Александр Нилл - Саммерхилл — воспитание свободой
Нормальная женщина боится льва, невротичная — боится мыши. Лев — реальная опасность, а мышь воплощает какой-то подавленный интерес, в котором женщина боится признаться. Так же и детские желания подавлением могут быть превращены в фобии. Многие дети испытывают ночные страхи: боятся привидений, грабителей или злых духов. Часто несведущие родители верят, что в этих страхах виновата сказка, рассказанная няней, но сказка просто придает фобии форму. Страх коренится в подавлении родителями сексуального интереса ребенка. Ребенок боится собственных потаенных интересов подобно тому, как женщина, испытывающая страх перед мышами, боится своих.
Подавление вовсе не обязательно должно быть в первую очередь сексуальным. Сердитый отец, который кричит: «Прекрати этот грохот!», может переключить интерес ребенка к шуму на боязливый интерес к отцу. Когда желания ребенка ограничивают, он начинает ненавидеть. Если бы я отобрал игрушку у смышленого трехлетнего мальчика, то он, будь у него силы, убил бы меня.
Однажды мы сидели с Билли у меня в кабинете. Я устроился в кресле-качалке в черно-желтую полоску. Для Билли я, конечно, замена отца.
— Расскажи мне сказку, — попросил он.
— Нет, это ты мне расскажи, — возразил я.
— Нет, — настаивал Билли, — я не могу, это ты должен рассказывать сказку.
— Ладно, давай сочиним ее вместе, — предложил я. — Когда я остановлюсь, ты мне подскажешь, ладно? Ну, хорошо. Значит, жил-был однажды…
Билли посмотрел на мое полосатое кресло. «Тигр», — сказал он, и я понял, что это полосатое животное — я.
— И лежал он на дороге, ведущей к школе. Однажды по этой дороге пошел мальчик. Мальчика звали…
— Доналд, — вставил Билли (Доналд — его приятель).
— Тогда тигр прыгнул и…
— Съел его, — отозвался Билли быстро.
— Тогда Деррек сказал: «Я не позволю этому тигру съедать моего брата», зарядил револьвер и отправился по этой дороге. А тигр выпрыгнул и…
— Съел его, — весело продолжил Билли.
— Тогда Нилл рассвирепел. «Я просто не потерплю, чтобы этот тигр съел всю мою школу». Он нацепил два своих револьвера и отправился в путь. Тигр выскочил и…
— Съел его, конечно.
— Но тогда Билли сказал, что так дело не пойдет. Он взял два своих револьвера, меч, кинжал, автомат и отправился вниз по дороге. А тигр выпрыгнул, и…
— Он убил тигра, — скромно резюмировал Билли.
— Отлично! — вскричал я. — Он убил тигра. Он кинжалом пригвоздил его тело к двери, а сам пошел в школу и созвал общее собрание. Тогда один из сотрудников сказал: «Теперь, когда Нилл внутри у тигра, нам понадобится новый директор, и я предлагаю…»
Билли, опустив глаза, молчал.
— И я предлагаю…
— Ты сам прекрасно знаешь, что предложили меня, — сказал он с досадой.
— И вот Билли стал директором школы Саммерхилл, — сказал я. — И как ты думаешь, что он сделал в первую очередь?
— Пошел в твою комнату и забрал твой токарный станок и пишущую машинку, — не колеблясь и не смущаясь, заявил он.
А вот другая история про Билли. Однажды он сообщил мне:
— Я знаю, где можно достать собаку больше папиной. (У его отца были два екай-терьера.)
— Где? — спросил я, но он покачал головой и не захотел отвечать. — Как ты ее назовешь, Билли?
— Шлангом, — ответил он.
Я протянул ему лист бумаги.
— Давай-ка посмотрим, как ты нарисуешь свой шланг, — сказал я.
Он нарисовал огромный фаллос. Я вдруг вспомнил о своем старом велосипедном насосе. Я принес его и показал Билли, как его можно использовать в качестве брызгалки.
— Ну, теперь, — сказал я, — у тебя есть шланг подлиннее, чем у твоего папы.
Он громко рассмеялся. Пару дней он бегал вокруг школы, радостно разбрызгивая воду, а потом потерял интерес к шлангу.
Вопрос такой: случай Билли следует отнести к сексу или к проблеме могущества? Я думаю, что этот случай имеет отношение к могуществу. Его желание убить тигра (т. е. меня) только повторяло то, которое возникло в нем, когда он впервые увидел отца обнаженным. Это не имеет прямого отношения к сексу. Стремление Билли иметь фаллос больше, чем отцовский, тоже было желанием могущества. Его фантазии — мечты о могуществе. Я слышал, как он рассказывал другим мальчикам фантастические истории о том, сколько самолетов он может вести одновременно. Во всем этом — его Я.
В основе фантазии лежит неудовлетворенное желание. Каждый ребенок хочет быть большим, но все в его окружении напоминает ему, что он еще маленький. Ребенок побеждает свое окружение, сбегая из него, он поднимается на крыльях фантазии и живет мечтами. Стремление быть машинистом — это мотив могущества. Управление поездом, мчащимся вперед на огромной скорости, — один из лучших примеров этого мотива.
Питер Пэн популярен среди детей не потому, что не растет, но потому, что он может летать и побеждать пиратов. Он популярен и у взрослых, потому что они хотят быть детьми, у которых нет множества обязанностей и необходимости бороться за существование. На самом деле ни один мальчик не хочет оставаться мальчиком, и стремление к могуществу подталкивает его.
Подавление детского шума и детского любопытства искажает естественное стремление ребенка к могуществу. Так называемые несовершеннолетние правонарушители, о которых говорят, что они пострадали из-за того, что смотрели слишком много фильмов, пытаются выразить то стремление к могуществу, которое было подавлено. Я обнаружил, что, как правило, мальчик с выраженным антисоциальным поведением, предводитель шайки, бьющей окна, в условиях свободы становится твердым приверженцем закона и порядка.
Энси была лидером нарушителей распорядка в своей школе, и ее не могли больше там держать. Спустя две ночи после приезда в Саммерхилл она начала драться со мной, сначала как бы в шутку, но очень скоро это перестало быть игрой. На протяжении трех часов она пинала и била меня, все время приговаривая, что заставит меня выйти из себя. Я отказывался выходить из себя и продолжал улыбаться. Это было нелегкое испытание. Наконец, один из учителей сел к роялю и заиграл тихую, медленную музыку. Энси утихомирилась. Отчасти ее нападение носило сексуальный характер, но, если говорить о власти, я был здесь олицетворением закона и порядка, я был директором.
Жизнь казалась Энси довольно запутанной. В Саммерхилле она неожиданно обнаружила, что здесь не существует никаких запретов, ей нечего нарушать, и она почувствовала себя как рыба, вытащенная из воды. Энси попыталась затеять склоку среди других учеников, но преуспела только с самыми младшими. Она пыталась снова обрести привычное могущество, руководя бандой, направленной против законной власти. На самом деле девочка была приверженцем закона и порядка, но в той области закона и порядка, где правили взрослые, у нее не было возможности проявить свое могущество, и наилучшей альтернативой она посчитала бунт против закона и порядка.
Через неделю после приезда она присутствовала на общем собрании школы. Энси стояла и надо всем насмехалась. «Я буду голосовать за законы, — объявила она, — но только ради удовольствия иметь какие-то законы, которые можно нарушать».
Встала одна из наших домоправительниц: «Энси, как видно, не хочет, чтобы существовали законы, которые соблюдались бы абсолютно всеми. Я предлагаю, чтобы у нас вообще не было никаких законов. Пусть будет хаос».
Энси закричала: «Ура!» — и повела учеников с собрания. Ей легко было это сделать, потому что там были младшие дети, еще не достигшие возраста, когда появляется общественное сознание. Она отправилась с ними в мастерскую, где они все вооружились пилами. Дети объявили о своем намерении спилить все фруктовые деревья. Я, как обычно, пошел копаться в огороде.
Десять минут спустя ко мне подошла Энси. «Что мы должны сделать, чтобы прекратить хаос и опять иметь законы?» — тихо спросила она.
— Ничего не могу тебе посоветовать, — ответил я.
— Можем мы собрать другое общее собрание школы? — спросила она.
— Конечно, можете, только я на него не пойду. Мы ведь решили иметь хаос.
Она ушла, а я продолжал копать.
Прошло немного времени, и она вернулась.
— Мы провели собрание детей, — сказала она, — и проголосовали за то, чтобы провести собрание всей школы. Ты придешь?
— Всей школы? — уточнил я. — Да, я приду.
На собрании Энси была совершенно серьезна, и мы мирно приняли наши законы. Общий ущерб, причиненный в период хаоса, — один бельевой шест, распиленный пополам.
Годами Энси получала удовольствие, предводительствуя недовольными тамошней властью. Подогревая этот бунт, она делала нечто ей ненавистное. Девочка ненавидела хаос. В глубине души она была законопослушным гражданином. Но у Энси была огромная жажда власти. Она чувствовала себя счастливой только тогда, когда руководила другими. Бунтуя против учителя, она пыталась сделать себя важнее учителя. Энси ненавидела законы, потому что ненавидела власть, которая устанавливала законы. Она идентифицировала себя со своей матерью, которая наказывала ее, и проявляла садизм в отношении к другим людям. Мы можем лишь предполагать, что ее ненависть к власти объективно была ненавистью к власти матери, а субъективно ненавистью к той части ее собственной души, которая представляла властную мать. Я нахожу, что гораздо труднее лечить такие случаи, где замешаны отношения власти и подчинения, чем касающиеся секса. Выявить события и поучения, которые формируют у ребенка нечистую совесть в отношении секса, сравнительно легко, но вытащить на свет тысячи причин, которые делают ребенка человеком, садистически склонным к власти, очень трудно.
