Отравители из Тиссо - Цветов Владимир Яковлевич
Почти одновременно с опубликованием перечня правительственных мер по охране от загрязнения Внутреннего японского моря в городе Ёккаити, расположенном на его берегу, завершился суд над химической фирмой «Исихара сайге» и двумя ее руководителями. На протяжении трех лет завод фирмы сбросил в море 3380 тонн отходов изготовления серной кислоты. Девять долгих лет длилось судебное разбирательство, а когда закончилось, то снисходительному вердикту поразились, наверное, даже сами обвиняемые: их приговорили к уплате 50 тысяч иен штрафа. Если милостивость судей они «обмывали» в ресторане токийского увеселительного района Акасака, ужин обошелся им значительно дороже.
Управление, не склонное сообщать японцам правду о масштабах уничтожения в стране природы, тем не менее признало в «Белой книге» за 1978 год, что степень загрязнения промышленными отходами 20,2 процента японских рек, 34,4 процента озер и 15,6 процента прибрежных участков моря далеко превосходит официально допустимый уровень. Как далеко превосходит, можно судить по акту патологоанатомического вскрытия утопленника, выловленного в токийской реке Сумида. Оказалось, что человек не захлебнулся, а насмерть отравился ядовитыми испарениями, когда еще держался на поверхности воды.
К несчастью для токийцев, через столицу протекает несколько рек, куда предприниматели сбрасывают гибельные для всего живого промышленные отходы. 25 сентября 1979 года могло войти в историю Японии как дата бедствия, которое по числу жертв превзошло бы знаменитое землетрясение 1923 года. Завод фирмы «Фудзии плейтинг» спустил в реку Тонэ сразу тонну цианистого раствора. Два миллиона жителей Токио, кто получает из реки Тонэ питьевую воду, спас от смерти случай: в день катастрофы и в течение трех следующих дней лил дождь, которого Япония не знала, наверное, сотню последних лет. Дождь и избавил токийцев от массовой трагедии: воды в реке Тонэ стало больше, и, следовательно, содержание в ней смертоносных частиц оказалось не столь высоким.
«Небо над Токио снова стало голубым!» — возвестили в 1969 году столичные газеты, когда месячное выпадение сажи на каждый квадратный километр токийской площади упало с 34 до 17 тонн. Заводы в Токио перешли с угля на нефть. Но недолго радовались токийцы. На них обрушилась другая беда. 18 июля 1970 года город окутала густая молочная дымка. На школьном дворе в районе Су-гинами шел урок физкультуры. Вдруг одной из школьниц стало плохо. Затем второй, третьей. Они жаловались на головную боль, тошноту. Горели глаза. Подкашивались ноги. Учитель вызвал машины скорой медицинской помощи. В тот день шесть тысяч токийцев обратились к врачам с похожими симптомами. «Фотохимический смог» — определили врачи причину заболевания.
«Фотохимический смог» — продукт соединения закисей азота, углеводорода и двуокиси серы. Он образуется при воздействии на это соединение ультрафиолетовых лучей солнца. Предприниматели сменили на токийских заводах и фабриках вид топлива, поскольку импортная нефть стоила тогда дешево, и сгорание огромного количества нефти повлекло увеличение содержания в воздухе двуокиси серы — главного компонента «фотохимического смога». Что касается очистных сооружений, то их как не было в эпоху использования угля, так не стало и в период применения нефти. «Фотохимический смог» поставил Токио на самую верхнюю точку на позорной капиталистической «шкале грязи».
Смог вернулся в Токио 23 и 27 июля и 5 августа. Через 25 лет после того, как сигнал тревоги в последний раз загнал токийцев в бомбоубежища и укрытия, он снова раздался над столицей. Прервав теле- и радиопередачи, дикторы смятенно читали: «Внимание! Говорит токийский центр по контролю над загрязнением воздуха! В воздухе повысилось содержание вредных веществ. Внимание! Срочно прекратить школьные занятия на открытом воздухе. Детей вернуть в классы. Как можно меньше находитесь на улице. Пользуйтесь автотранспортом только при крайней необходимости. Внимание! В больницах и поликлиниках открыты пункты экстренной медицинской помощи».
Директор токийского Научно-исследовательского института по проблемам природной среды заявил: «Если дело пойдет так и дальше, населению придется носить противогазы». В иные дни директор института вкалывал в карту Токио, что висит в его кабинете, по 300 и более булавок. Каждая булавка означала сто телефонных звонков от людей, сообщавших о появлении «фотохимического смога». В юго-западной части столицы булавочных головок больше всего. Этот район примыкает к промышленной зоне Кавасаки — Иокогама. «Помимо заболеваний органов дыхания, «фотохимический смог» вызывает постепенно изменения во всем организме человека, особенно детском организме, — пришел к выводу директор. — В юго-западных районах Токио, где «фотохимические тревоги» продолжаются по нескольку дней без отбоя, школьники менее подвижны, чем дети в других местах, отстают в росте и умственном развитии».
В 1973 году «фотохимические тревоги» объявлялись в Токио и еще ряде крупных японских городов 328 раз. Сейчас такие тревоги случаются реже — примерно раз в два дня, но число жертв «фотохимического смога» по-прежнему велико. За семь лет — с 1972 по 1978 год — «фотохимический смог» заставил 169 тысяч японцев воспользоваться услугами пунктов экстренной медицинской помощи, об открытии которых объявляли дикторы телевидения и радио. 395 токийцам медицинские пункты помочь не сумели — «фотохимический смог» убил этих людей.
В префектуре Тояма, обращенной к Японскому морю, разыгралась трагедия с иными, чем в Минамата, действующими лицами, но с тем же сюжетом. К местному доктору вдруг повалили пациенты с жалобами на мучительные боли в суставах. У больных делались хрупкими кости. Они ломались от резкого движения. Доктор снял рентгеноскопию с ног одного из пациентов. На снимке были отчетливо видны 72 перелома. Доктору досталась сомнительная слава окрестить болезнь. Он назвал ее достаточно выразительно: «итай-итай», что в переводе означает: «больно-больно».
Когда доктор установил наконец, что недуг вызван отравлением кадмием, число его пациентов достигло 280. Кадмий обнаружили в воде, которую химический завод концерна «Мицуи» спускал в реку Дзинцу. Речной водой крестьяне орошали рисовые поля.
Доказательства преступления были представлены властям в 1960 году. Лишь восемь лет спустя министерство здравоохранения признало доказательства убедительными. А концерн «Мицуи» вплоть до 1976 года отрицал свою вину и продолжал сбрасывать в реку отраву. Отнюдь не 119 могил на местном кладбище побудили концерн прекратить убивать людей. В 1976 году японские и иностранные ученые вынесли суждение, оспорить которое концерн не смог: «итай-итай» — отравление кадмием.
Симптомы болезни «итай-итай» появились у жителей острова Цусима. Руководству цинковых рудников, расположенных на острове, пришлось согласиться на государственную инспекцию воды и почвы. Контролеры в течение нескольких месяцев брали пробы, но все они неизменно показывали, что содержание частиц цинка в воде и в почве — в пределах нормы, хотя очистных сооружений на рудниках по-прежнему не было. Потом выяснилось: хозяева рудников специально готовили места для взятия проб с таким расчетом, чтобы степень загрязнения не превышала установленного стандарта. Ничего не подозревавшие жители острова продолжали пользоваться отравленной водой, возделывать отравленные поля.
В конце 30-х годов корпорация «Нихон когаку когё» превратила пустырь на берегу реки Аракава в свалку для шлака — отхода производства завода хромовых препаратов. За три десятка лет шлака накопилось на пустыре почти 600 тысяч тонн. Когда границы разросшегося Токио приблизились к пустырю, корпорация провернула исключительно прибыльную сделку: продала под строительство жилья пустырь, приобретенный когда-то за бесценок. Продала, скрыв, что в земле таится яд. На бывшем пустыре раскинулись два городских района — Кото и Эдогава.
Группа активистов Компартии Японии собрала в Кото и Эдогава 104 пробы земли и 20 водных проб. Коммунисты предприняли это, узнав, что в районе Кото 600 жителей страдают болезнью, очень похожей на «итай-итай». В Токийском химическом научно-исследовательском институте нашли в пробах мышьяк в концентрации 147 000 ррм и хром в концентрации 26 000 ррм. Это означало, что содержание мышьяка в 2 миллиона 940 тысяч раз, а содержание хрома в 520 тысяч раз выше, чем допускают официальные стандарты! Неудивительно, что жителей Кото и Эдогава охватила паника. Паника перекинулась в другие районы города, где предприятия «Нихон когаку когё» тоже сбрасывали отходы. И токийский муниципалитет потребовал от корпорации построить на хромовом заводе очистные сооружения. Президент «Нихон когаку когё» Канити Танахаси созвал пресс-конференцию.
