишка Япончик и предложил сформировать полк из своих бандитов. Дальше все авторы рассказывают одно и то же: как этот полк сформировали (правда, не в две тысячи бойцов, а лишь в семьсот), как опереточно выглядели бойцы и сам Япончик, назначенный командиром полка, и как, провожая его на фронт, играли два еврейских оркестра…
Красивая картинка, хоть сейчас снимай новую версию «Интервенции». Правда, однако, заключается в том, что… Впрочем, для начала — документ. Вот такой:
«Я, нижеподписавшийся, прошу уважаемую редакционную коллегию напечатать нижеследующее:
Я, Моисей Винницкий, по кличке „Мишка-Япончик“, приехал четыре дня тому назад с фронта, прочел в „Известиях“ объявление ОЧК, в котором поносят мое доброе имя.
Со своей стороны могу заявить, что со дня существования ОЧК я никакого активного участия в этом учреждении не принимал.
Относительно моей деятельности со дня освобождения меня из тюрьмы по указу Временного Правительства, до которого я был осужден за революционную деятельность на 12 лет, из которых я отбыл 10 лет, — могу показать документы, находившиеся в контрразведке, а также и приказ той же контрразведки, в котором сказано, что за поимку меня обещали 100 тысяч рублей, как за организатора отрядов против контрреволюционеров, но только благодаря рабочим массам я мог, укрываясь в лачугах, избежать расстрела.
В начале настоящего года, когда пронесся слух о предстоящем погроме, я не замедлил обратиться к начальнику еврейской боевой дружины тов. Кошману с предложением войти с ним в контакт для защиты рабочих кварталов от погрома белогвардейцев всеми имеющимися в моем распоряжении средствами и силами.
Я лично всей душой рад, когда кто-нибудь из рабочих и крестьян отзовется и скажет, кто мною был обижен. Заранее знаю, что такого человека не найдется. Что же касается буржуазии, то если мною и предпринимались активные действия против нее, то этого, я думаю, никто из рабочих и крестьян не поставит мне в вину. Потому что буржуазия, привыкшая грабить бедняков, сделала меня грабителем ее, но именем такого грабителя я горжусь, и, покуда моя голова на плечах, для капиталистов и врагов народа буду всегда грозой.
Как один из примеров провокации моим именем даже при советской власти приведу следующий факт.
По просьбе начальника отряда, тов. Трофимова, мы совместно отправились к начальнику отряда Слободского района тов. Каушану с просьбой, чтобы тов. Каушан разрешил мне препроводить в ОЧК для предания суду революционного трибунала Ивана Гричко, который, пользуясь моим именем, убил рабочего и забрал у него 1500 рублей, у которого были также найдены мандаты для рассылки с вымогательскими целями писем в разные места с подписью „Мишка-Япончик“; тов. Каушан разрешил, и я препроводил убийцу рабочего в ЧК.
В заключение укажу на мою деятельность с приходом советской власти. Записавшись добровольцем в один из местных боевых отрядов, я был назначен в конце апреля в 1 Заднепровскую дивизию, куда я немедленно отправился. Проезжая мимо станции Журавлевка Ю.З.Ж.Д., стало известно, что под руководством петлюровского офицера (Орлика) был устроен погром в Тульчине, куда пошел Жмеринский полк для ликвидации погромной банды. К несчастью, командир отряда был убит, не дойдя к месту назначения. Красноармейцы, зная мою железную волю, на всеобщем собрании избрали меня командиром. Завидуя моему успеху, некоторые несознательные элементы изменническим образом передали меня в руки бандита Орлика, который хотел расстрелять меня, но, благодаря вмешательству крестьян села Денорварка (в нескольких верстах от Тульчина Под. Губ.), стоявших за советскую власть, я был спасен.
Все вышесказанное подтверждаю документами, выданными мне тульчинским военным комиссаром за № 7.
После целого ряда военных испытаний я попал в Киев, где после обсуждения всего вышеприведенного я получил от народного военного комиссара назначение в первый Подольский полк, где подольским воен. губ. комиссаром была возложена на меня задача, как на командира бронепоезда за № 870 932, очистить путь от ст. Вапнярка до Одессы от григорьевских банд, что мною было выполнено; подтверждается документом командующего 3 армии за № 1107.
На основании вышеприведенного я отдаю себя на суд рабочих и крестьян, революционных работников, от которых я жду честной оценки всей моей деятельности на страх врагам трудящегося народа.
Прошу все рабочие и крестьянские газеты перепечатать настоящее письмо.
Моисей Винницкий под кличкой
„Мишка-Япончик“»[12].
Письмо было опубликовано в «Известиях» в конце мая 1919 года. Ну да, его стиль может вызвать улыбку. Он весьма похож, например, на стиль героя бабелевского же рассказа «Соль». Но нас в данном случае интересует совсем другое: оскорбленный до глубины души Мишка Япончик подробно излагает свою революционную биографию. И оказывается, что карьера Мишки Япончика как командира Красной армии началась задолго до формирования «одесского полка». Что же до полка из «уголовников» — действительно, в июне 1919 года Япончик предложил сформировать полк из одесских боевиков и студентов. Были в нем, разумеется, и просто уголовники — но они отнюдь не составляли большинство. Собственно говоря, основой полка стала та самая «еврейская боевая дружина». Большинство полка, повторяю, составляли те, кого называли боевиками, — анархисты-террористы, революционеры с дореволюционным стажем. Чуть больше семисот штыков. 54-й имени Ленина полк РККА (так он официально назывался) выступил на Южный фронт в распоряжение Ионы Якира, а Якир придал одесситов бригаде, которой командовал Григорий Котовский.
