Павел Теплухин - Матрица Теплухина. До и после первого миллиона

МВФ в России выполнял функцию «оператора», «администратора» или менеджера, и надо заметить, что свои менеджерские функции фонд выполнял весьма эффективно. Возврат российских долгов был обеспечен за 9 лет, и это очень неплохой результат.

Всем известно, что Фонд занимался консультированием Правительства РФ.

Например, при введении национальных валют правительство столкнулось с проблемами в межреспубликанской торговле. Страна распалась, межреспубликанские экономические связи прервались, построенный за годы «совместной жизни» в семье «братских народов» механизм сломался – перестал работать. Что делать в такой ситуации – непонятно, правительства обратилось за помощью к МВФ.

Фонд пригласил компетентных специалистов. Специалисты провели ряд конференций, на которых лица, принимающие решения, слушали, учились, получали теоретический материал для принятия грамотных практических решений. То есть решений, основанных не на эмоциях, а на реальных знаниях.

С этим вопросом разобрались, а тут другой: какой валютный курс нужен стране – плавающий или фиксированный?

Ответ вырастает из поставленной цели

МВФ вновь собирает экспертов. Эксперты работают, изучают конкретную ситуацию, высказывают свои пожелания. Рекомендаций типа «либо так – либо так» не было. Ответ был более сложным: если вы хотите делать то-то, надо действовать так, если то-то, действуйте вот так. Если вы не знаете, чего хотите, то и ответа на вопрос нет, он попросту отсутствует – ответ вырастает из поставленной цели.

Например, такой ответ: если вы хотите бороться с инфляцией и принимаете жесткую фискальную политику, то надлежит зафиксировать обменный курс национальной валюты к какой-нибудь надежной иностранной валюте. Вот, примерно, такого плана ответ. Конечно, более подробный, на пятидесяти страницах, с выкладками, с цифрами, но, тем не менее, суть его заключалась именно в этом.

Или: если вы хотите, чтобы у вас был стабильный платежный баланс и режим свободной торговли, планируете активизировать импорт-экспорт, то делайте курс плавающим, пускай он сам себя стабилизирует. Возможна девальвация, но рынок остановится там, где он остановится. Тогда это и будет правильный курс. Но тогда придется забыть про некоторые другие вещи.

И тут уже, исходя из этих ответов, Правительство выбирало, что же будет наиболее выгодным для России в настоящий момент.

В общем, советы такого рода давались довольно часто, и были они довольно востребованными. Другое дело, что никто из чиновников не любил афишировать то, что его инициатива строится на рекомендациях экспертов МВФ. Чиновники, конечно, старались создать вокруг себя ауру собственной гениальности, поэтому роль экспертов Фонда часто замалчивалась. Я как человек, который все это видел изнутри, участвовал во многих переговорах, давал советы Правительству, как вести себя на переговорах с МВФ, очень хорошо знаю всю эту кухню.

Мне точно известно, что большинство экономических решений, принятых правительством России, являлись результатом совещаний с экспертами МВФ. Понятно, что и эксперты могли ошибаться, не все их советы были хорошо взвешены и продуманы: от ошибок не застрахованы даже самые «матерые» эксперты. Все это было.

Большинство экономических решений, принятых правительством России, являлись результатом совещаний с экспертами МВФ

И, конечно, люди, принимавшие решения, должны были использовать собственный опыт и другие накопленные знания для того, чтобы из большого количества рекомендаций выбирать лучшее. Но, тем не менее, в случае необходимости МВФ имел возможность привлекать лучших экспертов со всего мира. В общем, спасибо им за то, что мы такие, какие мы есть.

Чистого альтруизма не существует. За каждым альтруистическим побуждением можно разглядеть тень корыстного интереса

В мире все взаимосвязано. Когда крупнейшим акционером МВФ является кредитор России, то он, разумеется, ставит своему представителю в совете директоров Фонда совершенно конкретные задачи – он хочет получить назад свои деньги, он хочет твердых гарантий возврата. Ничего зазорного в этом нет. Это абсолютно нормально: подобного рода инструменты и существуют для того, чтобы их использовать. Иначе зачем они еще нужны?

Чистого альтруизма не существует. За каждым альтруистическим побуждением можно разглядеть тень корыстного интереса. Особенно когда речь идет о крупных деньгах.

Всегда кто-то под кого-то подстраивается, что-то у кого-то учитывает, кто-то кого-то имеет в виду… Поэтому, конечно, МВФ решал задачи подъема экономики России, точнее, задачи обеспечения существования российской экономики, в том числе, для того, чтобы эта экономика отдавала необходимые деньги.

И она их отдала.

Глава четвертая. Ваучер и другие

«Лаборатория приватизации» * Добро народное, добро колхозное * Бжезинский все знал * Свободный механизм * По имени Ваучер * Фондовый вариант * Десять минут на метро * Сорок миллионов акционеров * Сорок миллионов собственников * Фондовый рынок и национальная банковская система * Ваучер Павла Теплухина

В 1989 году доктор наук Егор Тимурович Гайдар возглавил Институт экономической политики, который был создан при Академии народного хозяйства, которая, в свою очередь, существовала при правительстве РСФСР. Гайдар собрал в свою «боевую команду» самых разных ученых, которые занимались вопросами, связанными с экономической реформой.

Одной из основных тем работы института была приватизация. Эту тему вел Леонид Григорьев. Он возглавил лабораторию, которая занималась последовательной разработкой следующих направлений: «Создание механизма приватизации»; «Программа приватизации»; «Приватизация в стране». Я был старшим научным сотрудником «лаборатории приватизации» и непосредственно участвовал в детальном изучении и анализе всех аспектов этой проблемы.

Институт экономической политики стал не только кузницей кадров для первого правительства новой России, но и основным поставщиком всей идеологии экономической реформы, а также основной массы прикладных документов – текстов постановлений, указов, законов.

Тема приватизации сначала ставилась как сугубо научная и была связана с изучением зарубежного опыта приватизации в восточноевропейских странах. Изучая опыт вчерашних союзников по соцлагерю, мы понимали, что это не совсем то, что мы ищем. Дело в том, что если в восточноевропейских странах собственность была государственной, то у нас, согласно Конституции СССР, собственность была общенародной и колхозно-кооперативной.

С юридической точки зрения разница между этими понятиями была гигантского, просто космического размера.

Приватизация означает процесс передачи государственного имущества в частные руки. В нашем случае собственность не принадлежала государству, а была достоянием народа и колхозных кооперативов. Поэтому в российском варианте даже сам термин «приватизация» был неправильным.

В российском варианте даже сам термин «приватизация» был неправильным

Например, в Польше государство передавало имущество народу за деньги, то есть продавало, у нас такой вариант был юридически невозможен. Нельзя продать народу то, что и так ему принадлежит. Венгерская и чешская модели так же были неприменимы к СССР, все по той же причине. Поэтому советская приватизация, согласно нашим исследованиям, должна была стать распределением собственности.

Наши научные изыскания велись в рамках действующего советского режима. Будущее страны, в общем и целом, виделось нам достаточно нормальным, устойчивым и прогнозируемым. Во всяком случае, до восемьдесят девятого года вопиющих признаков распада Советского Союза заметно не было. Это Збигнев Бжезинский в своей «Великой шахматной доске» уже написал, как и почему все это дело развалится, а мы были уверены, что в Советском Союзе все будет хорошо. От этой установки и отталкивались.

Итак, перед нами стояла задача теоретического обоснования механизма перераспределения собственности в пользу народа. «Общенародное» имущество должно было стать «конкретно народным», чтобы каждый Иванов, Петров, Сидоров получил в личное владение какую-то равную со всеми часть. Понятно, что любой масштабный процесс такого рода не бывает совершенно гладким. Но, тем не менее, начинать с чего-то было нужно. Любое познание строится на вопросах и ответах. С формулировки вопросов все и началось.

Первый вопрос: «Что делить?» За отправную точку была взята общероссийская (изыскания проводились на примере РСФСР) оценка республиканского имущества. Общая сумма «богатства» была поделена на сто пятьдесят миллионов частей. В итоге получилась некоторая сумма, и нам предстояло определиться, что делать с ней дальше.