Три аксиомы - Зыков Иван Максимович
90-е годы XIX века были периодом тяжелых народных бедствий и темных суеверий. Засуха 1891 года, недород хлебов, голод, холера потрясли сознание людей. Простой и малограмотный народ верил, что холеру напускают врачи, образованное общество верило, что засуха явилась результатом вырубки лесов, а прежде засух якобы не бывало. То и другое было суеверием. Н. С. Лесков, писавший в 1892 году и о том и о другом, справедливо отметил: «Степень легковерия и безрассудства на том и на другом конце общественной лестницы получается как бы одинаковая».
Мнение о том, что вырубка лесов и распашка степей иссушили климат Русской равнины, разделили крупные ученые А. И. Воейков, И. А. Стебут, В. В. Докучаев. Потрясенный тяжким народным бедствием и отдав дань господствовавшим в тогдашнем обществе настроениям, Докучаев в книге «Наши степи прежде и теперь», вышедшей в 1892 году, признал, что «наша черноземная полоса, несомненно, подвергается, хоть и очень медленному, но упорно и неуклонно прогрессирующему иссушению».
Писатель Н. С. Лесков, никогда не подчинявший свою мысль никаким модам, в том же 1892 году напечатал свое потрясающее произведение «Юдоль». В детстве он пережил засуху 1840 года, запомнил ее и описал через 52 года.
В предисловии к «Юдоли» писатель указал, что «ужас» голодовки 1891 года «очень слаб в сравнении» с прежними бедствиями, отмеченными в истории и в древних летописях, что, помимо голодовок, известных истории, «у нас были голодовки в позднейшей поре, которую в литературе принято называть глухою порою, — и они не описывались… тогда тоже случались неурожаи, но о них могли знать лишь министры да разве сама голодающая масса». В конце XIX века появилась гласность, газеты сообщали о событиях, поэтому засуха 1891 года, о которой впервые заговорили громко, произвела впечатление первого и небывалого стихийного бедствия.
Теперь нам доступны министерские архивы, и мы видим, что прав оказался Лесков, а видные ученые 90-годов ошибались. Никакого «прогрессирующего иссушения» не было.
В декабре 1953 года состоялось всесоюзное совещание по засухам и суховеям. В нем приняли участие геофизики, агрофизики, климатологи, географы. По материалам этого совещания Академией наук СССР в 1957 году издан сборник «Суховеи, их происхождение и борьба с ними». В нем много интересных данных о распространении и повторяемости засух. Известен сбор хлебов в европейской России за каждый год, начиная с 1801-го; вычислены нормы урожая с учетом прогресса агротехники; составлена диаграмма отклонений от нормы в результате метеорологических условий. И как же мечется кривая отклонений, то взлетая на высокие зубцы, то низвергаясь в глубокие провалы. В иные годы природа одаряла земледельцев щедро, в другие оказывалась скуповатой. Засуха 1891 года была действительно тяжелой: сбор хлебов составлял 73 процента нормального урожая (в целом по всей Европейской России). Но это не какая-либо небывалая и исключительная засуха, а самая обычная, какие случались во множестве. Наиболее тяжелой в XIX веке была описанная Лесковым засуха 1840 года, в тот год собрано хлеба всего 54 процента от нормы.
Прав Лесков и в отношении давних бедствий, отмеченных историей и запечатленных в летописях.
Докучаев — великий создатель науки о почве, и за это он заслуживает памятника на самом почетном месте Москвы. Но он не знал русской истории. Во-вторых, не все написанное Докучаевым в продолжение всей жизни одинаково ценно. Наиболее плодотворен период до 1890 года. Позже ученый заболевает тяжелым психическим расстройством, неизлечимым при тогдашней медицине, и хотя в светлые промежутки много пишет и много читает лекций, но высказываемые им мысли не всегда обладают логической стройностью. Ему, например, ничего не стоило, игнорируя тысячелетнее существование государства русских, сказать, что двести лет назад вся лесная зона была якобы населена финнами.
Пользоваться историческими данными для изучения климата начал профессор Московского университета М. А. Боголепов (1875–1933), по специальности климатолог и географ. Его первое исследование «О колебаниях климата в историческую эпоху» было напечатано еще в 1907 году, но осталось незамеченным широкими слоями общества, потому что после русско-японской войны и первой революции русское общество интересовалось другими вопросами.
В наши дни аналогичную работу ведет украинский климатолог И. Е. Бучинский. По его подсчетам, за период с 850 до 1800 года отмечено 74 засухи и 99 голодовок. Однако этот перечень не полон. История — наука трудоемкая. Одному человеку не под силу охватить все обилие даже опубликованных источников, не говоря об архивных. Но и за то, что успел сделать ученый, надо сказать ему спасибо.
К сожалению, научные книги выходят малыми тиражами и не в состоянии стереть суеверий 90-х годов, закрепленных в сознании людей произведениями художественной литературы, известными всему образованному обществу.
В далеком прошлом капризы погоды приносили нашему народу тяжкие бедствия. В неурожайные годы цена на хлеб повышалась в сто-двести раз против обычной: богачи выживали, беднота вымирала.
В Летописном своде 1518 года (Уваровская летопись) под 1422 годом читаем такую запись: «Глад бысть велик по всей земли Русской и Новгородской, и мнози людие помроша з голоду, а инии из Руси в Литовское выидоша, инии же на путех з глада и з студени изомроша, бе бо и зима студена. Инии же мертвые скоты ядяху, и кони, и псы, и кошки, и люди людей ядоша. А в Новегороде мертвых з голоду три скудельницы наметаша».
Много умерших: три кладбища наметали. Но бывало хуже. В 1230 году «в Новегороде от гладу мор бысть велик, яко не мощи и погребати их…»; «…уже бо бяше при кончине град» (Летописный свод 1518 года и Никаноровская летопись). В 1601–1603 годах «Глад бысть по всей земли Рустей… и многое безсчисленное множество от того гладу изомроша людей, ядуще же тогда мнози псину и мертвечину и иную скаредину, ея же писати нельзя… и толико множество помроша людей, елико и погребати их не успеваху» (приложение к Никаноровской летописи).
Так летописные сведения дают возможность оценивать размеры древних бедствий двумя баллами: успевали хоронить — много осталось живых, не успевали — мало живых.
В наши дни от засух страдают юг и юго-восток. Лето 1964 года с засухой в лесной зоне было явлением исключительным и редчайшим. А в старые года засухи довольно часто посещали Псков, Новгород, Тверь, Кашин, Углич, Ростов Великий, Вологду, даже Холмогоры.
Высказывались предположения, что тяжкие народные бедствия древности сами по себе еще не служат показателем размера стихийных невзгод. При тогдашней примитивной агротехнике даже незначительные отклонения погоды от нормы могли вызывать беду. Но в том то и дело, что летописи свидетельствуют о весьма значительных отклонениях.
Для удобства читателей стану приводить выдержки из летописей в переложении на современный язык.
В Новгороде в 1161 году «все лето стояла жаркая погода, и пригорел весь хлеб»; в 1471 году «ни капли дождя не упало за все лето, от месяца мая до сентября, и земля вся высохла, и болота непроходимые от солнечного зноя пересохли»; в 1525 году «была засуха от троицына дня до успенья» (троицын день — праздник весенний, успенье отмечается 28 августа); в 1533 году «с 23 июня не было дождя до сентября месяца, засуха и мгла большая, горькая, леса выгорели и болота высохли».
Северные засухи сопровождались лесными и торфяными пожарами: «Мгла стояла два месяца кряду такая густая, что на две сажени перед собой нельзя было увидеть человека в лицо. Был тогда хлеб дорог, лето было сухое, посевы высохли».
Перейдем к вопросу о частоте засух. Некоторые люди думают, что в наши дни засухи участились. Да вот и в лекции Вихрова из романа Л. Леонова «Русский лес» говорится: «Недороды потрясают страну каждое десятилетие — 1891–1901–1911 годы…» Ну и что же? Раз в десятилетие — это еще терпимо. В древности недороды ходили табунами, и нередко за десятилетие приключалось до пяти бедствий.
