Роман Романов - MMIX - Год Быка
Рождение христианства, выношенного маргинальной иудейской культурой позднеантичного Pax Romana, – это самостоятельный исторический процесс. Мы уже можем определить его место и уровень в рамках всемирной Истории. Как мы знаем благодаря «восьмому ключу», каждая стадия сама является отдельным процессом, который также можно разбить на четверти и на стадии. Соответственно, процесс рождения христианства – это первая, предварительная четверть 11-й стадии несвободы христианства и параллельного несовершенства римского мира. Содержание исторического процесса «рождения христианства» приблизительно описывают книги Нового Завета – канонические Евангелия, Деяния и послания апостолов. Доверять этим документам как историческим источникам нужно с большой долей скептицизма, о чём предупреждает нас Воланд в согласии с Берлиозом по данному пункту. Тем не менее, в отличие от Берлиоза, Воланд полагает возможным объективный взгляд на реально происходившие в древнем Ершалаиме события, то есть возможность их реконструкции, близкой к жизни. Хрустальный глобус, «магический кристалл» будущей теории позволяет Воланду увидеть как живых исторических Иешуа, Иуду, Пилата, Каифу, Петра, Павла.
Однако мы живём не в 22 стадии всемирной Истории, а на рубеже 20 и 21 стадии, поэтому такого «магического кристалла» у нас пока нет. А есть только найденный в Лабиринте несовершенный набор инструментов и первое приближение к научной модели. Тем не менее, будет глупо не попытаться рассмотреть этот исторический отрезок с помощью нашей несовершенной «оптики». В конце концов, без несовершенных опытов и наблюдений Галилея не было бы законов небесной механики Кеплера и Ньютона. При этом Галилей опирался на фантазии Коперника, как мы на книгу Булгакова.
Мы можем сравнить сюжеты и историю создания Нового Завета не столько с художественными образами каждой из глав Романа, сколько с универсальными идеями, которые скрывались за этими образами. Например, идея осознания несвободы и переживания несовершенства, отражённая в 11 главе про раздвоение Ивана. В отличие от разных евангельских «чудес», имеющих лишь символическое значение, рассказ Учителя о пребывании в пустыне и искушении сатаны имеет все признаки психологической достоверности. Как и герой 11 главы Иисус находит уединённое место, в котором происходит внутренний диалог, борьба между получившим имя Иисуса духом Нового Завета и «ветхим Иудой», который пытается оказать сопротивление божественному замыслу. Будет нелишним обратить внимание на тот факт, что дух-искуситель трактует обетования Ветхого Завета в их буквальном прочтении. Однако такое прочтение оказывается ложным, а истинным – только иносказательное значение символов камня и хлеба, то есть мёртвой буквы закона, которая превращается духом Нового Завета в живое знание. Отказ от себя прежнего, ветхого и желание ассоциировать свою личность с духом Нового Завета – это и есть содержание 11 стадии.
Рождение христианства затрагивает личность не одного лишь Иисуса, но довольно широкого сообщества иудеев, принявших крещение от Иоанна. Притом что Креститель руководствуется идеалом Ветхого Завета, он пытается объединить расколотое на секты иудейское общество под знаменем близкого прихода мессии. Но на деле проводит новые границы внутри общества, которое разделяется на поверивших Крестителю, сомневающихся, скептиков и твёрдых противников. Можно сказать, что формируется «творческая среда», в которой будет действовать будущее «творческое меньшинство».
Возвращение Иисуса из пустыни и призвание первых учеников – это выход 11 стадии из предварительной четверти и из маргинального пространства. Теперь раздвоение между последним пророком Ветхого Завета и новым центром в лице Иисуса существует для всей «творческой среды». Требование Иисуса к ученикам следовать за ним, чтобы учиться Новому Завету, означает для них жизненный выбор, выделяющий их из «творческой среды» в активное меньшинство. В этот же период Иоанн Креститель заключён в темницу, что также имеет значение – сама судьба подталкивает участников будущей Мистерии к Иисусу, а Иисуса – в Галилею к его будущим ученикам.
В реальности Нагорной проповеди, навеки врезавшейся в память будущего христианства, тоже сомневаться не приходится. Как и в принадлежности этого события к 12 стадии рождения христианства, точнее к водоразделу между двумя стадиями, узлу 11/12. Большая часть последовавших за Иисусом, не исключая и будущих учеников, оставались в раздвоенном состоянии сомнений. Нагорная проповедь – это по внешности провозглашение более жёстких требований к последователям Иисуса. Поэтому для тех, кто воспринимает слово Божье лишь как закон, слова Иисуса означают более тяжёлую ношу в отличие от тех, кто желает нового, более совершенного знания. Нагорная проповедь – это начало водораздела и необходимость выбора для учеников Иоанна. Они должны оставить прежние занятия так же решительно, как Иван своё ремесло поэта и прежнее имя Бездомного.
Здесь вроде бы читается кажущееся противоречие, потому что ученики должны, наоборот, оставить свой дом и стать апостолами. Нам нужно вспомнить Секста Эмпирика и один из принципов классического скептицизма – строго придерживаться избранного уровня рассмотрения. Мы исследуем не судьбу отдельных личностей, а судьбу христианства. И как раз на этой 12 стадии дух Нового Завета обретает свой собственный дом – первую общину. Без двенадцати учеников нет и Учителя.
Продолжение разговора Мастера с Иваном тоже обнаруживает кое-какие параллели с дальнейшими событиями в Евангелиях. Иван рассказывает о предшествующей встрече с Воландом у Патриарших прудов, а Мастер растолковывает ученику, с кем он имел дело. Похожий диалог Учителя с учениками можно найти в главе 11 Евангелия от Матфея. Речь идёт о личности и о событии, которые привели учеников к их нынешнему отрыву от общества и ученическому состоянию:
«Что же смотреть ходили вы? Пророка? Да, говорю вам, и больше пророка. Ибо он тот, о котором написано: се, Я посылаю Ангела Моего пред лицем Твоим, который приготовит путь Твой пред Тобою. Истинно говорю вам: из рожденных женами не восставал больший Иоанна Крестителя; но меньший в Царстве Небесном больше его».[80]
Не правда ли, эти слова Учителя немного странны и противоречивы? С одной стороны, Иоанн уподобляется Ангелу, с другой – он же, величайший из смертных, недостоин сравнения с меньшим в Царстве Небесном. Иоанн, приверженный духу Ветхого Завета, стал мешать проповеди Иисуса и соблазнять его учеников. Иисус не может прямым текстом назвать его сатаной, как позже назовёт Петра или как раньше называл своего ветхого двойника. Поэтому приходится составлять такие сложные конструкции, уважительные по форме, но означающие то же самое.
Нас же в этой параллели заинтересует ещё один момент. Иисус говорит об Иоанне Крестителе, которому в нашем Романе соответствует вовсе не Воланд, а Берлиоз. Тогда слова Мастера Ивану: «Вчера на Патриарших прудах вы встретились с сатаной», – тоже нужно толковать иначе, чем кажется на первый взгляд. С чего мы взяли, что Мастер говорит именно о Воланде? А может быть всё же о Берлиозе, в которого вселился сатана? Ведь клетчатый переводчик привиделся, проник в душу самому редактору перед разговором с Бездомным об Иисусе. Нужно так понимать, что страстность поэта, изобразившего Иисуса как живого, заставила осторожного Берлиоза встать на скользкий путь. Так что мы снова видим одну и ту же уловку Автора: на поверхности, по внешней видимости он придерживается версии заказчика, рисуя Воланда сатаной. Но для тех, кто одет и бодрствует, обладает знаниями и необходимым вниманием, эта версия опровергается всеми вскрытыми параллелями.
Описание 12 стадии в Романе разделено на две противопоставленные сюжетные линии. Одна из этих линий в 13 главе связана с взаимоотношением Мастера с его учеником. Другая линия в 12 главе живописует отношения Воланда со столичной публикой, «творческой средой». Точно такое же разделение сюжета мы найдем и в Евангелиях: с одной стороны, Иисус наставляющий учеников наедине с ними, а с другой – взаимоотношения Иисуса с фарисеями и книжниками, и шире – со столичной общественностью Ершалаима. При этом между «творческим меньшинством» и «творческой средой» нет видимой стены, изоляция двух частей происходит не из-за физического разделения, а по причине разного понимания одних и тех же слов, сказанных Учителем. Целью обучения является наставление учеников для их будущей апостольской деятельности, в том числе Иисус учит их тому, какие слова нести людям. Например, рассказывать всем о чудесах насыщения пяти тысяч пятью хлебами и четырёх тысяч семью хлебами. Но при этом наедине он разъясняет ученикам значение этого иносказания, необходимость двух истолкований Благой Вести и, соответственно, двух ног – церквей как носителей двух разных истолкований (обуви) – буквального и символического. Буквальное истолкование – это для «творческой среды», нуждающейся в букве закона, желающей чудес и не готовой воспринять знание. Тайное истолкование будет достоянием лишь избранного меньшинства.
