Три аксиомы - Зыков Иван Максимович
Как известно, центром русской государственности был вначале Киев, богатый плодородными землями, а потом наступает период феодальной раздробленности, позже вторгаются монголо-татары. Киев подпадает под власть западных соседей и надолго выключается из общерусских дел.
Зерно русской народности и будущего централизованного государства вызревает в Северо-Восточной Руси, на междуречье Оки и Верхней Волги. И это вполне понятно. Волго-Окское междуречье было относительно спокойной местностью и не страдало от нашествий хазар, печенегов, половцев. Позже оно хотя и подпало под монголо-татарское иго, платило дань, но реже подвергалось их разрушительным набегам, чем местности к югу от Оки. Укрытием от степных кочевников служили река Ока и лес.
В то же время Волго-Окское междуречье занимало достаточно центральное положение по отношению ко всей стране, и его население, накопив силу, смогло впоследствии объединить всю страну под своей властью.
Как накапливалась сила? Ведь междуречье находится в лесной зоне, а лес годится для жизни зверю и первобытному охотнику, но никак не земледельцу.
Нет, в лесной зоне встречаются природные земли, годные для сельского хозяйства. Правда, в ничтожном количестве. Первыми создателями сельскохозяйственных земель бывают всегда реки.
Каждый, вероятно, замечал, как любая река размывает свои берега: с одной стороны возвышается крутой обрыв, тут вода течет быстро, ударяет в берег, подмывает и уносит землю, а на противоположной стороне — от течения затишье, там размытые водой частицы грунта оседают, и там желтеет песок, пляж.
Такая уж работящая эта текучая вода, ей без дела не сидится. Перекладывает грунт с одного места на другое. Крутой обрывистый берег, в который бьет сильное течение, становится все более и более вогнутым, а на другой стороне все длиннее и длиннее нарастает песчаный язык.
Творит река свое дело потихонечку, но за тысячелетия тихой работы успевает смыть на одной стороне полосу берега шириной в километры, а на другой стороне отложить отмель тоже в километры. Но ведь воды-то в реке течет столько же, сколько и прежде. Поэтому река не стала ни шире, ни глубже, а просто течет теперь по другому месту.
Русла Волги и Днепра сдвинулись в некоторых местах на десятки километров в сторону от прежнего направления. Многие реки текли прежде прямо, а теперь изогнулись зигзагами.
И река размывает не только берега, но и дно своего русла; за тысячелетия оно углубляется на десятки метров. Коренные берега стали теперь крутыми и высокими, а бывшие мели, намытые водой, тоже возвышаются над рекой широкими плоскими террасами. Так река строит свою пойму.
Работа рек впервые с большой полнотой изложена в книге знаменитого русского ученого В. В. Докучаева «Способы образования речных долин».
Весенние половодья заливают пойму и очень долго предохраняют ее от зарастания лесом, потому что большинство древесных пород не переносят затопления. На низменной пойме растут обычно луговые травы, и очень хорошо растут, потому что весенние разливы удобряют почву илом.
Вот такими свободными от леса речными поймами и воспользовались люди для разведения домашнего скота.
Поедем в Москве на Ленинские горы, встанем на смотровой площадке на самом краю крутого обрыва, поглядим вниз на реку. Москва-река — затейница. Она приходит с северо-востока, со стороны Киевского вокзала, упирается в подножье Ленинских гор и, встретив препятствие, описывает подковообразную петлю, сворачивает снова на северо-восток, уходит к стенам Кремля.
Сейчас Москва-река скована гранитными набережными, перегорожена плотинами, течение ее, как гидротехники говорят, зарегулировано. Но в давнее время река сильно подмывала подножие Ленинских гор: чтобы повернуть воду, пришедшую с северо-востока, обратно на северо-восток, берегу приходилось выдерживать довольно-таки значительный натиск. Не одна же вода, терлись о берег и льдины. Крутой, вогнутый внутрь обрыв — это результат борьбы, которую в течение многих тысячелетий вела текучая вода с горой.
А противоположный низкий берег, где нынче построен стадион, — это намытый водой луг. Его и до сих пор называют «Лужники». Вплоть до 30-х годов он заливался весенним половодьем, а после спада воды там сажали поздние овощи: огурцы и капусту.
Поглядите на карту Москвы-реки в районе нынешней столицы: как она причудливо извивается, сколько начертила подковообразных петель! Каждый вогнутый берег — подмытая гора, каждый выпуклый — намытый водой плоский луг.
В Кунцеве — такой же вогнутый обрыв, как на Ленинских горах, а напротив лежит широкий луг. Смоленская набережная — горка, Дорогомилово — луг. Кремль — горка. Замоскворечье — луг.
Бывшие луга давно уже застроены домами, но до самого недавнего времени низменные районы столицы подвергались весной опасности наводнения, и только гидросооружения 30-х годов устранили эту опасность.
Самая обширная пойменная низина находится напротив Коломенского и Дьякова.
Две-три тысячи лет назад на берега Москвы-реки пришли люди так называемой дьяковской раннежелезной культуры, огляделись, увидели зеленые луга. Ух ты! Какое богатство пропадает задарма! Сколько скотины можно прокормить! И поселились.
Имени своего они нигде не записали и никаких преданий о себе не оставили, но, видимо, бесследно не исчезли и какую-то струйку своей крови в нас все же пустили, смешавшись впоследствии со славянами.
Сохранились только их городища и селища. При археологических раскопках городищ найдено огромное количество костей коров, овец, лошадей и значительно меньше костей диких животных, добытых охотой (В. И. Цалкин. К истории животноводства и охоты в Восточной Европе). Стало быть, занимались они в основном животноводством, но если удавалось подстеречь лося или медведя, не отказывались от охоты. Кроме того, ставили на пушного зверя ловушки с приманкой. Но все эти занятия давали только дополнительный приработок; посевов было, по-видимому, тоже немного; кормили дьяковских людей пойменные луга.
Да так это и до настоящего времени ведется в северной тайге: населены только долины рек, хозяйство имеет животноводческий характер, посевов мало, и леса стоят нетронутые.
* * *Давнее прошлое наших предков — достояние археологии, история же начинается с той поры, когда люди становятся способными записывать события и вести счет годам.
Исторический период жизни нашей страны обнимает всего тысячу с небольшим лет.
В Севере Восточной Руси первым на историческую арену выходит Залесье с городами Ростовом Великим, Суздалем, Переславлем-Залесским, Юрьевом-Польским, Владимиром. Еще в домонгольский период Залесье начинает тягаться с Киевом, вести феодальные войны и претендовать на главенство.
Причиной возвышения Владимиро-Суздальского княжества послужило обилие пахотной земли. В самом центре Волго-Окского междуречья с незапамятных времен за лесами существовали «ополья» — широкие свободные от леса пространства с плодородной почвой, удобной для хлебопашества. Ее прежде называли даже черноземом, но по нынешним классификациям она не подходит под эту категорию, хотя обладает неплохими качествами.
Созданы ли эти ополья каким-то трудолюбивым народом в глубокой древности или возникли в силу природных обстоятельств — мы не знаем. Но именно ополья с их обилием хороших сельскохозяйственных земель явились основой для развития хозяйства и культуры Владимиро-Суздальского княжества.
Культура запечатлелась в архитектурных памятниках мирового значения.
Мне однажды привелось ездить с экскурсией иностранцев, людей туговатых к восприятию красот нашего древнего зодчества. Они даже в Московском Кремле говорили:
— Это слишком своеобразно, специфично, к этому надо подготовиться, разобраться, понять.
В холодноватом тоне высказываний не чувствовалось особого желания приобрести такую подготовку. А во Владимире перед Дмитриевским собором, богато украшенным резьбой по белому камню, словно выточенным из слоновой кости, экскурсанты заволновались:
