Бизнес есть бизнес. 60 правдивых историй о том, как простые люди начали свое дело и преуспели - Гансвинд Игорь Игоревич
– Почему решили выйти из подполья?
– Элементарно: юрлица спрашивают лицензию, а заказчиков – физических лиц у нас мало.
– Не было рогаток с лицензированием?
– Нет, очень помогло ТАРП – Территориальное агентство развития предпринимательства и малого бизнеса. А вообще,– укоризненно смотрит Стрикалев,– тем, кто говорит о рогатках, просто лень пуп приподнять. Обычно у нас как: «Я не пойду торговать на рынок, меня кинут, я ничего не продам». Да подожди ты ныть-то – сделай сначала что-нибудь. Многие в России прозябают именно из-за страха ответственности.
СТРАХ ВЫСОТЫ
Одно дело – пойти торговать, и совсем другое – основать фирму с таким рискованным бизнесом. Мне показалось, Глеб с нервным нетерпением ждал вопроса «опасна ли ваша профессия». Не дождавшись, сам не выдержал:
– Да покажите мне не опасную! Даже домохозяйку может током ударить. Бояться высоты – совершенно нормально. Это инстинкт самосохранения. Человека, который не боится высоты, я к веревкам и близко не подпущу: не знаешь, что он отчебучит в следующий момент.
– Рабочих страхуете?
– Естественно. Еще при получении строительной лицензии страховка входит в пакет документов.
– Были несчастные случаи? – спрашиваю наконец, но Глеб был готов.
– Нет.– И, поплевав, как положено, через плечо и постучав по стойке бара, строго: – В моей фирме не было.
Профессиональная этика не позволила ему продолжать.
– Сколько в Москве еще таких фирм?
– Я знаю пять-шесть.
– Конкуренция?
– Достаточно жесткая. На уровне ценовой политики.
На созданном энтузиастами сайте promalp.ru есть информация о слете промальпов на Валдае. Состоялся он в 2002-м, через год после того, как профессия «промышленный альпинист» была зарегистрирована Минтруда за номером 277а.
Профессия есть, но документации на нее нет. Промальпы не внесены в единичные расценки, нет специальных лицензий, нет СНИПов – строительных норм и правил. Не прописана и техника безопасности. На сайте я прочел «технику» от некоего Алексея Сидорова. Тронул совет не выходить на работу «больным, с похмелья».
– Что-то я не пойму: вы конкуренты, но слетелись вместе. Москву делить?
– Никто не делит. У каждой фирмы своя специализация: монтаж, герметизация швов,– терпеливо объясняет Глеб.– Слет был попыткой обратить на себя внимание властей – это как раз не удалось – и договориться о ценах. То, что у профессии нет нормативной базы, хорошо: меньше теребят. Но принятие этих документов, может быть, облегчит жизнь: отсечет гастарбайтеров и дилетантов. А это наша головная боль.
ГАСТРОЛЕРЫ И ВИСЮКИ
В Москве сейчас 5-6 тысяч промальпов. Для конкуренции – явный перебор. Очень много одиночек. Много строительных фирм со своими бригадами на подхвате. Но главная беда – гастарбайтеры.
– Я не открою Америки,– говорит Глеб,– если скажу, что на столичных стройках в основном таджики, узбеки и молдаване. Трудно найти даже украинцев – считаются хорошими специалистами.
– Гастарбайтеров промальпы не любят по многим причинам. Например, привычный московскому глазу мойщик окон на веревке – это скорее всего гастарбайтер. «Местные» от мытья отказываются:
– Когда мы начинали, в 1995-1996-м, мойка стекла стоила от 70 центов до доллара за квадратный метр. Гастарбайтеры сбили сейчас до 5 рублей за метр.
– Они по мелочам мешают или на большие объекты претендуют?
– В том-то и дело, что всюду лезут. И главное – как.
Раз работали промальпы этаже на 26-м. Вдруг сверху полетели камни. Одному альпинисту – по каске. Общая тревога по мобильникам: все тут же смотали веревки. Выяснилось: строителю-гастарбайтеру лень было нести мусор с 28-го этажа. Скандал дошел до начальника треста. Тот приехал, смотрит:
– А почему стена серая? Ее ваши должны были белым покрасить.
И тут же на его глазах с другого этажа вываливают ведро цемента.
– Потому и серая. Теперь видите?
Помимо гастарбайтеров воду мутят непрофессионалы. «Висюков», как их нежно зовут промальпы, выше крыши.
– Приходит такой крендель-спортсмен: «Я умею работать на веревках»."Замечательно. А что ты умеешь делать?" – «Я умею висеть на веревках».-"Делать-то что умеешь?" – «Ну, я там вот то-то делал…» Ну и выясняется: кроме того, что висит, больше он ничего не умеет. А я же плачу им не за то, что они висят! Лучше уж я возьму на работу профессионального штукатура, повожусь с ним, рядом будет человек, который его всегда подстрахует, но в итоге штукатур сделает за день гораздо больше, чем обученный штукатурить альпинист. Такого и в штат взять не грех.
– А сколько у вас человек?
– Вы будете смеяться: шесть. Но по договорам порой 30-40. На Киевском вокзале в прошлом году набралось до 50.
КАК НА КИЕВСКОМ ВОКЗАЛЕ…
Фирма «Альпсервис» началась с 800 занятых рублей, купленной болгарки и объявления в «Из рук в руки»: «Промышленный альпинист ищет работу». Сейчас у Стри-калева солидные заказчики. Через фирму «Качество и надежность», генерального подрядчика управления по делам администрации президента, «Альпсервис» ремонтировал ВГТРК. Со «Светосервисом» был монтаж подсветки Бородинского моста, а другой подрядчик – «Глассхаус» – отправил через речку: на Киевский вокзал.
Сайдинг Киевского вокзала в 2004 году – предмет особой гордости Глеба:
– Сайдинг – это такая металлическая пластина длиной примерно метра три. Отделочный материал под фактуру доски, который ничего не боится. Вщелкивая пластины одну под другую, можно создать красивую поверхность -как будто обшитый досками потолок. Чтобы лепить сайдинг над собой, по проекту предполагались леса. Мы придумали, как сделать без лесов и без электрических люлек,– в Стрикалеве явно не умер инженер.
Непосредственно на сайдинге работали 12 человек. 7,5 тысячи кв. м сделали за три месяца. Заказ сложный – и платили хорошо, но, вообще, определение стоимости – отдельная история. Многое зависит от заказчика, от сложности работ, здания – словом, прайс гибкий. Возникает другая проблема:
– Никто не поедет герметизировать 2 метра шва. По нашим расценкам это 700 рублей. Есть минимальная ставка, за которую мы выезжаем что-то делать.
– Какая?
– Примерно 100 долларов. Но надо же приехать туда, притаранить снаряжение, договориться с РЭУ насчет ключей… А с ключами от чердаков после московских терактов – просто песня,– попутно отмечает Глеб.– Ну, приехали. Работы – на 10-15 минут, заказчик и хочет платить за эти 10 минут. А сколько промальп заработает? Значит, нужна какая-то минимальная ставка в день. Обычно это долларов 50-70. Предложи человеку 10-20, он тебя пошлет – и будет прав. Но тут тоже психологическая проблема: как только альпинист начинает хорошо зарабатывать, он почему-то считает, что это и есть минимальная ставка. И за меньшие деньги соглашается работать с огромным «скрипом». Но можно за неделю срубить много, а потом месяц ждать заказа.
Промальпы – сезонники. Зимой основной заработок – чистка крыш. Самые сложные месяцы – октябрь-ноябрь, когда снега еще нет, а строительные заказы делать нереально, и март-апрель, когда снега уже нет. В эти промежутки промальпы живут случайными монтажами. «Альпсервис», например, монтирует зеркальные стены. Зато летом – самая работа.
– А как они это совмещают? Душа, скажем, в горы зовет, а тут заказы?
– Ну, удается совместить. На майские в Москве все вымирает – можно и на
Кавказ. Да и не все же сумасшедшие альпинисты…
С душой – сложность и прозаического свойства: душа часто зовет на другой объект.
– Промышленный альпинист – такая зараза,– сетует Глеб,– которую почти невозможно привязать к одному месту. Сегодня он здесь, а завтра друзья позвали туда, где платят больше. Психологически – крайне сложный контингент. Порой не объяснить, что страховаться нужно так, а не иначе, что узлы надо вязать такие, а не другие.
Но у меня жесткий отбор: есть техника безопасности. Не соблюдаешь – до свиданья. То же и со спиртным. Достаточно только запаха – прощаемся навсегда.
