Андрей Курпатов - 5 наболевших вопросов. Психология большого города
Вот когда вы встречаетесь, например, со своей мамой, вам нужно что-то делать для того, чтобы… Ну, вы же с ней не такая, как со мной? Согласны. Какая-то другая. А вам нужно что-то специально делать с собой, чтобы стать такой, какая вы обычно с ней? Как-то перестраиваться определенным образом, настраиваться? Нет? Правильно, это происходит само собой. А когда вы встречаетесь с кем-нибудь из своих сотрудников или с вышестоящим начальником, авторитетным человеком, вы же ведете себя не так, как со своей мамой, и не так, как со мной? Правда? И не так, как с человеком, у которого вы спрашиваете на улице: «Который час?» или «Как пройти в библиотеку?»
То есть всякий раз, в зависимости от того, в какой ситуации вы находитесь, вы автоматически превращаетесь в какого-то другого человека. Вы превращаетесь в «дочь» в отношениях с мамой, в «прохожего» в общении с другим прохожим, в «начальника» в отношениях с подчиненным. Вы превращаетесь в «ученика», общаясь с корифеем от науки, вы превращаетесь со мной в «собеседника», «соавтора», «интервьюера». В отношениях с детьми мы все автоматически становимся «родителями», в отношениях с представителями противоположного пола – в «представителей противоположного пола» (своего собственного) и так далее. И все это нескончаемая череда, масса, можно сказать, – неисчислимое количество ВАС.А ведь правда! То, что я бываю разной в общении с разными людьми, – это как раз не новость, особенно если люди эти «чужие», а отношения – прагматичные: партнеры или подрядчики, например, и я веду с ними переговоры. Каждый раз в таких ситуациях я вполне сознательно строю свое поведение. А вот то, что я автоматически, неосознанно «меняюсь» в общении с близкими людьми, родственниками или, наоборот, совершенно незнакомыми людьми – с продавцами в магазине, официантами в кафе, – это как-то не приходило в голову. Но кажется, так и есть.
– И вот эту череду наших ролей, которые мы играем неосознанно, и не играем даже, а прямо ощущаем себя в них, можно назвать я-отождествленными ролями. Мы тождественны этим ролям. Вы отождествлены с ролью дочери, жены, сотрудника, любой другой. Нигде нет наигрыша, нигде нет ощущения, что такой я – это не я, и я только «притворяюсь» сыном (в вашем случае – дочерью) для своих родителей, учеником для своих учителей, прохожим для прохожих. Нет, это все – вы. Или все же где-то вы – это не вы? Нет, вы в данном случае – везде вы! Самоощущение себя в этих ролях для нас естественно и органично. Но теперь встает вопрос, а где вы, Татьяна, НАСТОЯЩАЯ? Когда вы общаетесь с мамой? Или когда вы со мной разговариваете? Или с Борисом Дмитриевичем? Или с Владимиром Ивановичем? Или с прохожим на улице? Где настоящая Татьяна, «та самая»?
– Не знаю, может быть, это – тоже иллюзия, но я бы дала такой ответ на этот вопрос: только в по-настоящему близких отношениях.
– А-а-а, мы до этого еще не дошли! Вперед забегаете… Мы пока только о я-отождествленных ролях говорим, то есть о тех, где мы привычно являемся теми, кем привыкли быть в тех или иных отношениях. А о других ипостасях нашей личности мы еще сказать не успели. Так что не по сценарию реплика! Мы пока лишь размечаем структуру собственной личности, к ощущениям и переживаниям перейдем позже. Впрочем, уже здесь можно заметить, что если бы вы могли испытывать искомое чувство «родной души» в описанных я-отождествленных отношениях, то вы никогда в жизни не пожаловались мне на чувство одиночества. Потому как если вы в своих привычных социальных контактах находите «родную душу», то для вас ощущение «родной души» было бы привычным. А много вы видели таких людей, для которых это привычное чувство ? Боюсь, ни одного. И это как раз вполне естественно. Ведь если бы «родная душа» превратилась в привычное ощущение, то потерялся бы элемент спонтанности (живости, жизненности, если хотите) в отношениях, а без этого никакой «родной души» нет и быть не может.
Но мы забежали вперед, и я возвращаюсь к своему вопросу. В какой из своих я-отождествленных ролей человек является настоящим ? В роли ребенка, родителя, воспитуемого, воспитателя, учителя, ученика, товарища, сотрудника, подчиненного или начальника транспортного цеха? В какой?.. Нет, на самом деле ни в одной из этих ролей мы не являемся настоящими . Мы, конечно, во всех этих случаях являемся собой, но только частью себя , а поскольку часть не есть целое – мы чувствуем, что мы не до конца востребованы, не восприняты во всей своей полноте, в общем – в гости ходили, а остались незамеченными.
И это происходит при любой формализации отношений!
Допустим, юноша и девушка влюбляются друг в друга. Но они же сразу вольно или невольно начинают играть! Прямо-таки целая пьеса в голове раскручивается! Там вся великая русская литература XIX века встает, понимаете, и раскланивается. Там грезится все на свете! Мужчина «фильтрует» свой… речевой поток. Девушка думает, что бы ей такое сделать и как – как голову повернуть, ножку поставить или улыбнуться, чтобы он – возлюбленный – это заметил и восторгся ею. Восторгся и наконец-то уже к ней проникся. И вот она эту юбочку надевает уже второй час, прикладывает и прикидывает – достаточно ли она привлекательна в ней будет, покорит ли его и вызовет в нем желаемые чувства… Можно ли назвать ее в такой ситуации настоящей ? Да, она руководствуется настоящими чувствами, но при этом не является самой собой, а пытается быть какой-то… Любые наши отношения с другими автоматически превращаются в какую-то часть нас. И мы уже не можем это контролировать, мы ничего не можем с этим сделать.
Супруг, который по идее должен быть самым близким человеком, в результате оказывается жесткой моделью. Да, мы какие-то вопросы обсуждаем, какие-то не обсуждаем, какие-то дружеские связи акцентируем, какие-то, наоборот, уводим в тень, потому что ему это неприятно, неинтересно и так далее. Мы решаем массу всяческих вопросов, у нас деловое взаимодействие… А на самом деле – спектакль с четко прописанными ролями.Стараюсь внимательно вслушиваться и вдумываться в слова Андрея. И это приносит неожиданные и иногда неприятные открытия. Считала свои отношения с супругом очень теплыми, глубокими, искренними, но вот – узнала в этом описании пару ролей, которые мы все же играем друг для друга…
– Но при этом есть же тот , кто, загримировавшись, исполняет каждую роль?! Невидимка , который входит в те или иные я-отождествленные роли и каждый раз надевает на себя разные костюмы: дочери, матери, сотрудника, прохожего – кого угодно. Невидимка, который на каждый свой очередной спектакль надевает соответствующий наряд. Когда вы в театре выходите играть Офелию, вы надеваете костюм Офелии и ждете Гамлета, а не Отелло. Потому что если, по сценарию, выйдет Отелло, то надо одеться по-другому и надо платок обязательно при себе иметь, чтобы его потом куда-то передать, чтобы затем его выкрали и подсунули, правильно?
И это происходит автоматически, это лежит внутри самой структуры нашего социального поведения. А этот невидимка постоянно находится в ситуации перепрыгивания из одного костюма в другой. Но! Есть этот момент его полета!!! Перелета! Когда он еще не в том костюме, но уже не в этом. Он может во время беседы взять и вдруг дистанцироваться, выскочить из ситуации, подняться над ней и воскликнуть: «Боже мой, и это – мои родители! Ну ничего не понимают вообще!» Невидимка вышел, костюм остался – держится, не падает, не оседает. А невидимка походил где-то, вернулся в костюм «ребенка» и сказал: «Да, мама, хорошо, папа, все, как вы скажете… Ну, я пошел. До свидания!»
И у нас проблемы, собственно говоря, с этим невидимкой . Именно он в нас ноет, воет и плачет. Уставший, измученный от этих бесконечных спектаклей, которые, с одной стороны, и составляют его существование, а с другой – не дают того ощущения жизни, в котором он нуждается. И это ведь со всеми так происходит, со всеми людьми, ВООБЩЕ со всеми! Нет ни одного человека, который бы не переживал чего-то подобного. Да, одни это переживают как развернутый драматичный экзистенциальный кризис, другие – как хандру, что, мол, никто меня не любит, никому я не нужна и так далее. То есть одни в области духа экзальтируются, а другие просто брюзжат, ворчат, пьют и ипохондризируются. В общем, кто-то глубже это чувствует, объемнее воспринимает, а кто-то попроще. Но суть одна и та же: плач невидимки… Вроде и есть он, а вроде и нету. И очень ему от этого плохо.
Исключение из данного правила – редкость: люди, которые находятся на самом высоком уровне личностного развития, небольшая компания святых – мать Тереза, может быть. Не знаю… Мой список закончился. Впрочем, я не слишком верю, что и «невидимка» Терезы была всем и слишком довольна. Я видел очень интеллектуальных, одухотворенных, гениально одаренных людей, но каких-то святых, как о них рассказывают: пришел, сел перед ним, и тепло тебе сразу стало, и все твои маски сняты, и сразу твой «невидимка» освободился и наслаждается безмятежностью блаженства, и счастье есть, его не может не быть, – нет, таких не встречал.
