Евгения Лепешова - Десять родительских ошибок
«Когда мама хотела чего-то от меня добиться, она всегда начинала плакать. Это был прямо такой излюбленный прием. Я сразу чувствовала себя такой гадкой, что мама плачет, и готова была, что угодно сделать».
Привычка «брать вину на себя» сопровождает ребенка и в течение всей его жизни. С отношений с родителями она переносится на отношения с мужем или женой, коллегами, друзьями. Например, муж жалуется на нехватку денег, а жена думает, что это скрытый упрек в том, что она тратит слишком много, даже если это вовсе не так. А когда начальник говорит на совещании, что отдел не выполнил план, человек, привыкший к чувству вины, автоматически относит претензию к себе лично.
Прямое, неманипулятивное, взаимодействие в данном случае будет заключаться в том, что родитель решает собственную проблему. Если волнуется, звонит ребенку сам, не ожидая сердито его звонка. Если обиделся, то прямо предъявляет причину этой обиды, а не ожидает, что ребенок догадается самостоятельно. Любые проблемы решаются в равном диалоге, а не за счет одной из сторон. Так или иначе, открытое взаимодействие не манипулирует сильными чувствами, каждый в нем отвечает лишь за собственные, высказывает их, не перекладывая груз на другого.
Ребенок-посредник между взрослыми: «Иди и скажи своему отцу…»
Ребенок, который передает сообщения рассерженных друг на друга членов семейства — это почти анекдот. Мама просит сбегать в другую комнату передать папе, чтобы он вынес мусор, — что тут такого? А потом папа просит передать маме, что он уже заждался ужина. Обычные послания, ничего особенного. Но если этот случай не единичный, то ребенок довольно быстро улавливает ту роль, которая на него негласно возлагается.
«Я все детство работала передатчиком. Когда мама с папой ссорились, а делали они это часто, они обычно объявляли друг другу бойкот. Но совсем не общаться было невозможно. Тогда они использовали меня. Мама явно раздраженным тоном просит передать что-то папе, что-то по делу, но приправленное какой-то колкостью. Пока я иду до папы, стараюсь подобрать более мягкие слова. Потом так же „перевожу“ его ответ. И так без конца. Казалось, что если я буду так делать, я смогу их помирить».
Иногда в семейные перипетии включены не только мать и отец, а также бабушки и дедушки. Бабушка может, как бы между делом, жаловаться внуку на его мать, свою невестку, а то и дочь. Послание, которое нельзя по каким-то причинам передать напрямую, таким образом транслируется через ребенка. Ребенок же, любя каждого из родных, берет на себя роль не просто посредника, но и «мирового судьи».
Близкая ситуация иногда возникает в ситуации после развода. Ребенок становится средством, с помощью которого можно показать и доказать что-то партнеру.
«Мы с мужем развелись, когда дочке было пять, по моей инициативе. Ему все хотелось доказать мне, что я еще пожалею, я без него не проживу и сама по себе ничего не стою. Так вот он после развода стал вдруг проявлять невиданный ранее интерес к жизни дочери. Проводить с ней время, твердить мне, что я неправильно ее одеваю и выбрала не тот детский сад. Ну и подарками стал заваливать, конечно. Как-то раз сказал мне что-то в духе, что я еще увижу, что дочка захочет с ним, с отцом, что я даже как мать никакая. Так и жили несколько месяцев, пока он не нашел себе новую пассию. Весь интерес к дочке как-то резко пропал. Надо ли объяснять, каким это стало для нее ударом?».
Ничем не лучше и ситуация, когда родители делают ребенка «козлом отпущения». Боясь напрямую говорить друг другу неприятные вещи, они «сливают» весь негатив на ребенка: «Ну ты вылитый отец, в нашей семье таких хлюпиков не было», «Это тебя бабушка что ли научила так посуду мыть?!», «Вот ты вся в мать, такая же неаккуратная!». Все эти сообщения, разумеется, адресованы не ребенку.
Подрастая, сын или дочь иногда понимает, что отношения родителей — это лишь их отношения, и делает попытку выйти из роли. Но так происходит не всегда. А до того ребенок живет под грузом ответственности, в постоянном напряжении. Ведь его задача — смягчать все послания родных друг другу, проводя их через себя. Даже выйдя из семейной ситуации в самостоятельную жизнь, человек обычно сохраняет подобную гиперответственность.
«Я в детстве привыкла, что должна сглаживать углы в спорах между родителями. И иногда ловлю себя на мысли, что постоянно стремлюсь делать это и сейчас в других отношениях. Например, на работе. Один коллега что-то такое резкое скажет другому, я сразу чувствую, будто я виновата, я должна что-то сделать. Ну и стараюсь или быстро вмешаться и перевести в шутку, или отвлечь их внимание на что-то. Вроде бы я, вообще, ни при чем, а вот ничего не могу с собой поделать! Ужасно утомительно!»
Неисполнение обещаний, шантаж: «Придем к доктору, и он с тобой поиграет»
У многих взрослых есть детские воспоминания об обмане родителей, вызывающие множество отрицательных эмоций. Иногда это сущие мелочи, но воспринимаются как настоящее крупное предательство.
Одну историю мне довелось услышать сразу с двух сторон. Девочка-подросток на приеме рассказывала о том, что не может доверять матери, и вспомнила один эпизод из раннего детства.
«Мама сказала, что мы пойдем к тете врачу, и она просто посмотрит мои зубы, а потом даст конфетку. Ну я пошла радостно. Потом мама оставила меня в кабинете и ушла. Врач посадила меня на кресло и начала сверлить зуб. Медсестра меня держала за руки и ноги. Было больно и жутко обидно. По-моему, это просто предательство».
Чуть позже мама рассказала ту же ситуацию со своей точки зрения. «Я знала, что ей надо будет лечить зуб, но не хотела ее пугать. Сказала, что просто посмотрят. Меня врач успокоила, что она ничего и не заметит. Сейчас, наверное, не стала бы так делать, тогда просто самой было страшно».
Мама с папой могут пообещать ребенку золотые горы, чтобы он перестал капризничать в гостях или в магазине. Выйдя же из магазина или гостей, сразу об этом забыть. «Да я просто так тебе это сказала, чтобы ты не капризничал», — объясняет мама ребенку. Обидно.
А вот еще одна история про своеобразный шантаж, хитрость, придуманную вроде в интересах ребенка, но все равно воспринимаемую им как обман.
«В детстве я был очень стеснительным, боялся незнакомых людей, старался общаться только с близкими. С годами, кстати, прошло само собой. Так вот тогда мои родители, уверенные, что я должен стать более общительным, придумали хитрость. Они давали мне письмо и просили кинуть его в почтовый ящик. Я шел на улицу к ящику и каждый раз сталкивался с одной и той же проблемой. Моего роста не хватало, чтобы достать до прорези и бросить письмо. Подставить тоже было ничего нельзя. Оставалось только просить прохожих о помощи. Как я позже узнал, на это, конечно, и был расчет. Сколько неприятных для себя минут я пережил у этого ящика! Я боялся кого-то спросить, у меня колени аж тряслись, и пересыхало в горле. Но ведь поручение родителей нельзя не выполнить, это крайне важное письмо. Я мог стоять там подолгу, пока кто-то из прохожих сам не предлагал мне помощь. Свое состояние до сих пор вспоминаю с содроганием. Общительнее я от этого явно не становился. А вот несколькими годами позже я услышал, как мама рассказывает подруге о таком замечательном „способе воспитания“. Я почувствовал себя обманутым, был страшно обижен. Ведь оказалось, что никакой важности эти письма не имели, просто уходили в пустоту. А я, как дурак, стоял там и не знал, куда себя деть, боялся, переживал».
Обнаруживая обман, ребенок обижается и теряет доверие к самым близким людям. Но кроме того, он сам учится обманывать, хитрить, манипулировать.
Сокрытие семейной истории: «Мы купили тебя в магазине»
Много сомнений всегда возникает относительно вопросов, связанных с семейной историей. Стоит ли говорить ребенку, что его отец — неродной? Или, что, вообще, его усыновили? Нужно ли скрывать информацию о близких родственниках, которые сидят в тюрьме?
Безусловно, каждая семья решает этот вопрос самостоятельно. В целом, скрывать что-то имеет смысл только тогда, когда есть стопроцентная уверенность в том, что тайна не откроется никогда. К сожалению, такие гарантии — редкость.
Чувство, что всю жизнь тебе лгали близкие люди, пережить непросто. И любые объяснения о том, что ложь была во благо, а правда не имела особого значения, — мало помогают. Человек невольно чувствует себя преданным, рушатся те опоры, на которых строилось его самоощущение. «Если мои родители, оказывается, не мои, то тот ли я, кем я себя ощущаю?», — вот такое непростое переживание.
