Елена Любимова - Как подружить ребенка с мылом
Дело в том, что поведение нейронов, будь они в пальцах руки (глубокая периферия) или в самой коре (одно из крупнейших нервных сплетений в организме), регулируется не ими самими, а гормонами, то есть путем направленной работы эндокринных желез тела. Причем две из них (гипофиз и эпифиз), заметим, даже располагаются непосредственно в тканях головного мозга, хоть и не в его полушариях – вот насколько это важно для ЦНС. Так, гормон адреналин отвечает за резкий всплеск нейронной активности, серотонин – за увеличение ее способности решать сложные задачи (координировать работу разных отделов между собой). А кортизон и, скажем, мелатонин, наоборот, относятся к основным седативным (снижающим активность нервных клеток) веществам. Поэтому нейроны ЦНС во всем теле работают в течение дня вовсе не с одинаковой скоростью. И если мы хотим, чтобы текущая скорость их работы всегда соответствовала ситуации (допустим, чтобы нас не клонило в сон на научной конференции), необходимо дополнительно регулировать работу вовсе не коры головного мозга, а эндокринных желез, то есть обращать больше внимания на деятельность надпочечников и гипофиза – двух основных желез организма, производящих именно кортикостероиды (гормоны, влияющие на активность нервных клеток по всему телу).
И вот как раз эндокринная система в организме ребенка еще почти не работает, точнее, работает, но как бы в «черновом варианте». В утробе матери принцип ее активности почти нулевой, поскольку кровеносная система у плода и его мамы едина. Иными словами, кровь чада наполнена гормонами материнского тела, так что остальные ему и не нужны. Весь набор гормонов, производимых железами плода, ограничивается гормонами роста.
Именно они дают зародышу возможность вырасти за девять месяцев до размеров полноценного организма. После рождения синтез этих фетопротеинов (специфических гормонов роста плода) угасает буквально в течение первого года жизни. А по мере прекращения их выработки в теле запускается производство обычных гормонов роста. То есть гормональный фон, предназначенный для ускоренного в разы развития, уступает место обычному для каждого из нас гормональному фону.
Как видим, эндокринная система малыша сразу после рождения претерпевает серьезные изменения. В частности, она полностью меняет принципы своей работы со «вспомогательного» (основной фон дают железы организма матери, а соб-ственные железы плода отвечают лишь за ускоренный рост) на основной – доминирующий отныне и на всю дальнейшую жизнь. А это значит, что ЦНС у ребенка может быть сформирована к моменту рождения сколь угодно хорошо. Но если эндокринные железы пока почти не управляют ее деятельностью (у них и без нее «забот полон рот»), ожидать от ее нейронов каких-то выдающихся мыслительных рекордов, право, не стоит. В течение первого года жизни в организме ребенка наблюдаются лишь начатки (если угодно, «черновые пробы») гормонального регулирования. Собственно, вся энергия его эндокринной системы уходит на приспособление к окружающим условиям и «подстегивание» дальнейшего физического развития. А мыслительных процессов это все касается очень мало. В этом и состоит основная причина, по которой сложному мышлению дети учатся не год и даже не десять лет, отставая в плане развития предусмотрительности от своих родителей иногда вплоть до совершеннолетия.
Интеллект как способность коры головного мозга запоминать что-либо, сопоставлять похожие события, делать из них, что называется, далеко идущие выводы – все это качества, свойственные уже сложившимся людям и, в частности, родителям. Но они совершенно нехарактерны не то что для детей в возрасте до семи лет – такими навыками не владеют (хотя учатся, учатся…) даже подростки и многие юноши-девушки! Скажем, нам легко запомнить последовательность цветов радуги путем заучивания если не ее, то хоть известного стишка «Каждый Охотник Желает Знать, Где Сидит Фазан», где первая буква каждого слова совпадает с названием цвета в спектре… Но маленькому ребенку не по силам ни то, ни это, поскольку для сопоставления начальных букв в словах «каждый», «охотник» и др. со словами «красный», «оранжевый» и проч. тоже необходима сложная мыслительная операция – работа ассоциаций в коре.
А вот ребенок 8–10 лет способен воспринять это как забавную игру и запомнить если не само правило, то его рифмованную форму. Оттого обучающие стишки наподобие приведенного выше или, скажем, «Чопорный шорник шел по трущобам, через шов в шортах высыпал крыжовник» (тут собраны все исключения из правила, согласно которому после шипящих в русском языке под ударением пишется «ё») создаются учителями для учащихся средних и старших классов. Для запоминания много, так сказать, ума не нужно – на то она и рифма или забавная мысль, чтобы запоминаться с первого раза… Однако для сопоставления такой обучающей «скороговорки» с основной идеей, которую она иллюстрирует, нужна операция более сложная. И если головной мозг пока на нее не способен, ребенок выучит стишок и будет повторять его вслух сотни раз на дню без толку – безо всякой связи с мыслью, в нем заложенной.
Интеллект как способность образовывать логические, не лежащие, так сказать, на поверхности, связи основывается на количестве знаний, уже сохранившихся в нейронах коры. Такой багаж знаний образуется за счет способности головного мозга запоминать некую информацию надолго. Чем дольше и больше информации способна хранить в себе кора, тем шире ее возможности по сопоставлению этих мало связанных изначально отрывков, генерированию выводов. Таким образом, мышление ребенка, как и взрослого, складывается из количества уже имеющихся знаний и, если угодно, жизненного опыта – ненаучных данных, которым обучает жизнь, но не школа или учебная литература. У взрослого этот багаж значительно больше, потому его головной мозг умеет прийти к слишком сложным для ребенка выводам значительно быстрее.
Итак, основу детского поведения и всех его отличий от поведения взрослых образуют два основных фактора.
1. Дефицит жизненного опыта и научных знаний, образующий пустоту в плане возможностей сопоставить несколько схожих моментов. То есть, если говорить совсем просто, нет запаса схожих или разных ситуаций, в которых побывал юный человечек. Его коре нечего анализировать, даже если бы она этого и захотела.
2. Специфика активности эндокринной системы, которая тоже пока только учится. В данном случае учится обеспечивать и регулировать жизнедеятельность организма в различных жизненных ситуациях.
Что же до свойственного детям бурного воображения и состояния постоянного «полета фантазии», то оно объясняется необходимостью головного мозга уже работать, но работать в условиях, скажем так, сложностей с логикой. За неимением навыка и данных для теоретических умозаключений, дети пытаются познать и освоить окружающий мир практическим путем (лизнуть, понюхать, потрогать и др.), а также посредством игры, в том числе воображения. Другими словами, им легко представить немыслимое, фантастическое, потому что они пока не отличают фантастику от реальности, не знают, что может или не может произойти в этом мире. А в сумме мы видим перед собой мировоззрение, безусловно, особое – совсем не такое, как у нас, поскольку у нас и кора при мышлении оперирует только реальными данными, да и эндокринная система уже давно наработала схемы реакций на те или иные ситуации.
По этим причинам наше «нельзя» или «нужно», сказанное себе в соответствующий момент, сработает, можно не сомневаться. Ведь у нашей коры уже есть знания, обосновывающие то или иное решение. К тому же она в совершенстве владеет навыком управления эндокринной системой, и у нее уже «налажена» обратная взаимосвязь. То есть при необходимости (скажем, когда коре нужно решить, какое из двух слов подходит к ситуации лучше) эндокринная система услужливо увеличит мыслительный потенциал нейронов в несколько раз, чтобы коре думалось лучше. А у детей этой взаимосвязи пока нет. У них кора рассуждает, так сказать, по-своему, а эндокринная система – по-своему, поскольку каждая из них до поры до времени не может решить даже собственные проблемы, не то что чужие (другого органа или системы органов). А еще дальше им (при нынешних-то собственных проблемах!) до «затеи» организовать что-то вроде «коалиции», позволяющей совместно трудиться над поставленными задачами.
В сумме же, при попытке просто пообщаться с ребенком или обучить его чему-либо мы сталкиваемся с препятствиями, внешне, кажется, непреодолимыми, тем более, раз у них имеется прочная биохимическая основа. На какие факторы, затрудняющие процесс обучения, жалуются родители, и почему так происходит?
1. Неусидчивость ребенка, неспособность сосредоточить свое внимание на чем-либо надолго. В данном случае она объясняется совершенно ничем пока не регулируемой активностью нейронов. В период как минимум до семи лет (время первого похода в школу) способность нашего чада фокусировать внимание на чем-то определенном будет постепенно развиваться, улучшаться. Если мы думаем, что до этого, так сказать, благословенного момента оно не может сосредоточиться лишь на наших нотациях, мы не совсем правы, даже если у нас есть основания для таких подозрений. Наверняка вы замечали, и не раз, что во время ряда игр дети на удивление и внимательны, и тихи… Правда, преимущественно это касается случаев, когда они упорно пытаются разобрать какой-то предмет (от игрушки до микроволновой печи на кухне) на составляющие.
