Лоуренс Питер - Принцип Питера, или Почему дела идут вкривь и вкось

«В вашем возрасте это неизбежно!» Больные с СКО весьма редко бывают способны воспринять эти прописные истины. В большинстве случаев они целиком поглощены собой, и ни философия, ни чужие заботы их не интересуют. Они сосредоточены только на проблемах, связанных с их собственной работой.

Часто их пытаются образумить угрозами:

«Если вы будете продолжать в том же духе, дело кончится больницей».

«Если вы не снизите темпа, заработаете действительно сильный приступ».

Все это бесполезно. Больной не может не «продолжать в том же духе». Единственное, что могло бы изменить его жизнь,это повышение, но его он не получит, так как уже достиг своего уровня некомпетентности.

Другие популярные советы содержат призывы к самоограничению:

«Попробуйте диету».

«Поменьше пейте».

«Бросьте курить».

«Откажитесь от ночных развлечений».

«Ограничьте свою половую жизнь».

Все это обычно оказывается неэффективным. Больной с СКО уже находится в угнетенном состоянии, так как не получает удовлетворения от работы. Почему же он должен отказываться и от немногих, еще оставшихся ему радостей, с ней не связанных?

Кроме того, многие считают, что человек, предающийся неумеренным плотским наслаждениям, приобретает в глазах других известную компетентность. Это отражено в таких фразах, как «У него замечательный аппетит», «Он великий донжуан» и «Он перепьет кого угодно». Такая похвала вдвойне приятна человеку, который ничем другим похвалиться не может; так неужели он добровольно откажется от такого удовольствия?

Вторая группа врачей, не найдя у больных с СКО никаких реальных заболеваний, пытается внушить им, что все их симптомы – одно воображение.

«Вы вполне здоровы. Принимайте это успокаивающее лекарство».

«Возьмите себя в руки. Все это у вас на нервной почве».

Такой совет, конечно, не даст сколь-нибудь длительного улучшения. Больной знает, что чувствует себя плохо, независимо от того, признает это врач или нет.

В результате такого подхода больной теряет доверие к врачу и ищет другого, который способен лучше «разобраться в его болезни». Он может вообще потерять доверие к ортодоксальной медицине и прибегнуть к услугам знахарей и шарлатанов.

Если ни терапевтическими, ни хирургическими средствами помочь больному не удалось, прибегают к психотерапии. Но и она редко дает положительные результаты, ибо также бессильна устранить реальную причину, корень СКО, профессиональную некомпетентность больного.

ЧТО ВСЕ-ТАКИ ПОЛЕЗНО

Единственным лечением, которое, как показывает мое обследование, приносит облегчение, является отвлекающая терапия:

«Научитесь играть в бридж».

«Начните собирать марки».

«Займитесь садоводством».

«Изучите французскую кухню».

«Пишите картины маслом».

Типично, что врач чувствует беспомощность больного во всем том, что относится к его основной работе, и потому рекомендует ему заняться тем, с чем он безусловно справится.

Поясняющий пример. У. Выпивон, управляющий универсальным магазином, оставался, после обеда в клубе и не возвращался в свой служебный кабинет. Страдая от прогрессирующего СКО, Выпивон находился на грани хронического алкоголизма, осложненного сильным ожирением и хронической диспепсией, уже перенес два микроинфаркта.

По совету своего врача он занялся гольфом и увлекся этой игрой. Он посвящал ей все послеобеденное время и почти всю свою энергию; он делал в ней быстрые успехи, пока его не постиг роковой удар на поле для гольфа.

Суть, однако, в том, что, хотя Выпивон и не избавился от прежних симптомов, его СКО, вызванный работой, сменился – дела давно перестали его тревожить – простым синдромом псевдоповышения, связанным с успехами в гольфе. Лечение в данном случае можно поэтому считать успешным.

Врачи, которые дают подобного рода советы, по-видимому, хотя и смутно, но понимают патогенную роль некомпетентности и пытаются создать у больного ощущение компетентности в какой-либо иной области, не имеющей отношения к его основной работе.

Еще один момент, связанный с синдромом конечной остановки: он приобретает непрерывно растущее социологическое значение, так как составляющие его недуги стали рассматриваться как признаки высокого положения. Больной с СКО начинает хвастать своими симптомами; он демонстрирует компетентность наоборот, доводя себя до большей язвы или более сильного сердечного приступа, чем у его друзей. И синдром СКО как свидетельство успеха котируется настолько, высоко, что многие вполне здоровые служащие начинают симулировать его симптомы, создавая впечатление, будто и они достигли своей конечной остановки.

НЕМЕДИЦИНСКИЕ ПРИЗНАКИ КОНЕЧНОЙ ОСТАНОВКИ

Часто бывает полезно знать, кто в иерархии достиг или не достиг своей конечной остановки. К сожалению, не всегда имеется доступ к медицинским карточкам служащих, что позволило бы узнать, кто из них уже обзавелся синдромом конечной остановки. Ниже перечисляется ряд немедицинских признаков, по которым вы можете ориентироваться в этих случаях.

Аномальная столология – важная и весомая ветвь иерархиологии.

Компетентный служащий обычно держит на своем столе только те книги, бумагу и аппаратуру, которые ему необходимы для работы. После того как он попадает на свою конечную остановку, его рабочий стол очень скоро приобретает весьма необычный и о многом говорящий вид. Однако он превращает свою фобию в добродетель, и, «держа стол чистым», как он выражается, папирофоб надеется создать впечатление, будто он расправляется со своей работой невероятно быстро.

Папиромания является полной противоположностью папирофобии и заставляет служащего загромождать свой рабочий стол кипами бумаг и книг, которыми он никогда не пользуется. Сознательно или бессознательно он таким путем пытается замаскировать свою некомпетентность, создавая впечатление, будто ему приходится выполнять работу, вообще для человека непосильную.

Здесь мы сталкиваемся с маниакальным стремлением к упорядочению и классификации бумаг, которому обычно сопутствует болезненный страх потерять какой-нибудь документ.

Занятый постоянным перекладыванием и сортировкой прошлых дел, архивофил не дает ни другим, ни себе возможности понять, что он практически не делает ничего полезного. Увлечение архивом обращает его взгляд в прошлое, так что к настоящему он возвращается лишь с огромной неохотой.

Маниакальное стремление иметь стол большего размера, чем у коллег.

Полное изгнание столов из служебного помещения. Этот симптом наблюдается лишь на очень высоких ступенях иерархии.

Папирофоб не терпит на своем столе ни бумаг, ни книг, а в острых случаях – и нигде вокруг. Возможно, любой клочок бумаги напоминает ему о работе, которую он не в состоянии выполнять: не удивительно, что он не выносит даже вида бумаги!

ПСИХОЛОГИЧЕСКИЕ ПРОЯВЛЕНИЯ

Занимаясь своими исследованиями, я провел немало времени в приемных, опрашивая посетителей и коллег, покидавших административные кабинеты. Таким образом я открыл несколько интересных психологических проявлений состояния конечной остановки.

На многих совещаниях представители администрации только и делают, что сетуют на невыносимые условия, в которых им сейчас приходится работать: «Никто по-настоящему меня не ценит», «Никто не сотрудничает со мной», «Никто не хочет понять, что постоянное давление сверху и безнадежная некомпетентность снизу лишают меня какой бы то ни было возможности выполнять мою работу и держать стол чистым».

Эта жалость к себе обычно сочетается с ярко выраженной склонностью вспоминать о «добром старом времени», когда пускающий слезу не занимал нынешнего поста и находился на своем уровне компетенции. Этот эмоциональный комплекс – сентиментальная жалость к себе, жажда чернить настоящее и неумеренно восхвалять прошлое – я называю комплексом добрых старых времен.

Интересная особенность этого комплекса заключается в следующем: каким бы мучеником ни выставлял себя человек, страдающий этим комплексом, он ни при каких обстоятельствах не скажет, что с его работой лучше справится другой.

У служащих, находящихся на уровне некомпетентности, я часто наблюдал фиксацию на схемах – ненормальный интерес к составлению всевозможных организационных и производственных схем и диаграмм, сочетающийся с безапелляционным требованием выполнять даже мельчайшую операцию в строгом соответствии с линиями и стрелками на схеме, независимо от того, какие задержки и потери это вызывает. Больной этой манией часто развешивает схемы на стенах своего кабинета, и нередко можно наблюдать, что работа его заброшена, а он в молитвенном раздумье стоит перед своими иконами.